Искушение Владимира Путина - Андрей Пионтковский

В масштабе всей страны реализуется один из глубинных архетипов русского национального подсознания - путник, сладко засыпающий в метель в теплом сугробе. Только теперь это современный, начиненный новейшими наноинфополиттехнологиями сугроб. В угасающее сознание пациентов регулярно впрыскиваются дозы патриотического обезболивающего: «Боевики загнаны в горы», «Рубль становится мировой резервной валютой», «Доминируем на постсоветском пространстве», «Нас с Великим Китаем полтора миллиарда человек», «Абрамович купил крупнейшую в мире яхту», «Российская дипломатия наносит сокрушительные удары по пиндосам».

Как спится, Русь-тройка? Есть ли жизнь после этой смерти? Не дает ответа.

2009 г.

Медведевские пиарщики очень трепетно относятся к каждому золотому слову, которое они вкладывают в уста престолоблюстителя. Поздравление верховному правителю какого-нибудь Фуркино-Басо с точностью до последней запятой воспроизводится на сайтах блогера Medved'a. И вдруг на Kremlin.ru появляется какое-то стыдливенькое «Начало встречи с участниками международного дискуссионного клуба «Валдай».

Ну не успели еще расшифровать всю запись и прямо с колес бросили городу и миру первые судьбоносные откровения «умного политика» перед группой дрессированных Фейхтвангеров. Но прошел день, два, неделя, а текст все оставался обрезанным. Так и ушло в архив сайта нелепое «Начало беседы».

Какими же мыслями нашего модернизатора решено было не будоражить широкую общественность? Несколько кремлевских инсайдеров (в том числе и г-н Павловский в ходе нашей с ним недавней дискуссии) поделились закрытой информацией.

Фейхтвангеры, при всей их сервильности, все-таки не Кати и не Сережи, и не смогли они удержаться от обсуждения наиболее любопытных пассажей программной статьи «Россия, вперед!». Напомним вкратце структуру этого замечательного произведения. Оно состоит из трех частей.

Первая - наиболее беспощадная характеристика, которую когда-либо давал российский правитель состоянию дел, унаследованному им от своего предшественника: отсталая сырьевая экономика, системная коррупция, вымирающее от алкоголизма население, неразвитая политическая система, пылающий Кавказ.

Вторая - четвертый сон Веры Павловны, Город Солнца, который построит из всего этого подручного материала Дмитрий Анатольевич. Лидерство в новейших технологиях, расцвет ремесел и искусств, изобретательные пейзаны и цветущие пейзанки и, наконец, сменяющие друг друга у власти на свободных выборах политические партии.

Третья - враги, которые попытаются остановить медведевский марш к Городу Солнца.

И здесь кисть анонимных авторов достигает наибольшей пронзительности и глубины. Им удается рембрандтовской силы шедевр - «Ночной дозор», коллективный портрет российской высшей политической «элиты». Влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих «предпринимателей». Они хорошо устроились. У них «все есть». Их все устраивает. Они собираются до скончания века выжимать доходы из остатков советской промышленности и разбазаривать природные богатства, принадлежащие всем нам. Они не создают ничего нового, не хотят развития и боятся его.

Темные силы нас злобно гнетут. Но в финале статьи Медведев, как тот политрук Великой Отечественной с легендарной фотографии, поднимается во весь свой могучий рост из кремлевского окопа, увлекая нас за собой. Но будущее принадлежит не им. Оно принадлежит нам. Таких, как мы, абсолютное большинство. Вперед, Россия!

Так вот, относительно этой намечавшейся схватки президента с «темными силами» за будущее страны и шла речь во второй части валдайской беседы. Сенсацией стал для слушателей смущенный и оправдывающийся тон докладчика. Его тираду о «:продажных чиновниках и ничего не предпринимающих предпринимателях» не так, мол, поняли, он вовсе не против того, чтобы люди зарабатывали как можно больше всеми доступными средствами, ему только хотелось бы, чтобы, когда они заработают очень много, они начали вкладывать и в венчурные проекты. А бороться с этими людьми «толку никакого, только народ напрягать».

Между «Вставай, страна огромная!» и «Толку никакого, только народ напрягать» прошло всего два дня, но концепция, как в известном анекдоте, радикально изменилась.

Показать подданным русского царя, представшего перед заморскими «экспертами» в исподнем, благоразумно сочли нецелесообразным. Ограничились «Началом беседы».

Но что же все-таки произошло за эти два дня? Какая Инстанция, слишком хорошо узнавшая себя на полотне медведевского «Ночного дозора», властно напомнила высокому назначенцу и о повязанности кровью, и о его, Медведева, собственной принадлежности к той же «элите»?

Как справедливо заметил Алексей Кондауров: «Разве г-н Медведев, когда соглашался на президентство, не понимал правила игры? Скамейка запасных длинная. Или ты по-прежнему свой, или найдем замену».

Еще более мрачные предчувствия посещают собрата Медведева по интернет-пространству, пассионария Максима Калашникова, полагающего, что если Медведев (или даже сам Путин) «попробуют реально бороться с коррупцией и контролировать расходование денег, их просто убьют».

2009 г.

История сменяющих друг друга в России авторитарных режимов обнаруживает определенную закономерность - они гибнут не от внешних ударов судьбы и не от натиска своих противников. Они, как правило, неожиданно умирают от какой-то странной внутренней болезни - от непреодолимого экзистенциального отвращения к самим себе, от собственной исчерпанности и сартровской тошноты (la nausee) бытия.

Царское самодержавие выдержало в своей истории очень многое - крестьянские бунты, офицерские заговоры, разгул террора, отчуждение образованного класса. Выдержало и, казалось бы, устояло. Его самый непримиримый противник, неутомимо работавший в уютной Швейцарии на поражение русской армии, воевавшей с Еерманией, с горечью и безнадежностью заметил в конце февраля 1917 года, выступая перед местными молодыми социал-демократами, что «мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но молодежь будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции».

А уже в марте императора Николая II вынудили подписать отречение, и ни один из присягавших ему полков не пришел к нему на помощь. Напротив, все командующие фронтами кроме одного требовали этого отречения.

Юрий Владимирович Андропов, умирая, оставлял своим соратникам, отключившим его от искусственной почки, идеально зачищенную от диссидентов страну. Через несколько лет, когда один из андроповских первых секретарей обкомов подписал указ о запрете КПСС, ни один из 18 миллионов коммунистов не пришел к своему райкому, чтобы защитить его или, по крайней мере, вынести из здания на груди красное знамя.

Сегодня на наших глазах угасает от той же высокой болезни и путинский режим, старательно заасфальтировавший вокруг себя все политическое пространство. Как симулякр большого идеологического стиля, он просто не мог ее избежать. Ни один из придворных публицистов и телевизионных говорящих голов, годами шакаливших (и как шакаливших!) в Кремле, не отваживается возвысить голос в защиту национального лидера, чей светлый образ и чьи славные свершения последнего десятилетия подвергаются ежедневно нарастающему хулению не на каких-то там маргинальных оппозиционных сайтах, а в мейнстримовских средствах массовой информации.