Небесные воины - Вадим Проскурин

Головастик припарковала внедорожник рядом с моим, легко выпрыгнула из кабины, улыбнулась и помахала рукой. И тут же недоуменно рассмеялась.

— А что это вы одетые? — спросила она. — Сейчас даже поста нет.

— У нас гость, — ответил я. — Некто отец Федор из московской патриархии, в миру Антон.

Головастик моментально стерла улыбку с лица.

— Как у него с просветлением? — спросила она. — Если он сумел разглядеть мои чары…

— Он ничего не сумел разглядеть, — оборвал ее я. — Его сюда привел на экскурсию Бомж вместе с группой православных священников. Антон от группы отбился и пять дней бродил по пажитям, забрел даже к гуриям…

Головастик расхохоталась.

— Настоящий святой, — сказала она. — Раз уж от гурий убежал…

— Не смешно, — сказал я. — Понимаешь, что задумал Бомж?

— Понимаю, — кивнула Головастик. — С концом света у него ничего не вышло, теперь он решил построить царство божье прямо на Земле. Савонаролы ему мало… Козел! Сколько раз говорила ему — уймись, скотина! А он опять за свое… А где эта экскурсия происходила?

— Отсюда на восток километров… где-то от двадцати до пятидесяти. Антон дошел на пятый день, но вряд ли сильно спешил…

— Тогда поднимемся повыше и полетим на восток, — сказала Головастик. — Составишь мне компанию?

— Конечно.

— Лена? Ах да, ты же не умеешь…

— Лена, если хочешь, я тебя поддержу, — предложил я.

— Не надо, — махнула рукой Лена. — Я лучше рядом с гостем посижу. А то проснется, подумает, что белая горячка.

— Ты не рядом сиди, — посоветовала Головастик, — ты сверху посиди.

Лена густо покраснела. Иногда Головастик бывает удивительно цинична.

— Извини, — улыбнулась Головастик, — не хотела тебя обидеть. Ну что, Сергей, полетели?

— Полетели, — согласился я.

Сегодня в раю был еврейский день. Целая толпа раввинов в черных сюртуках и специфических раввинских шляпах, из-под которых выбивались пейсы, выстроилась полукругом на поле и наблюдала, как трое волчат и пятеро поросят затеяли дружескую потасовку стенка на стенку. Бомж горделиво прохаживался перед зрителями, время от времени он обращался то к одному, то к другому с какими-то не то вопросами, не то пояснениями.

Сверху было хорошо видно, что трава в месте презентации вытоптана очень сильно. Если считать, что все это вытоптали евреи, приходится признать, что они все утро танцевали свою джангу или как у них там называется главный религиозный танец.

— Он приводит все группы в одно и то же место, — сказал я.

— Угу, — согласилась Головастик. — У меня есть идея. Как думаешь, за час-полтора они еще не успеют закончить?

Я молча пожал плечами, вспомнил, что невидим, и сказал:

— Не знаю.

— Все равно попробуем, — решила Головастик. — Полетели обратно. И напомни мне видеокамеру взять.

— Может, не надо? — запротестовал я. — Бомж узнает, что мы с Леной поселились у него в раю, начнет ругаться…

— Пусть ругается.

— Лене неприятно будет.

— И хорошо, что неприятно, — решительно заявила Головастик. — Ей давно уже пора завязывать со слепым поклонением. Она и сама понимает в глубине души, что Бомж недостоин поклонения.

— А кто достоин? — спросил я. — Ты?

Головастик невесело рассмеялась.

— Поклонения недостоин никто, — заявила она. — Мы с тобой не собаки, чтобы вилять хвостом и выпрашивать подачку. Жить надо умом, а не молитвами. Жалко Лену, хорошая девчонка, а так страдает… Ладно, полетели уж.

— А чего лететь? — спросил я. — Давай лучше сразу телепортируемся.

— Точно! — воскликнула Головастик и хлопнула себя по лбу.

Через час евреи все еще были в раю. Только теперь они уже не созерцали райские красоты, не такие уж и замечательные, честно говоря, а дружно молились. Бомж молился вместе со всеми.

— Самому себе молится? — недоуменно спросил я.

— Нет, — ответила Головастик. — Ты не забывай, в этой компании он не Иисус Христос, а анонимный мешиах, который только еще должен прийти в мир. А вопрос о том, бог он, человек или богочеловек, у евреев до сих пор остается открытым. Так что никакого парадокса здесь нет.

— Будет, — заметил я и хихикнул.

— Ага, — согласилась Головастик, — обязательно будет.

Антон, лежащий на разложенном заднем сиденье, недовольно заскулил и попытался перевернуться на другой бок.

— Бедолага, — сказала Головастик. — Потерпи еще чуть-чуть, сейчас все пройдет.

— Ох, что сейчас начнется… — протянул я. — Сейчас у них такая истерика пойдет… Как думаешь, они весь рай загадят или не весь?

— Ничего они не загадят, — сказала Головастик. — Сейчас каждый из них думает, что испытывает ниспосланное богом чудесное видение. Они еще не верят, что рай существует реально.

— Скоро поверят, — усмехнулся я.

— Не скоро. Почему бы богу не вплести в чудесное видение какую-нибудь нелепую вещь, но преисполненную глубокого смысла? Поначалу они воспримут нас как новых персонажей представления, которое устроил Бомж.

— А потом? — спросил я.

— А это зависит только от нас, — сказала Головастик.

Она решительно надавила на газ, включила дальний свет, «хаммер» бодро взлетел на вершину холма, как в рекламе шин «пирелли», и громогласно загудел, как лось-самец в брачный сезон. Евреи уже не молились, теперь они пялились на нас во все глаза.

Бомж встал с колен, что-то сказал ближайшим соседям и вдруг исчез.

— Жми! — крикнул я.

— Лучше остановись, — посоветовал Бомж с заднего сиденья. — А это еще кто такой?

— Антон, он же отец Федор, — ответил я.

— Я не тебя спрашиваю! — рявкнул Бомж. — Нежить!

— Не груби, — сказала Головастик. — Сергей — такой же волшебник, как и мы с тобой. Он заслуживает уважения нисколько не меньше, чем ты.

— Он — нежить, — отрезал Бомж. — Гадкий кровопийца, искусивший мою избранницу.

— Не хами, — посоветовала Головастик. — Ты в курсе, что Сергей раз в неделю посещает Четырехглазого?

— Тоже дьявольское отродье, — пробурчал Бомж.

— Я его не рожала, — усмехнулась Головастик. — Хотя я бы не отказалась от чести иметь такого сына. А ты?

— Останови машину! — рявкнул Бомж. — Ты испортишь мне церемонию!

— Какую церемонию? — переспросила Головастик медоточивым голоском. — Расскажи поподробнее, мне так интересно! Может, мы с Сергеем тоже захотим поучаствовать? Мы тоже крещенные.