Пограничник - Павел Мамонтов

Перед выходом я отдал обычную команду – проверить снаряжение. Сам попрыгал, чтобы испытать амуницию. Панцирь, набранный из титановых пластинок на алюминиевую проволоку, поверх него маскхалат и разгрузка – ничто не издавало лишнего шума. «Калашников», недавно почищенный, – на взводе, поставлен на предохранитель. АПС,[3]тоже с патроном в стволе и на предохранителе – в разгрузке. Штык-нож крепко держался на стволе автомата, ещё один нож, зачарованный и освящённый в армейской часовне, покоился в ножнах на бедре. Три небольших метательных ножа уместились за шиворотом в кармашках. Правую руку охватывал магический браслет – Силуэт-М, собранный из металлических цилиндриков и кусочков янтаря. Он должен окружать бойца магическим облаком, дробить его силуэт на фоне местности и изменять траекторию пуль, летящих в солдата. Жаль только, действует не больше пятнадцати минут.

Сейчас Силуэт был заряжен на полную. Хотя в районе будущего Прохода использовать магические предметы не рекомендовалось, я надел его на случай непредвиденной ситуации.

Закончив осмотр, я развернул карту и вновь проинструктировал группу. Ясные цели, хорошие друзья, отличная команда, любимое дело… даже какой-то азарт появился.

Задачу моей группе поставили привычную: разведать территорию вокруг будущего Прохода. Нам достался полукилометровый участок. Ближе чем на три километра к месту Прохода не разрешалось подходить. Оно и понятно: устраивать засаду в трёхкилометровой зоне Прохода бесполезно – засосёт во время разрыва пространства. Да и в самой зоне тоже случаются разные… аномалии. Незачем попусту рисковать. Раньше даже отгрузку товаров проводили мелкими партиями по хорошо проверенным маршрутам. Гайки на пробу не бросали, вместо них работали маги. В общем, действовали более осторожно, сейчас уже подрасслабились.

Моей группе тоже надо было быть предельно внимательной: не нарваться на какое-нибудь магическое завихрение (ответственность за это лежала в основном на Гаврике), не пропустить засаду возможного противника и, что более вероятно, не попасть под огонь своих или не спутать наших разведчиков с врагами.

Наладив связь с остальными рейдерами, я приказал выдвигаться. Группа перестроилась в линию с разрывами в пятьдесят метров (строй для поиска), и разведчики двинулись лёгким бегом.

Ландшафт вокруг Прохода был удобным для поиска: ровная местность, прекрасно просматриваемая на пяток километров, на которой ничего не росло, кроме пучков короткой фиолетовой, синей и зелёной травы. На карте эта равнина напоминала стол – была гладкой и почти идеально круглой, около десяти километров в поперечнике. Увы, в реальности она была испещрена неглубокими воронками, как от мин восьмидесятого калибра. Земля внутри и вокруг воронок обуглилась. Разведка и заключалась в том, чтобы поочерёдно заглядывать в каждую воронку на маршруте.

Свободная от воронок земля выглядела мёртвой – коричневая почва, покрытая тонким слоем пепла. Редкие пучки странной травы только усиливали это ощущение. А ещё была тишина. Абсолютная. Которую изредка нарушало только далёкое тарахтение бэтээра или хруст уголька, на который наступил разведчик. Скрытно перемещаться было ни к чему, но всё равно подобный звук раздавался очень редко.

– Здесь всегда пахнет грозой? – вдруг спросил Вова, для которого это был первый рейд к Проходу.

– Да, – лаконично ответил Саша.

День выдался солнечным и безветренным, по небу ползли облачка, изредка закрывая солнце.

– Бархан-3, возьмите вправо десять, цепь разрываете, – прохрипело в рации по общему каналу.

Это не нам, мы Бархан-5.

– Коля, Саша, – крикнул я замыкающим фланги группы, сам я шёл позади них вместе с Иглой, – что там соседи?

– Нормально, – ответил зам. – Расстояние держат.

* * *

Через два часа мы проверку закончили, уперлись в хилый заболоченный лес с чахлыми деревцами. Потерь среди групп не было: никто не нарвался на аномалию, врагов тоже не обнаружилось. Рейды к Проходу считались одними из самых лёгких заданий, но… всякое бывало.

– Бархан-1, 3, 5, 6. В маршевом порядке уйдите на три километра назад. Там погрузитесь на подводы и прибудьте в главный лагерь, – снова ожила рация, доставив приказания из штаба.

– Перед Проходом всех от периметра убирают, – сказал Загорный и промочил горло из фляги.

Группа после разведки устроила небольшой привал. Игла, сидя на поваленном бревне, с идеальной точностью делала бутерброды из галет с маслом и сыром и раздавала их разведчикам.

– А мы фейерверк увидим? – спросила она, не отвлекаясь от работы.

– Тебе прошлого, на пути к Антрациту, было мало? – с улыбкой поинтересовался Коля, забирая галету.

– Не-е-е, там было далеко и не видно. Сейчас другое дело.

– А что на пути к Антрациту было? – спросил любопытный Рикки.

– Тебе не рассказывали, что ли? О, это была интересная история. Мы тогда познакомились с одним очень необычным человеком. Кстати, он ещё полезные советы по жизни давал, – Саша Загорный осторожно сделал знак, и Коля свернул тему: – Ну я тебе как-нибудь о том рейде всё расскажу.

Я сделал вид, что не заметил знака Саши и отношения группы ко мне. Но мысли оттуда, из мирной жизни, закружились в голове и сжали сердце. В груди стало больно. Я собрался и не позволил эмоциям отразиться на лице, спрятал их в глубине и снова стал командиром группы.

– Ну что, ребята, перекусили? Теперь айда обратно в путь. Скоро и вправду Проход начнётся, надо успеть занять лучшие места.

В больничной палате было прохладно и светло, помещение заполняло тихое урчание кондиционера и писк кардиографа. Больной лежал на койке с кислородной маской на лице, однако аппарат искусственных лёгких не работал. Зато капельница с пакетом донорской крови была подключена, по узкому шлангу бодро текла алая струйка. Сам пакет с кровью подходил к концу, два других, висевших на капельнице, уже были полностью израсходованы.

Из коридора донеслись голоса:

– Я предупреждаю, клиническая картина неясна. Явная мозговая активность при полной потере крови и нескольких десятках огнестрельных ранений. Тревожить пациента крайне не рекомендуется.

– Оставьте, доктор, вам платят не за советы, а за то, чтобы вы выполняли свою работу быстро и без вопросов.

Дверь в палату открылась. Внутрь вошёл мужчина, черноволосый, в пижонской розовой рубашке, чёрных брюках и остроносых ботинках. Глаза скрывали большие зеркальные очки. Врач, уже пожилой дедок в медицинском халате, остался снаружи.

– Вы, доктор, отдохните пока. Отдохните. Я здесь сам разберусь. И что бы ни происходило, в палату не входите, – сказал мужчина и захлопнул дверь.

Затем он подошёл к лежавшему на койке, откинул простыню, обнажив грудь в окровавленных бинтах, одну руку положил на неё, в область сердца, а другую на лоб, тоже покрытый куколем бинтов, прошептал несколько слов и вздрогнул. Под потолком замигала лампочка, кардиограф сбился с ритма. Ладони мужчины задрожали от напряжения, на лбу выступил пот, он сам затрясся, слово его ударило током. Когда уже казалось, что он вот-вот рухнет обессиленный, больной на кушетке выгнулся и хрипло вздохнул.