Лекарство для безнадежных - Кирилл Григорьев

— Почти. Что хотел?

— Сразу к делу, Вадим. Мне нужен один товарищ. Очень нужен. Уверен, ты сумеешь его для меня найти.

— С какой стати? — буркнул Немченко.

— А наша дружба?

— Ты о чем?

— Понимаю, — ответил Голос после паузы. — Иногда разочарование готово свести с ума. Зря потраченное время, нервы… А, знаешь ли, ты вообще все это зря затеял. У парня денег не было. Он и в самом деле не знал, куда они делись. Он не соврал тебе ни полслова. На твои деньги теперь бомжи у Казанского вокзала бухают, те, что уперли его кейс.

— Мой кейс, — машинально поправил Немченко, и тут до него дошло. — Откуда ты знаешь?!

— Есть многое на свете, друг Горацию, что и не снилось нашим мудрецам, — нараспев процитировал Голос, хмыкнув. — Я очень многое знаю, Вадим. А ты опрометчиво отказываешься от моей дружбы.

У него перед глазами встали безвольно раскинутые ноги девушки на бетонном полу ангара. Девятнадцать лет. Немного младше моей Машки… Еще плюс один грех на душу.

— Я смогу их найти? Твоих якобы бомжей…

— Со мной ты сможешь все, Вадим.

Немченко облизал пересохшие губы.

— Зачтено, — кивнул он. — Что за товарищ тебе нужен?

— Паренек один шустрый, — сказал Голос. — Живой и невредимый. По своим каналам я выяснил его имя. Он очень опасный человек, а теперь в бегах.

— Убил кого-то? — поинтересовался Немченко.

— Нет еще…, — с сомнением произнес Голос. — Но убьет, в этом я совершенно уверен. Только есть у меня к тебе огромная просьба. Ради бога, Вадим, не посылай на его поиски своих тупорылых костоломов….

— Договорились. А бомжи?

Голос на мгновение словно бы задумался.

— Самое начало второго пути, — ответил он. — Под платформой. Их трое, а то, что можно еще считать женщиной — четвертая, спит на твоем кейсе, ножкой во сне подергивая.

У Немченко перехватило дыхание от злости.

— Понял, — еле сдерживаясь, произнес он. — Жду на почту материалов по твоему интересу.

Захлопнув телефон, Вадим рванул дверь ангара на себя.

Костик с Сашком замерли с трупом парня над разложенным на полу полиэтиленом. Сашок опасливо поднял голову.

— Саня! — рявкнул Немченко. — Быстро с двумя нашими на Казанский вокзал! Начало второго пути. Полчаса тебе хватит?

— Я хотел бы с Толяном проститься, шеф, — растерянно пробормотал Сашок, не меняя позы. — А то совсем не по-человечески как-то…

— Езжай, езжай, — перебил его Костя, иногда соображавший быстрее. — Я тут и один управлюсь.

1

Лес оказался совсем небольшим.

Минут через десять он вышел на опушку, ежась от холода. Мокрая и высокая трава превратила джинсы в тяжелые мокрые доспехи, да и сам он себе напоминал бойца, возвращающегося домой с нелегкой войны. С победой ли? Он не знал.

Хотя, судя по тому, как и где очнулся, вряд ли.

Впрочем, о том, где находится этот дом, он тоже не имел ни малейшего понятия. Память подсказывала — в Москве.

Впереди была дорога.

Редкие машины поносились по мокрому асфальту под светом не менее редких фонарей. Присев на корточки, он вгляделся внимательней и чуть слышно рассмеялся. Троллейбусные парки в деревнях не строят, как, впрочем, и хороших асфальтовых дорог.

Город. Москва? Память молчала.

Через несколько шагов к дороге ноги провалились в воду. Он присел, раздвигая траву и склонился, пытаясь разглядеть собственное отражение. Ничего, кроме неясного белесого контура, его глаза, уже привыкшие к темноте леса, увидеть не смогли. Ладно, подумал он. Главное сейчас — постараться привести себя в порядок. Уничтожить следы ночного пребывания с негостеприимном лесу.

Морщась от пронизывающего холода, он умылся ледяной водой, старательно отдирая спекшуюся корку на лбу. Получалось плохо, но показаться в таком виде на дороге — значило оказаться в милиции. Что такое милиция, он почему-то помнил.

Впрочем, он вообще помнил многое. Множество лиц. Высокие многоэтажные дома. Красивые машины. Чью-то дачу за высоким сетчатым забором. Большой стол со странной стеклянной конструкцией посредине.

Он прикрыл глаза, пытаясь вытащить из памяти еще хоть что-то.

Улица.

Множество машин перед подъездом.

Надпись на фасаде.

Номер квартиры? Сейчас… сейчас…. Сто…. Сто четырнадцать.

Дом?

Так, подумал он, тщательно проверяя карманы.

Ни документов, ни денег. В заднем кармане джинсов пальцы нащипали смятую бумажку — бесполезный магазинный чек. Разгладив его, он попытался разглядеть сумму. Ого! Почти шесть тысяч! В прошлой жизни у меня, оказывается, водились деньги.

В кармане рубашки что звякнуло.

Там он почему-то обнаружил наручные часы.

Достал, повертев в руках.

Обычные электронные «Сейко», но за них его наверняка довезут до дома.

Он сел, подняв голову к низкому облачному небу. Его лицо расплылось в улыбке. Шансы выбраться оставались.

2

Первая машина шарахнулась от него, словно от прокаженного. Вторую он ждал еще минут десять. Третья машина, синие «Жигули», вроде бы сбросила скорость, но потом прибавила газу и унеслась прочь. Только четвертая, когда он уже окончательно замерз, старая белая «Волга», взвизгнув тормозами, остановилась.

Водителем оказался пожилой дядька, вполне приятной наружности, с крепкой вонючей сигаретой в зубах.

— Эк, тебя, парень, — только и сказал он. — Побили от души.

— Деньги забрали, есть только часы.

Водитель оглядел его с ног до головы.

— Да садись, ладно, — наконец, сказал он. — Далеко ехать-то?

Память немедленно проснулась. Тот же самый многоэтажный дом, машины у подъезда, вывеска с надписью на фасаде. Он вслух прочитал адрес. Водитель присвистнул.

— Ну, ладно, — сказал он. — Свет не ближний, но поехали. Тебе сейчас все равно хрен, кто поможет. А мне все одно до утра кататься.

Он сел на переднее сиденье и вытянул ноги к завывающей печке. Его трясло мелкой неприятной дрожью.

— Может, в больницу тебя? — усомнился водитель. — Кости-то хоть целы?

— Мне надо домой.

Домой, переспросил он сам себя. А дом ли это?

Впрочем, это я совсем скоро узнаю.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза, обдуваемый горячим воздухом.

А память вдруг выкинула его словно в кинотеатр. Он оказался в первом ряду пустого погруженного в темноту зала, откуда-то сверху лился свет, а на огромном экране внезапно появилась огромная надпись «Максим Дронов». Несколько мгновений надпись висела на темном фоне и вдруг темнота лопнула, разливаясь красками. Экран надвинулся на него, и он оказался внутри сидящего спиной к залу человека.