Святослав Загорский. Закон Севера - Татьяна Линг

Трофим не останавливал. Ждал, пока злоба и обида выйдут. Знал, что так будет легче, и отобрал ножичек, когда Алена, повалившись рядом с телом, сначала завыла, как раненый зверь, а потом начала смеяться. Ох, и жуткий смех у неё был. Все душу перевернул разом.

– Пойдём, милая, пойдём, – успокаивал Трофим, пока нёс девушку в палату к князю. – Все пройдёт. Залечим мы твои раны. Все позабудешь, как дурной сон.

Да только девушка знала, что не позабудет позора до конца жизни.

– Князь. – Воевода поклонился в пол и скривился от боли, прошившей тело. Бравые воины верхом на мастистых конях заполонили внутренний двор.

Собаки, всегда гулявшие свободно, а сегодня подвязанные в псарню, устроили гам да шум. Дворовые девки тащили из дома водицы да свежеиспечённый каравай с солью. Стременные подхватывали под уздцы, помогали гостям увести и расположить коней.

Ивашка по знаку старика помог Чермному вернуться в стоячее положение. Твердислава злила суматоха, вызванная неожиданным приездом князя. Ладони нервно чесались, а спина покрылась противными пупырышками, как у ощипанной курицы.

– Воевода. – Святослав спешился с коня.

Твердислав приметил не столько дороговизну одёж ратников, сколько кольчугу и оружие, отмеченное следами боев и вмятинами. Опытный воевода признал – перед ним хорошо слаженное войско. Даже покойный князь не мог похвастаться таким доходом. А странно это, ведь батюшка Загорского, по его знаниям, совсем разорил казну, и сыну навряд ли досталась и треть наследства, а счетоводы наверняка последнее со складов увели после панихиды. М-да, покумекать надобно здесь, откуда у князя такая денежная поддержка.

– Прими, князь-батюшка, хлеба да соли. – Воевода протянул каравай, взятый у девки, что глупо лыбилась на Святослава да на горделивых мужчин, стоявших за его спиной. Её, непутёвую, сразу захотелось стукнуть по башке, как Ивашку, но при князе такое делать не с руки.

– Добро, воевода, добро, – приветствовал Загорский, рукой касаясь груди, показывая, что и он рад встрече от чистого сердца.

– Прошу в гости. – Воевода похромал в палаты первым, открывая двери князю, указывая дорогу и кланяясь, как последний раб. За Святославом следовали воины и хмурый седой служивый, что меча своего, как остальные, не оставил за дверями дома. Воевода отметил такое поведение возмущённым взглядом, но сразу отвернулся, когда Трофим зыркнул в его сторону. Зарубку в памяти своей поставил выведать, кто таков княжий муж, что даже супротив заведённого гостеприимства, так оскорбил дом воеводы Чермного.

Посредине просторной светлицы под образами стоял накрытый стол.

– Стал быть знал, воевода, кто к тебе едет? – пряча улыбку в усы, спросил Святослав. Он перекрестился перед иконой и уселся во главе стола. – Вот и щука свежая, и икра красная, даже поросей малых успел заготовить…

– Знал, батюшка, знал, – не стал отпираться воевода, снова кланяясь перед тем, как спросить разрешения усесться за стол напротив Загорского. – Позволь, князюшка, пока мы пир пировать не засели, представить тебе жену Марфу да дочку Софью.

Из боковой малой двери в светлицу шагнули две женщины в домотканых, расшитых красной нитью сарафанах. Первая, уже седая, но статная Марфа, со светлыми, прозрачными глазами, как воды реки Язвы по весне, поклонилась, как надобно, а вторая, похожая на неё как две капли молодая, с рыжей длинной косой, набелённым лицом, в жемчугах на шее и руках от испуга зарделась ещё сильнее и поклон забыла оказать, чем вызвала одобрительные усмешки от лиц мужского пола.

Князь кивнул, приглашающим жестом указал на место подле воеводы.

Софья, мельком взглянув на своего батюшку и дождавшись одобрения, присела да потупила взор, как велено традицией: ей весь вечер ни пить, ни есть нельзя. Девка на выданье, а тут столько молодцев в тракт нагрянуло разом.

– Красива дочь твоя, – добро отметил Святослав, поднимая чарку, – вся в мать!

Марфа улыбнулась князю уставшими глазами, было видно, женщина готовила пир и наверняка несколько ночей не спала, подготавливая дом к приёму важных гостей.

Прежде чем выпить, Святослав показал чарку Трофиму, и тот, посыпав какого-то порошка, вернул напиток. На удивлённый взгляд Твердислава, что замер с кружкой домашнего вина, князь объяснил:

– Ты прости, воевода, но велел мне светлый князь особливо остерегаться врагов его, что могут и в кубок яда закинуть, и стрелу в дороге пустить.

– Неужто же… – Воевода всплеснул руками, а женщины за столом побледнели от такого страшного заявления.

– Да, Твердислав, напали на нас. Видимо, не ты один знал, что князь в тракт большой собрался. – Загорский внимательно следил за мимикой Чермного, отмечая про себя, где у того потом покрылся лоб, а где сидит воевода расслабленно и уплетает квашеную капусту.

На этих словах Чермный шумно пропихнул слюну в глотку. Тяжело прошло, пересохло горло, как только осознал воевода, что только что сообщил ему Святослав, а князь тем временем, отхлебнув из чарки, отломил хлеба.

– А что, воевода, у тебя лихого народа много шатается?

– Так то ж, бывает, – Старик пожал плечами и отломил куриную ножку от тушки. Накануне аппетит пропал, а тут, видать, от нервов проснулся в нем голод. – А где его нет? Поди, и в Московии вашей такое случается?

– Случается… – согласился Святослав, но не успокоился ответом Твердислава. – А что, говорят душегуб объявился в крае страшный? Режет люд, то там, то здесь.

Воевода потел больше и больше, утёрся отороченным мехом рукавом. Надо же, все утро его морозило, а тут разжарило, как в печи. Непростой князь. Кажись, последний раз он видел его, когда забрал Святослава светлый князь прислуживать наследнику лет в двенадцать. Тогда самого воеводу только назначили на важную должность, и он кинулся переделывать все под себя, махая мечом направо да налево, пока не прогнулись местные купцы да торгаши, да лихоимцы под его рукой. А теперича вон оно как поворачивается, князь хочет сказать, что не справляется воевода со своими обязанностями.

– Так того душегуба уже поймали, в темной держат. К казни готовился, да пришлось остановить то дело, дабы встретить князя достойно у себя на тракте!

Теперь была очередь удивиться князю.

– Хорошо, воевода, хорошо. Увидеть сам хочу этого душегуба, – порадовался Святослав, кивая кому-то за спиной у воеводы.

– Добро, батюшка, посмотришь на страшилу этого.

– А что, и с погубителем моего отца справился?

Воеводе поплохело.

– Приезжал ваш батюшка к нам на охоту. Каждую осень у нас погостить останавливался, а тут напасть такая, зверь лютый. Кольнул того сильно. Но ваш батюшка здоровенный оказался, боролся с болезнью неделю. А когда хуже ему стало, да наши врачеватели не могли ничего сделать, то сказали вызвать лекарку, что родом была из северного села. Но и та не сдюжила, хоть и травы у неё сильные, о которых наши врачеватели и слыхом не слыхивали. Решил Бог прибрать к рукам старого князя, по всему видно, хорошего человека к себе призвал. – Тут старик пустил слезу, Святославу даже на мгновение показалось, что воевода действительно расстроен кончиной отца.