Синдром войны - Александр Тамоников

– Становись! – скомандовал лейтенант Бутковский.

– Несколько слов, бойцы, – негромко начал Поперечный. – Надеюсь, все уяснили смысл поставленной задачи? Завтра к обеду в этот горем убитый населенный пункт войдут наши части. Задача взвода: обеспечить вступление войск в Степановку. Поселок должен быть зачищен. Обследовать каждую улицу, выставить охранение. Мирных жителей по возможности не трогать. Никому не спать. Машины остаются здесь, движемся пешком, попарно, прикрывая товарищей. Через два часа всем собраться у поселковой администрации. Механикам БМД ждать особого распоряжения. За работу. Слава Украине!

– Героям слава!

– Бутковский, командуйте. И не орите, ради Христа.

Серые призраки скользили по заснеженным улицам, мимо рухнувших стен и палисадников, вырванных с корнями деревьев, остовов сгоревших автомобилей. Стемнело, ветер усилился, дул стремительными порывами, свистел в продырявленных крышах. Косматые тучи, похожие на дирижабли, проплывали над самыми головами.

Электричества в поселке не было, часть столбов повалена, на остальных болтались заиндевевшие провода, показывая направление ветра. Весь поселок состоял из двух улиц, протянувшихся с запада на восток, и множества переулков, связывающих их. Руины завода металлоконструкций возвышались за бетонным забором. Несколько бойцов просочились сквозь проломленную ограду, разошлись по территории. Остальные продолжили движение. Солдаты проходили на участки, где имелись неповрежденные постройки, бегло осматривали дома, подсобные строения.

Поперечному поступали доклады о том, что на заводе ничего подозрительного не отмечено. Осмотрены подвалы разрушенного общежития. Выявлены мирные жители, в основном старики и женщины. Радостных возгласов при появлении родной украинской армии не отмечено, «аборигены» боятся любых вооруженных людей. Проверены развалины поселковой котельной: живых не видели. В Обводном переулке замечена активность.

Несколько гражданских при появлении солдат убежали в дом, а до этого разбирали на дрова сарай. Проведено задержание. Их четверо: двое пожилых мужчин и две молодые женщины – испуганные, страшные, как смертные грехи. Вот и настало время, когда бабам можно не краситься! Уверяют, что не террористы, просят не убивать. Кричат, что являются украинскими патриотами, но как-то не похоже.

– Оставьте их в покое, – проворчал майор в микрофон. – Баб не трогать, выполнять задачу.

В соседнем переулке послышались глухие выстрелы, закричала женщина. Майор ругнулся в полный голос. Что еще?! Он шел последним по улице Луначарского, в одной руке рация, в другой – взведенный пистолет «МР-443» «Грач». Перед ним шагали сержант Бурлак и рядовой Смирнов. Всполошились, побежали на шум.

Поперечный тоже кинулся за ними – до переулка было метров пятьдесят. Он проглядел канаву водостока, засыпанную снегом, и утонул по пояс, как в болоте. Выбирался, ругаясь, набирая полные берцы снега. Когда успело так засыпать?

Стреляли в неприметной хате, просевшей в землю. Похоже, в переулке уцелела лишь она. Майор ворвался в дом последним. Снова подчиненные перестарались, когда же меру начнут знать?!

Здесь жили люди, горела керосиновая лампа. Попыхивала печка, дырявые окна были заткнуты одеялами и телогрейками. Толпились солдаты.

На полу, раскинув руки, лежал молодой мужчина в ватных штанах и замшевой жилетке. Мертвец, грудь прошило автоматной очередью. Он сжимал рукоятку ржавого топора. На коленях перед покойным ползала молодая женщина с сальными волосами, плакала. У стены съежились, обняв друг друга, две пенсионерки, одетые в какую-то рванину, то ли сумасшедшие, то ли в ступоре. Их лица ничего не выражали, были бледны и неподвижны.

– Зачем вы?.. – спросила молодая женщина, глотая слезы. – Что он вам сделал? Сереженька мой!..

– Ага, каемся. Вообще плачем, – заявил рыжий сержант Шинкарь, на всякий случай отходя от нее подальше.

Он до сих пор сжимал автомат. Его палец подрагивал на спусковом крючке.

– Почему стреляли? – задал вопрос Поперечный.

– Так, товарищ майор… – Шинкарь немного растерялся. – Я вхожу, а он на меня с топором! И что, целоваться с ним?

– Может, он дров наколоть хотел? – сказал Смирнов.

– Каких дров, это же террорист! – возмутился Шинкарь. – Все они тут такие! – Он вскинул автомат и чуть было не выстрелил в пенсионерок.

Рядовой Середин толкнул его в плечо, чтобы не делал дополнительных глупостей. Шинкаря схватили за хлястик, оттащили с «огневой позиции».

– Сам ты террорист, – пробормотал Черновский.

– Хватит! – прикрикнул Поперечный. – Вон отсюда! Продолжайте выполнять задачу!

Он не был сторонником бессмысленных убийств. Но идет война, солдат обязан защищать свою жизнь, особенно когда на него бросаются с топором сомнительные личности. Бойцы неохотно покидали хату. У большинства сложилось стойкое мнение, что они чего-то недоделали.

Молодая женщина затихла, скорчилась на груди у мертвеца. Одна из пенсионерок подняла голову, уставилась на майора осмысленным взором. Он еще не ушел, пятился за порог. Взгляд прожег его. Было в нем что-то недоброе, фатальное. Женщина смотрела не мигая, исподлобья, пронзительно. Шевелились губы, но он не слышал, что она говорила. Такое ощущение, эта старая карга проклинала его. Поперечный отступал, не мог оторвать от нее глаз – она словно приклеила его к себе.

Сработала рация:

– Это Андрейченко. Мы вышли на восточную окраину Степановки.

– Чем порадуете? – проворчал майор, отступая в сени.

– Все спокойно, террористов нет и, кажется, не было. Что делать дальше?

– С этим городишком все понятно. Возвращайтесь к зданию администрации. Общий сбор через пятнадцать минут.

– Есть!

В Октябрьском переулке, недалеко от поселковой администрации уцелели несколько хат. В одну из них с автоматом наперевес вошел украинский солдат. Он хмуро посмотрел на нехитрую меблировку, старика в потертом свитере, сидящего за столом. Мужчине было за шестьдесят. Невысокий, с редкими седыми волосами, острым морщинистым лицом, по которому плавали блики от зажженной свечи. Появление солдата не произвело эффекта. Мужчина продолжал сидеть, только повернул голову. Боец заглянул в соседнюю комнату, посмотрел на чердачную лестницу, явно не испытывая желания лезть наверх.

– Кто такой?

– Живу здесь, – с хрипотцой отозвался старик. – Воловец Матвей Фомич. Работал бригадиром монтажников на заводе.

– Документы!

Старик вздохнул, выбрался из-за стола, побрел к вешалке, где висело одинокое пальто с меховой подкладкой, извлек украинский паспорт. Солдат пролистал документ, сравнил фото с оригиналом. Воловец Матвей Фомич, сорок восьмого года рождения, место проживания – поселок Степановка Луганской области, переулок Октябрьский.

Боец смерил старика неприязненным взглядом, вернул документ и заявил: