В огне государственного катаклизма - Игорь Львович Бунич

дежурного офицера на Золотой горе, пришло несколько сообщений о том, что японцы ставят мины на внешнем рейде. Но утром об этом почему-то забыли. Около девяти часов «Цесаревич» поднял сигнал: «Спустить паровые катера, обследовать промежутки между судами. Затем: «Аскольду осмотреть в море плавающие минные заграждения».

Началось запоздалое траление, в ходе которого вблизи «Цесаревича» была обнаружена банка из четырех мин, взорвавшихся одновременно. На «Цесаревиче» крестились, снимая фуражки: «Бог пронес!» Траление продолжалось до 12.40, когда сигналом с «Цесаревича» было приказано поднять все шлюпки и катера. Затем на всех кораблях зачитали уже давно опубликованный в газете и прочитанный японцами приказ адмирала Витгефта о прорыве из Порт-Артура и отслужили молебны. Только в 14.00 по сигналу с «Цесаревича» эскадра стала сниматься с якоря и медленно вытягиваться в море за тралящим караваном. «Цесаревич» шел замыкающим в колонне броненосцев. В 14.50 на броненосце «Цесаревич» испортился рулевой привод. (После ремонта капитан 1 ранга Григорович предупреждал о ненадёжности рулевого привода корабля, из-за неправильно собранных, поврежденных взрывом, несущих рам и станин). Пока рулевой привод исправляли, «Цесаревич» то стопорил машины, то давал снова ход, задерживая всю эскадру. Привод удалось исправить только к 16.00.

Эскадра продолжала движение, медленно ковыляя и совсем не напоминая боевое соединение, идущее на прорыв. В 16.40 был наконец отпущен тралящий караван, а в 16.50 эскадра перестроилась из походного ордера в боевой, имея головным флагманский броненосец «Цесаревич», который, увеличив скорость до десяти узлов, лег на курс S020°. Перестроение было сделано очень медленно, растянув линию эскадры и вызвав дополнительную неразбериху. Глядя с мостика «Цесаревича» на маневрирование вверенных ему кораблей, адмирал Витгефт был очень удручен и, тяжело вздохнув, сказал, ни к кому не обращаясь: «Нет, ничего не получится. У покойного Степана Осиповича, может быть, что-нибудь и получилось бы. У меня — нет».

Примерно в 17.10 мрачные мысли командующего эскадрой были прерваны докладом сигнальщиков о появлении главных сил противника. Четко маневрируя, идя отдельными отрядами, подняв стеньговые флаги, японцы шли на сближение с русской эскадрой, охватывая ее с флангов и отрезая от берега. Со страхом смотря на своего грозного, опытного противника, адмирал Витгефт и офицеры его штаба неожиданно с совершенной ясностью для себя поняли, что шансов пробиться через японский флот нет никаких, что они будут разгромлены, рассеяны и смяты уже через несколько минут после начала боя, не только не выполнив поставленной задачи прорыва, но и еще более усугубив серьезность положения на южном театре военных действий. В 18.50, когда расстояние между эскадрами сократилось до пятидесяти трех кабельтовых, адмирал Витгефт принял решение не вступать в бой и вернуться в Порт-Артур. По сигналу с «Цесаревича», эскадра повернула на шестнадцать румбов и легла на обратный курс, оставляя противника за кормой.

Адмирал Витгефт и офицеры штаба эскадры, к сожалению, не знали (да и не могли знать, конечно), какое ошеломление, весьма близкое к панике, царило на японских кораблях. Несмотря на многочисленные агентурные сведения, японские моряки так и не верили до конца в возможность ввода в строй «Цесаревича» и «Ретвизана». Сейчас же, увидев эти корабли в строю русской эскадры с «Цесаревичем» в качестве флагмана, они были потрясены. Совсем недавно японский флот уже заплатил за слишком уж сильное пренебрежение противником гибелью двух броненосцев первой линии и нескольких других кораблей, а если вспомнить извечную японскую психологию, ввергающую их в уныние при любых неудачах, то цепь неудач, пусть даже очень короткая, могла иметь для флота адмирала Того, несмотря на его высочайшую боевую подготовку, самые катастрофические последствия. 10 июня 1904 года Русский Флот упустил свой шанс...

В 20.15 «Цесаревич» привел русскую эскадру на внешний рейд Порт-Артура. Всю ночь русская эскадра отражала атаки японских миноносцев, а в 05.30 начала втягиваться на внутренний рейд. Капитан 2 ранга В. И. Семенов записал в своем дневнике:

«Удрали! Отступили без боя!.. Утром — Бог пронес, вечером — Бог пронес, ночью — Бог уберег... А сами-то что же?.. Мне казалось, что в этот день бесповоротно решилась судьба Артурской эскадры...»

12 июня броненосец «Цесаревич» стал на свое место в Восточном бассейне, а 14 июня на нем состоялось совещание флагманов, командиров кораблей и командующих сухопутными войсками. На этом совещании командование флота пыталось подбить командование армией присоединиться к мнению о невозможности выхода флота из Порт-Артура. Обосновывая свою точку зрения, контр-адмирал Витгефт в частности сказал: «Если пострадал всего один «Севастополь», а не взорвались при выходе и постановке на якорь «Цесаревич», «Пересвет», «Аскольд» и другие корабли, то это только милость Бога». По мнению адмирала Витгефта, «вторичный выход всем флотом может состояться лишь тогда, когда будет выбор между гибелью в гавани при взятии крепости, и гибелью на рейде». Однако, представители армейского командования, смотревшие на положение вещей более реально и не понимавшие трусости флота, не дали себя убедить доводами моряков.

Что же касается адмирала Алексеева, то тот, узнав о возвращении эскадры в Порт-Артур, пришел в ярость и засыпал Витгефта телеграммами, где со ссылкой на Высочайшее повеление приказывал немедленно уводить флот из Порт-Артура во Владивосток. 4 июля для обсуждения директив наместника на борту «Цесаревича» произошло еще одно совещание флагманов и командиров кораблей, на котором вновь был признан невозможным выход флота из Порт-Артура. Протокол совещания был переслан адмиралу Алексееву. Видя полное нежелание флота воевать, адмирал Алексеев вынужден был апеллировать к авторитету царя. В посланной им телеграмме адмиралу Витгефту говорилось:

«На представленный протокол собрания флагманов и капитанов от 4 июля. Его Императорское Величество соизволили следующим ответом: «Вполне разделяю Ваше мнение о важности скорейшего выхода эскадры из Артура и прорыва во Владивосток». На основании сего подтверждаю Вам к точному исполнению приказания, изложенного в моей депеше №7".

Но выпихнуть флот в море оказалось совсем не легкой задачей. Если уж в России саботируют полученный приказ, то делают это долго и нудно. Было собрано (созвано) новое собрание флагманов и капитанов, постановившее не уходить из Порт-Артура. Протокол был направлен адмиралу Алексееву, который очень резко напомнил Витгефту, что в армии приказы не обсуждаются вообще, а приказы царя — в особенности. Вынуждаемый правительством страны и главнокомандующим к активным действиям, флот сопротивлялся до последнего. Игнорируя категорические приказы, командование флотом приводило все новые и новые доводы, доказывая невозможность прорыва, настолько убедив себя в этом, что уже действительно ни о каком прорыве не могло быть и речи. И уже перед самым выходом в море, 28 июля адмирал Витгефт направил непосредственно царю телеграмму следующего содержания:

«Согласно