Шотландия. Земля кланов - Сэм Хьюэн

Дело начинается с виски, затем переходит к вину, а после вновь к виски. Очень много виски – и к трём часам ночи я был заклеймён алкоголиком. Сэм тайком улизнул, изрядно навеселе, ещё в час – чёрт побери, а он помнит, когда пора отправляться спать! По моему опыту, чем сложнее задача предстоит завтра, тем позднее я ложусь. Не идеальный вариант, я знаю.

Будильник звонит громче обычного. Агрх! 7:00 утра. Я разлепляю веки и чувствую себя разбитым. Спустившись вниз к завтраку, я с изумлением обнаруживаю Дункана Лакруа во вполне вертикальном положении и на своих двоих – быть может, он и вовсе не ложился? Но при более близком рассмотрении оказывается, что он выглядит так, будто вот-вот отдаст концы, или как ещё не остывший труп, одетый в те же одёжки, в которых его закапывали. Его ирландского дружка нигде не видать – вероятнее всего, тот в постели – может, живой, а может и нет.

Сэм пребывает в своём раздражающе жизнерадостном настроении, и энергия из него бьёт ключом, словно из какого-нибудь спрингер-спаниеля. Запихнув в себя завтрак из каши, яичницы с колбасой, беконом и овощами, тостов, джема и гарнира (ну хорошо, это я съел) мы с Сэмом в конце концов выезжаем в нашем доме на колёсах, мчась на третьей передаче по пути в Гленко – к тому месту, где Дункан якобы будет ловить нас на дороге. В его состоянии удержать руку с поднятым вверх пальцем было бы просто чудом. Сэм заприметил его ещё издали. Он спрашивает меня, что нам делать. Я говорю, что не имею ни малейшего представления – это же он организовывал нашу поездку! Он на полной скорости мчит к Дункану. Я говорю: «Притормози». Он слушается, и мы оба испытываем полнейшее изумление при виде нашего приятеля Дункана посреди Нагорья.

Грэм. Мы его подберём.

Сэм. Не-а.

Я поднимаю стекло, закрываясь от лица Дункана – ожидающего, помятого и явно неслабо опохмелившегося – пока мы вновь набираем скорость, и Сэм изо всех сил старается сделать так, чтобы колёса нашего левиафана закрутились с пробуксовкой. Джон, наш оператор, предполагает, что мы говорим о Дункане в то время, как мы едем дальше, – быть может, ему неловко от того, что мы его бросили, – но я говорю, что гораздо забавнее, если мы вообще не будем об этом упоминать. Мы просто едем дальше, ни о чём не заботясь.

Дальше по дороге я вновь открываю окно, чувствуя себя нехорошо. Я выпил бочку кофе за завтраком, но кофеин уже выветривается. Сентябрьское солнце согревает моё лицо, и внезапно я начинаю замечать невероятные пейзажи, что окружают нас. Мы с Сэмом оба вытягиваем шеи вперёд, пытаясь получше разглядеть всё через лобовое стекло, и жадно всматриваемся в такую чарующую и величественную, что заставляет сердце биться чаще, но на самом деле суровую и негостеприимную долину. В такой день, как сегодня, в шотландском пейзаже не слышен бой барабанов. Наслоения крови, вражды, романтики, мифов и страстей и сами по себе, словно камни этих скал, – огромные, древние и порой просто ошеломляющие.

Жизнь среди этих холмов тяжела. Скалы Нагорья настолько тверды, что создают водоупор. Предостережение от топографии! Дождевая вода собирается в долинах, не просачиваясь вглубь, так что вся влага остаётся близ поверхности, делая почву сырой, болотистой и полной предательских топких ловушек. Вплоть до XVIII столетия Нагорье представляло собой словно некий воображаемый остров, отрезанный заливами Фёрт-оф-Форт и Фёрт-оф-Клайд, и единственный путь туда пролегал через Стерлинг.

Именно поэтому Роберт Брюс и смог разбить английских герцогов в битве при Бэннокбёрне в 1314 году, хотя шансы были против него. Болотистые земли вокруг Стерлинга были осушены только в конце XVIII века, а основные перемещения по Нагорью до тех пор шли по морю.

Как вы уже могли заметить, Грэм слегка чрезмерно увлечён историей, потому что – давайте посмотрим правде в глаза – он из другой эпохи (и с другой планеты). Думаю, он родился в 1940-х… [Грэм. Ну, спасибо. В 1961.] Как бы то ни было, он и вправду немало знает о кланах и о своих шотландских предках. Хотя у меня самого живой интерес к шотландской истории, мне ещё предстоит заполнить пропуски в моей родословной. Я жажду узнать больше, и именно поэтому и решил сделать Men in Kilts в формате телешоу: для меня нет лучшего способа что-то узнать, чем оказаться среди этого. Я из тех, кто выбирает вариант «давайте уже справимся со всем этим д*рьмом!» – и организация путешествия по Нагорью вместе с приятелем, где мы повстречаемся со множеством шотландцев и будем распивать бочковой неразбавленный виски, – это как раз то, что мне по душе. Так что, если Большой Гэ в нашем приключении – это заплесневелый профессор с кустистыми бровями, то я просто Стивен Спилберг! Лысовласка старше меня на 20 лет и влезает со стариковским занудством в такие мелочи, как даты сражений, число погибших и раненых, и какая в тот день стояла погода, – и в этом состоит странное и неожиданное преимущество нашей межпоколенческой дружбы.

И перед нами открывается эпичное путешествие, начинающееся в цветущей долине Гленко. Величественная гора Буахэль-Этив-Мор (что на шотландском гэльском означает «пастух из Этива»), охраняющая долину, выглядит невероятно в лучах утреннего солнца. По правую руку лежит островершинный и опасный хребет Онах-Игах, который протягивается вдоль всей долины. Пересечь его можно лишь в одной точке, и то с верёвками и в альпинистской обвязке, и именно сюда я всегда хотел выбраться. [Сэм. Грэм, как тебе идея?] [Грэм. Спасибо, не сегодня.] Долину пересекает метко названный путь – «лестница дьявола» – старая военная дорога, и это крутой подъём (слишком крутой) даже для самых отчаянных искателей приключений. Я бывал в Гленко в детстве, а когда был подростком, учился здесь кататься на лыжах. Как бы то ни было, в отличие от Грэма, проведшего юность в Глазго, моё детство прошло в сельской местности на равнинах. Я родился в каменном домике неподалёку от деревушки Балмаклеллан в Гэллоуэе, на юго-западе Шотландии, в 1980-м…

Грэм. Я чувствовал, что равновесие в мире в том году было нарушено, сколько я припоминаю…

Сэм. А вот это придётся тебе по нраву, Грэм. Родители и брат Кирдан порой на самом деле называли меня «Сэмуайз», по имени персонажа в толкиеновском «Властелине колец». А Грэм играл Двалина, ворчливого и сердитого шотландского гнома из трилогии «Хоббит». Опять совпадение.

Грэм. Правда? Я этого не знал, приятель. Я знал, что должна быть хоть какая-то причина тому, что ты мне понравился. Хотя я всё равно считал Сэмуайза самым докучливым из хоббитов из «Властелина колец» и втайне надеялся, что Саурон придушит его где-нибудь в Мордоре.

Сэм. Мило.

Нас воспитывала мама, Крисси, и мы переехали в Нью-Гэллоуэй (самый крошечный городок в Шотландии) в дом, перестроенный из бывших конюшен, который назывался Стэдингс. [Грэм. Ты буквально вырос в хлеву, словно какой-нибудь шотландский младенец Иисус], рядом с замком Кенмур – развалинами XIII века на берегу озера Лох-Кен. Тогда было непросто, но это не имело никакого значения, потому что у нас с братом был старинный двор, обнесённый каменными стенами, окружённые валами луга (стрельбище для лучников в моём воображении) и густой лес лесохозяйственной комиссии в качестве нашей игровой площадки. Сейчас я осознаю, какой идиллией это всё было и насколько мы были счастливы. История всегда была прямо вокруг нас. Хмурое присутствие замка Кенмур, зияющего провалами окон и дверей, было сродни лицу злобного чудовища, которое вот-вот начнёт глотать детей. Порой я набирался храбрости и проскальзывал внутрь разрушающегося замка и находил там следы присутствия его прежних обитателей – древний очаг, голые стены и полы. Я представлял себе воинов, крадущихся вверх по винтовой лестнице, – прямо как мы делали это в «Чужестранке». Именно на этой земле я и начал играть и развивать своё воображение. Я был одержим Мерлином, Экскалибуром, королём Артуром и Робертом Брюсом; всё здесь было связано с древней историей Шотландии, и многие мифы и легенды родом именно отсюда.