Змееборец - Арина Веста

– Это к делу не относится, – проворчал Карачуния.

– Короче, дринчеры телеграфируют: есть один Ильич – исполнитель исторических частушек.

– Частушек? – удивился полковник. – Да еще исторических?

– А как же! – оживился монарх. – Ленин Троцкому сказал: «Я мешок муки достал, мне – кулич, тебе – маца! Лампа-дрица-гоп-ца-ца!» – Отбивая ритм, он задорно похлопал себя по ляжкам. – Мы-то думали – он новенький из провинции и вроде как малость не в себе, а он оказался настоящий и боевой, как линкор на рейде!

– Как это – настоящий?

– Ну, весь при понтах, и корочки фартовые, не то что у нас, Дунькина грамота, – раздраженно бросил кавказский старик, и умолк, как проговорившийся шпион.

– Так… Откуда знаем? – оживился Варганов. – А ну-ка доставайте свои трофеи! Выкладывайте, выкладывайте…

Исторические призраки притихли.

– Я что, вас обыскивать должен? – удивленно спросил полковник.

Для силовика он был довольно мягок. Во всей его высокой статной фигуре было что-то богатырское, былинное, неподвластное духу сего времени.

Не то чтобы кавказский старик умел различать людей, но он был умудрен древней восточной хитростью, которая клонит голову и льстиво изгибает спину перед всякой силой. Кряхтя от усердия, он вынул из внутреннего кармана пачку измятой валюты и маленькую бурую книжечку-пропуск с выцветшими от старости чернилами и пулевым отверстием с правого края.

– Ого! – изумился даже видавший виды полковник. – «Пропуск за номером семь, выдан Ульянову (Ленину), Председателю СНК и СТО».

Он осмотрел опаленные края пулевого отверстия со следами засохшей крови и ошарашенно повертел в руках пропуск:

– Это что ж получается? Ильич воскрес?

– Воистину воскрес! – поддержал его Романов. – Ну, привели мы его, значит, в банкетный зал, севрюжки-белужки на тарелочку положили. Рюмочку налили, только они отвергли. Тут канкан на сцене закончился, и мы Ильича на сцену потащили. Он сначала все бежать порывался, а потом освоился немного и спел что-то из революционного репертуара. А после такую пламенную речь толкнул, что наши чухонцы валютой его засыпали.

– И еще с кепкой всех обошел: призывал на мировую революцию всем общаком скинуться, – припомнил Карачуния.

– А вас, значит, обошел и на мировую не пошел, – скаламбурил полковник.

– Это ж Ленин, он упрямый, дьявол, у него пирамидку гениальности в мозгу нашли, – подтвердил ряженый Романов.

– И что известно об этом оборотне в кепке?

– Да почти ничего… В Горки он все рвался, вроде как Наденька волнуется…

– Горки… – задумчиво протянул полковник, – бывшее имение вдовы Саввы Морозова, теперь там музей. Не в музей же он хотел вернуться.

– Точно, он, наверное, про Горки-8 говорил, – предположил кавказский старик. – Это на Рублевке! Там этих Горок, как собак нерезаных.

– Должно быть, его тамошние богачи выписали вместо зебры или жирафа! – подсказал бывший монарх.

«Страна золотых унитазов» на Рублево-Успенском шоссе славилась и не такими причудами. А что, если этого шизика в ленинской кепке и вправду «выписали»? Скажем, из клиники «Горки-8»? Пусть будут «Горки-8». Наверняка на Рублевке есть какая-нибудь клиника для нуворишей, не в Москве же им лечиться…

– Как ливень-то разошелся, – мрачно заметил полковник, глядя в залитое дождем стекло. – Вот что, голубчики, по хатам вы сегодня не пойдете. Заночуете в комендантской – утро вечера мудренее.

Однако вместо спального места в комендантском дивизионе исторических персон препроводили в комфортабельный изолятор.

Не выпуская из рук ленинский пропуск, полковник сделал несколько срочных звонков. Через четверть часа в Горки Ленинские и на Рублево-Успенское шоссе был направлен усиленный наряд милиции, а в линейные отделения разослан портрет из школьного учебника, с пометкой «называет себя Ильичом».

Среди множества уголовных и административных дел попадаются мины замедленного действия, профессионалы зовут их «гнилыми» – должно быть, по аналогии с зубами. С виду такой зуб целый, крепенький и коренастый, но внутри – воспаленный нерв. Задень его, и человек лишится сна и изойдет болью. Это дело о драке на Красной площади было из разряда «гнилых».

По долгу службы полковник Варганов хорошо разбирался в расстановке сил внутри правительства и спецструктур, чья этническая и внутриклановая борьба напоминала то примитивную грызню в болоте третичного периода, то замысловатую шахматную комбинацию, но за внезапным «воскрешением» Ленина ему чуялось движение гораздо более тайной и хорошо законспирированной силы.

Затрепанную «ленинскую карту» разыгрывали столь регулярно, что по этому, слегка нервозному графику можно было изучать глубину грядущего кризиса, стабильность долларового курса, колебание цен на хлеб и бензин, результаты выборов в Америке, сейсмоустойчивость кабинета министров и многое другое, что еще волновало издерганного обывателя, ласково именуемого «избирателем», «налогоплательщиком» или просто «Ваней». Всякий раз когда «Ваню» собирались в очередной раз обмишурить, вокруг ленинского некрополя, а точнее вокруг «поля смерти», принималась водить хороводы очередная «могучая кучка». Однако каждая новая партия страдала теми же болезнями, что и предыдущая. Был ли это старческий маразм престарелой пассии или короткая «девичья память», но симптомы совпадали. Незадолго до выборов эта выгодная партия истерично призывала немедленно захоронить «красные мощи», собирала подписи и ставила пикеты, а наутро после выборов благополучно забывала о «вечно живом». С течением времени эта пляска на костях все больше обретала характер черномагического ритуала. Последний «Ильич», был вброшен в игру внезапно, вне графика, к тому же снабжен приличной «ксивой» – случай нетипичный и требующий детального изучения.

Звонок из экспертного отдела прервал размышления полковника. Удостоверение за номером семь было целиком изготовлено из материалов девяностолетней давности, наверняка идентичных тем, что находились в музеях и спецхранах. Пуля калибра 7,62 мм выпущена из револьвера системы «наган» – легендарного оружия начала прошлого века. Кровь на пропуске относилась к третьей группе резус положительный и, согласно более поздним исследованиям, совпадала с группой крови Ленина.

Следуя букве секретной инструкции, обо всех происшествиях, выходящих за рамки обыденной текучки, Варганов должен был докладывать лично по специально выделенному каналу. Кто принимал эти сообщения, можно было только догадываться, но Варганов аккуратно выполнил предписание. Похоже, его короткий доклад не на шутку заинтересовал «верхний этаж». Не прошло и получаса, как у дверей «конторы» затормозила черная иномарка класса «статус». За ней тяжело прополз груженый автобус с занавешенными стеклами, в таких обычно перевозили ОМОН к месту уличных беспорядков.

Низкие тучи еще сеяли дождем, но тьма уже начала редеть, и в сизой рассветной дымке черная колымага и «катафалк» с погашенными фарами смотрелись зловеще.