Запрещенный угар - Алексей Лютый

— У-у, как все запущено, — понимающе протянул Шныгин. — Похоже, Микола, с Сарой у тебя вышел полный облом.

— А вот это уже не твое дело! — отрезал есаул и ускорил шаги.

Так они и пришли на общее собрание — Пацук первый, Шныгин за ним, что привело Раимова в состояние, близкое к коматозному. За все то время, которое есаул и старшина провели под его руководством, подполковник еще ни разу не видел, чтобы эта парочка проявляла хоть малейшие признаки служебного рвения. Более того, Раимов со стопроцентной уверенностью мог сказать, кто появится в актовом зале последним, кто не встанет после команды «Подъем!», кто может не прийти в столовую на ужин. В общем, по количеству мелких, но систематических нарушений Шныгин с Пацуком занимали первые места в группе. И когда оба раньше всех ввалились в актовый зал, подполковник почувствовал, что рушатся все принципы незыблемости Вселенной, земля уходит из-под ног, а Эйнштейн оказывается полным кретином… Последнее заявление, впрочем, в связи с новыми открытиями ученых могло быть и правдой, поэтому с повестки дня снимается.

— Вы что здесь делаете?! — заорал подполковник, как только сумел выйти из ступора. Шныгин с Пацуком оторопели, но Раимов тут же поправился: — То есть я хотел сказать: проходите. Как это вы умудрились явиться раньше других?

— А чему тут удивляться? Голому собраться — только подпоясаться, — буркнул себе под нос Микола, а вслух доложил: — Рады стараться, ваше высокоблагородие!

— А тебе бы только поюродствовать, — фыркнул Раимов, окончательно пришедший в себя. — Присаживайтесь. Сейчас остальные подойдут.

Общество подполковника к откровениям не располагало, как, впрочем, и общество любого другого начальника. Даже если бы Пацук собрался что-либо рассказать старшине, при Раимове делать бы этого не стал. В любом случае парочка «икс-ассенизаторов» во главе со своим командиром соблюдала гробовую тишину, и первым ее нарушил профессор Зубов. Вечно растрепанный, с всклокоченными, словно у взбесившегося кота, волосами, ученый ураганом ворвался в актовый зал и с порога заявил:

— Лекция отменяется! Меня срочно вызвали для доклада по одному секретному проекту, поэтому на сегодня все свободны. Можете идти домой и зубрите там пятый параграф двенадцатой главы. — Зубов замер, удивленно обводя глазами актовый зал. — Тьфу ты! — фыркнул он. — И почему мне все время кажется, что я должен читать лекции в университете? Прямо наваждение какое-то. Может быть, мне надо поменьше работать? Или, наоборот, побольше?!

— Профессор, вы сначала сядьте, а потом определяйтесь с тем, что именно вам требуется, — устало вздохнул Раимов, не любивший общаться с теми, кто не признавал Устав и наставления вооруженных сил.

— Конечно-конечно, — торопливо согласился Зубов и занял кресло в первом ряду. Подполковник застонал.

— Да не туда! — рявкнул он. — Профессор, ваше место в президиуме, рядом со мной.

Зубов хлопнул себя ладонью по лбу и, отчаянно размахивая руками, поднялся в президиум. Буквально через минуту после этого знаменательного события в актовом зале появился доктор Гобе. Француз сдержанно поздоровался со всеми и занял место в уголке, сев вполоборота к залу, чтобы иметь возможность видеть каждого из присутствующих. Затем на собрание явился Хиро Харакири — японский компьютерный гений. А уже после него в актовый зал вошли Зибцих и Кедман. И хотя оба бойца ни на секунду не опоздали, Раимов влепил обоим по наряду вне очереди. Просто так. Для поддержания дисциплины.

— Итак, общее собрание будем считать открытым, — заявил собравшимся Раимов. — Вступительное слово предоставляется мне. На повестке дня только мой доклад. А потом, если возникнет необходимость, начнем прения. Вопросы есть?

— Так точно, сэр! — рявкнул Кедман, вскакивая со своего места. — Что опять случилось такого страшного, раз нас снова решили собрать вместе?

— Вот именно об этом мы сейчас и поговорим, — буркнул Раимов. — И сядьте, агент. Нечего версту коломенскую из себя изображать.

Кедман, хоть и не понявший, что такое «верста коломенская», предпочел сесть, поскольку именно так приказал командир. А Раимов, набрав полную грудь воздуха, начал свой доклад. Как обычно, подполковник много говорил о чувстве долга, верности присяге, солдатском самопожертвовании и прочих морально-волевых качествах, необходимых военнослужащему. А к тому времени, когда Василий Алибабаевич все-таки добрался до сути, большая часть собравшихся в зале была готова его убить. Остальные, несмотря на желание узнать, чем же монолог Раимова кончится, начали засыпать и встрепенулись лишь после того, как подполковник стукнул кулаком по столу.

— Мы совершили то, что поручило нам человечество! — подвел он итог своей речи. — Мы спасли родную планету, а заодно избавили от рабства множество инопланетян. Последнее, впрочем, не суть важно. А важно то, что свергнутый нами диктатор не только жив и здоров, но еще и поднял восстание. Трунар на пороге гражданской войны, и у нас есть приказ сделать все возможное, чтобы сохранить у власти лояльное нам правительство. То есть мы должны подавить бунт…

— И всего-то?! — удивился Пацук. — А я уже волноваться начал. Думал, нам придется для вас невесту искать или пару звезд с места на место передвинуть.

— Р-р-разговорчики! — рявкнул подполковник на украинца, однако нарядов почему-то в этот раз не дал. — А сейчас я расскажу, что именно нам предстоит…

Последующий рассказ Раимова, конечно, был подробней, чем простое заявление о необходимости подавления мятежа, однако и он тактическими изысками не отличался. А всему виной был острый недостаток информации. О том, что именно произошло на планете, метко названной Президентом Лона, было известно чрезвычайно мало. Просто в один прекрасный момент члены колониального правительства этой планеты заявили, что прекращают со Скраабом и его свитой всяческие отношения и выходят из конгломерата планет трунарской цивилизации.

На этом можно было бы поставить большую и жирную точку, если бы не несколько представителей расы небесных, сбежавших с Лоны после начала мятежа. Они заявили, что во главе мятежников стоит бывший президент Трунара, что правительство Лоны развернуло широкомасштабную подготовку к войне и, что самое главное, бывший президент Трунара привез с собой каких-то солдат чрезвычайно жуткого вида и не менее жутких нравов. Ни под одно описание известных трунарцам рас эти вояки не подходили, что позволило инопланетянам сделать вывод о новых генетических экспериментах, начатых свергнутым президентом. Это их беспокоило чрезвычайно. И именно вопрос о том, проводятся на Лоне секретные генетические эксперименты или нет, «икс-ассенизаторам» и предстояло выяснить в первую очередь.

— Василий Алибабаевич, а почему опять мы? — поинтересовался Шныгин. Раимов поморщился, но, поскольку сам некогда просил в неофициальной обстановке звать его по имени-отчеству, от замечаний воздержался. Вместо этого подполковник просто ответил на вопрос.

— На это есть несколько причин, — усмехнулся он. — Во-первых, вы лучшие бойцы во Вселенной! — что, естественно, было встречено одобрительным ропотом. — Во-вторых, вы уже доказали всей Галактике, что воюют не числом, а умением. Ну а в-третьих… — тут Раимов сделал паузу и подождал, пока все внимание будет сосредоточено на нем. — Ну а в-третьих, — продолжил он, — вы прекрасно знаете, насколько консервативны трунарцы. Чего только стоит не изменившийся за многие тысячелетия общественно-политический строй! Вот и с наукой у них беда. Пока изобретут что-то новое, может еще тысяча лет пройти… Это я потому говорю, что сбежавший диктатор Вроом прекрасно осведомлен о техническом потенциале Трунара и готов пресечь любую агрессию со стороны небесных. Солдаты, верные Скраабу, просто не имеют технической возможности проникнуть на Лону и разобраться с мятежом. Их обнаружат еще на подступах к планете, а это приведет к началу войны, чего Скрааб хочет избежать в любом случае. Когда еще трунарские ученые найдут способ преодоления защиты мятежников… К тому времени от самого Скрааба уже и праха не останется. Вот поэтому мы и должны сами подавить мятеж. — Раимов усмехнулся. — Ну и последнее! Если Вроома ликвидируют люди, а не небесные или мурланты, гражданской войны на Трунаре удастся избежать, поскольку гнев мятежников обратится в сторону нашей планеты.