Однажды ночью в Лас-Вегасе - Люси Гордон

Петра последний раз взглянула на себя в зеркало и нахмурилась. Как сказал Никатор, она выглядела восхитительно, но дочь Эстел не должна была так выглядеть сегодня. Только невеста должна быть в центре всеобщего внимания.

– Что-нибудь немного более сдержанное, я думаю, – пробормотала Петра.

Она выбрала более темное, более скромное платье. Потом забрала свои роскошные волосы в строгий пучок и снова внимательно посмотрела на себя:

– Уже лучше. Теперь никто и не посмотрит на меня.

Невеста уже поселилась в большом особняке и теперь занимала апартаменты, предназначенные для хозяйки дома. Петра заторопилась, чтобы сказать ей последние напутственные слова перед началом церемонии.

И тут все пошло наперекосяк.

Эстел вскрикнула, увидев дочь:

– Дорогая, как тебе пришло в голову одеться так? Ты похожа на гувернантку Викторианской эпохи.

Петра, привыкшая к бесцеремонности своей матери, не посчитала это оскорблением.

– Я решила одеться попроще. Это на тебя все будут смотреть, а ты выглядишь совершенно потрясающе. Ты будешь самой красивой невестой всех времен!

– Но люди знают, что ты моя дочь, – простонала Эстел. – Если ты будешь выглядеть женщиной среднего возраста, что скажут обо мне?

– Может, тебе сделать вид, что я не твоя дочь? – сострила Петра.

– Не шути так. Ты должна выглядеть юной и наивной. Подумай о моем имидже!

– Извини. Мне пойти переодеться?

– Да, только быстро. И распусти волосы.

– Хорошо. Я переоденусь. Приятного дня!

Выйдя из комнаты, Петра улыбнулась. Слава богу, что ей было присуще чувство юмора.

Вернувшись к себе, она снова переоделась. Опять в то элегантное голубое шелковое платье, в котором была раньше, и распустила волосы, которые роскошной волной упали ей на плечи. Потом она спустилась вниз, где уже собирались гости. Петра здоровалась со всеми, улыбалась и говорила нужные слова, но мыслями была далеко… Она пристально разглядывала мужчин, пытаясь увидеть Лисандроса Димитриу.

То короткое время, которое они провели вместе много лет назад, теперь казалось ей каким-то сном, но она всегда интересовалась Лисандросом. Следила за его карьерой, насколько могла, ловила редкие детали его жизни, просачивающиеся наружу. Он не был женат и с тех пор, как после смерти своего отца стал главой Судостроительной компании Димитриу, жил один. Это было все, что дозволено знать миру.

Время от времени Петре попадался на глаза какой-нибудь снимок, на котором она узнавала того человека, которого встретила в Лас-Вегасе. На этих снимках лицо его выглядело грозным, но в ее памяти всплывало другое лицо – лицо наивного, лишившегося иллюзий, молодого влюбленного человека, простонавшего: «Я считал, что могу доверять ей», словно это было самое большое преступление в мире.

Недавние снимки показывали мужчину, рано ставшего суровым. Было трудно поверить, что это тот самый человек, который прильнул к ней на той высокой крыше, ища спасения не от физической опасности, которую добровольно искал, а от демонов, воюющих в его голове. К чему привело его тогдашнее отчаяние? Не поддался ли он желанию разрушить все, в том числе свое сердце? Что бы он сказал, если бы они встретились сейчас?

Петра не была непорочной девушкой, не была и недотрогой. За прошедшие с тех пор годы она успела побывать замужем, развестись и сполна наслаждалась мужской компанией. Но та встреча, короткая, но пугающе яркая, жила в ее памяти, сердце и чувствах.

Мысль о новой встрече с Лисандросом Димитриу возбуждала ее любопытство и вызывала странное волнение.

И тут она увидела его.

Наблюдая за приближающимися гостями, даже среди толпы она легко узнала его, но не потому, что он был выше большинства мужчин. Дело было в той самой исходящей от него значительности, которая поразила Петру с самого начала.

Юноша за прошедшие годы превратился в красивого мужчину. Строгие черты его лица, полные гордости и холодности, могли привлечь к себе взгляды где угодно. В Лас-Вегасе она видела его при скудном освещении. Теперь разглядела, что глаза Лисандроса были темными и глубоко посаженными.

Никатор говорил, что с ним не будет женщины, и это оказалось правдой. Лисандрос Димитриу шел один, производя впечатление человека, к которому никто не смел приблизиться. Время от времени кто-то пытался привлечь его внимание. Он отвечал коротко и шел дальше.

В Петре заговорил фотограф. Она решила, что это человек, достойный того, чтобы его снимать. А если поначалу это и вызовет его недовольство, он, безусловно, простит ее ради их старого знакомства.

Она щелкала фотоаппаратом – кадр за кадром, потом с улыбкой стала приближаться к нему, пока не оказалась рядом. Он поднял глаза, заметил камеру и нахмурился:

– Уберите это!

– Но…

– И уйдите с глаз моих!

Прежде чем она успела что-то сказать, он прошел мимо. Петра осталась одна, ее улыбка померкла, когда она поняла, что он смотрел словно сквозь нее. Не узнал?

Ей ничего не оставалось делать, как пойти вместе с толпой и занять свое место в храме.

Она попыталась рассуждать здраво. Итак, он не узнал ее! Ну и что из этого? Прошло много времени, и она очень изменилась. Зато можно выбросить из головы все фантазии о возможности общих воспоминаний и, воспользовавшись случаем, немного подразнить.

Да, это было бы здорово. Шуткой наказать его!

Заиграла музыка. Вошла невеста в великолепном платье из желтовато-коричневого атласа. Ей невозможно было дать даже приближенно ее пятьдесят лет.

Петра присоединилась к другим фотографам и забыла обо всем, кроме дела, которым должна была заниматься. Эта способность всегда помогала ей в трудную минуту.

Лисандрос сидел в первом ряду. Нахмурившись, он посмотрел на Петру, словно пытаясь что-то вспомнить, потом переключил все внимание на церемонию.

Клятвы были произнесены на греческом. Невеста хорошо выучила свою роль, но в одном месте запнулась. Петра быстро подошла к ней, прошептала что-то по-гречески и отступила на шаг. Видевший это, Лисандрос снова нахмурился.

Жених и невеста медленно пошли к выходу, улыбаясь присутствующим, – двое богатых, влиятельных людей, радовавшихся тому, что обрели друг друга. Гости начали покидать храм.

– Лисандрос, друг мой, как я рад тебя видеть!

Он повернулся и увидел Никатора, который шел к нему с распростертыми объятиями, словно приветствовал давно потерянного друга.

Изобразив улыбку, Лисандрос ответил на приветствие. Никатор цветисто представил свою спутницу,

Дебру Фэрли. Лисандрос сделал вид, что это произвело на него впечатление, после чего пара удалилась.

Лисандрос с облегчением вздохнул.