Берзарин - Василий Скоробогатов

— Иди, Васёк, сюда!

Васёк на зов откликнулся, подбежал, прыгнул на колени. Замурлыкал. И Коля тихонечко стал рассказывать ему о прочитанном, о богатыре-князе, его храбрости, его мудрости.

Сестры такие рассказы если и слушают, то вполуха, а кот Васька выслушивает внимательно. И Коля откровенничает с пушистым рыжим дружком: «Мы с тобой, Васёк, русичи. Отлупим всякого там Биргера, если он полезет в драку». Котик не перечит, соглашается.

Постоянное общение с миром книг, наблюдательность сделали Колю широко мыслящим парнем. В любой книжке всегда можно найти что-то полезное, даже перелистать скучный справочник полезно.

Подошел черный 1914 год. Над Россией нависла новая война — германская. С ее грозными тучами военных бедствий. Война встряхнула всю страну, а Питер — тем более. В городе все пришло в движение, многоцветье исчезло, его заполонили люди в военной форме.

Невыносимые горечь и боль поселились в сердце Николая с того дня, когда он понял: русские полки на полях сражений с немцами на этот раз побед не имеют. Карта в его учебнике по географии была испещрена карандашными пометками. Они появлялись, когда Коля после тщательного прочтения столбцов газеты, принесенной отцом, находил фронтовые сводки и пробовал установить, где находятся кайзеровские орды и где русские войска — пехота и казаки.

Николай собрал целую коллекцию портретов героев Отечественной войны 1812 года. Тогда французский император Наполеон Бонапарт все же сумел захватить Москву, однако на этой операции погорел. Знал, что это заслуга генерал-фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, ученика и соратника генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Наглых турок колошматил в своем белом кителе Михаил Дмитриевич Скобелев. Не может того быть, чтобы у нас не появились победители, ведь уже надежды подает генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. Славится казак Козьма Крючков. С такими мыслями Коля засыпал и просыпался.

Война встряхнула и Путиловский завод. Изменился производственный ритм, изменились конфигурации изделий. Эраста перевели в сборочный цех, где на конвейерах стали автомобили броней и пушками оснащать. Работать приходилось много, живот тяжестями надрывать. Почти три года надрывался.

Коля и его друзья по учебному классу не любили «Николашку-царя», в шумных толпах они ходили с красными бантами. В заводские корпуса тоже ворвался ветер перемен. Коля ждал лучшего, а пришла в семью беда. Тут надо сделать пояснения.

Некоторые биографы генерала Берзарина, говоря о смерти отца, указывают, что он скончался от инфаркта у своего станка. Но появились и другие источники. Неправда, что токарь Эраст Берзарин сторонился участия в рабочих демонстрациях. На самом деле он, хотя зря нигде не топтался и не шумел, все же поддерживал своих товарищей по цеху, когда они выдвигали перед хозяевами разумные требования. После одной из таких акций ему стало плохо и он умер.

Обстановка на фронтах, авантюрная политика правительства Керенского вогнали Россию к лету 1917 года в болото острого кризиса.

Столица государства вскипела. 3 (16) июля 1917 года в Петрограде вспыхнули стихийные демонстрации. Начали солдаты 1-го пулеметного полка, находившегося под сильным влиянием анархистов. Они призвали петроградских рабочих, а также солдат к антиправительственным вооруженным выступлениям. Замерли станки в цехах предприятий, в том числе и в цехах «Путиловца».

4 (17) июля 500 тысяч рабочих, солдат и матросов Балтфлота вышли на демонстрацию. Главнокомандующий Петроградским военным округом приказал юнкерам и казакам разогнать демонстрантов. Радикалы («Военная лига» и др.) организовали провокационные выстрелы и получили ответный огонь. Были убиты 56 человек, ранены 650.

Берзарин-старший, находившийся в колонне рабочих-путиловцев, стал жертвой кровавой провокации. Он упал на мостовую с пулевым ранением в бедренную кость. Раненого подобрали друзья, нашли извозчика, привезли домой. Спасти токаря и отца семейства не удалось. Эраст Берзарин умер от осложнений, связанных с ранением.

Беда, как известно, не ходит в одиночку. Мать поплакала-поплакала, и сама через год вслед ушла. Трудовой человек в жизни долго не задерживается.

Преодолев растерянность, Коля постепенно собрался с силами. Надо искать работу, куда-то идти. Может быть, на Путиловский завод, в цех, где трудился и скончался отец? Для Николая это оказалось невозможным. По душевному состоянию. Поискать работу в порту? На корабле? Отец не советовал.

Его бывший наставник, Радко Саввич, подпоручик, служит в каком-то штабе. Рита — его невеста, он иногда ее навещает.

— Насчет флота — исключено, — говорил он Николаю, — котлы остыли, угля нет. Подожди немного, я что-нибудь для тебя присмотрю.

Однажды Саввич пришел и рассказал, что есть работа в типографии, с которой связано его ведомство. Показал две афиши. На одной крупным шрифтом было написано: «Мир хижинам, война дворцам!» Лозунг этот, кажется, понятен каждому. Но вокруг него в конце концов не на шутку развернулась «дискуссия» с применением всех видов стрелкового оружия и артиллерии. На другой афише Коля увидел портрет курчавого человека с бородкой и слова: «Век расшатался — и скверней всего, что я рожден восстановить его!» Что-то было сказано о Шекспире, о Гамлете. Не сразу поймешь. Коля отложил на книжную полку листок-афишу, чтобы с текстом разобраться позже, а сам лег спать. Договорились, что он пойдет в типографию с утра.

Колю предложение Саввича обрадовало. Он рассказал ему, что на днях побывал на многолюдном митинге на Дворцовой площади, который прошел бурно, со стрельбой.

— Убили какого-то дядьку с усами и подусниками.

— Все это, милок, прекрасно, — сказал Радко, — и называется войной гражданской. Но в эту кутерьму тебе встревать рановато. Надо подрасти. В типографии с работой ты справишься, и там есть что читать. Ты ведь любишь чтение? Оно полезно.

Колю взяли на работу в типографию. Определили в переплетный цех. Юноше место понравилось. В его цехе было сравнительно тихо, не то что в печатном, где что-то стучало, гремело, вертелось. Немало любопытного он увидел у наборщиков, которые его привечают, знакомят с наборной кассой. Ловко они с ней управляются. Металлические буквы разного сорта разложены по клеткам. Наборщик, словно фокусник, быстренько может сложить в верстачке слово, за ним — фразу. Так рождается текст, который после ряда манипуляций оттискивается и идет дальше, к людям. Когда-то такие вот кудесники сделали его «Хрестоматию». Кстати, о «Хрестоматии». Коля нашел время, чтобы одеть ее здесь в новый тканевый переплет. Девушки из цеха подобрали кофейный колер, и книжка получилась нарядной. Сестренки ею любовались, хвалили брата за обретенное мастерство.

Профессий в типографии много, и все довольно сложные. Некоторые сродни работе ювелира. Это в цинкографии, в граверной. Постигать их можно всю жизнь. Коля старался, вначале его ничто не тревожило, пока в печатном цехе не подобрал бракованную афишку с портретом. С нее глядел тот же человек, кудрявый, с бородкой, которого когда-то он видел на листке, принесенном подпоручиком Саввичем. И оказывается, что это вовсе не Гамлет и не Шекспир, а Лев Давыдович Троцкий, глава Реввоенсовета. Он создатель революционной армии. Афишка звала в эти новые войска молодежь.