Малек. Безумие продолжается - Джон ван де Рюит

Шорт сказал, что у него сотрясение мозга и в понедель­ник он должен выйти из лазарета. Бешеный Пес неискренне извинился и сказал, что Шорт сам виноват, потому что был без шлема. Александр напустил на себя оскорбленный вид и ответил, что обычно друзья не пытаются прикончить друг друга на тренировке по крикету. Тут Рэмбо просверлил но­вичка глазами и сказал:

— Кого ты назвал друзьями? Мы тебя вообще не знаем.

Возникла неловкая тишина. Потом мы сказали, что нам пора, и оставили Шорта в покое.

Жиртрест считает, что любой, кто попытается занять ме­сто Геккона, навлечет на себя проклятие его призрака. Поэ­тому новичок неслучайно менее чем через день после при­езда попал в лазарет — ведь для Геккона лазарет был как дом родной. Жиртрест напомнил, что в начале прошлого года Бешеный Пес сломал Геккону руку — определенно его при­зрак подает нам знак. Но теория Жиртреста никого не впе­чатлила. Последовал долгий спор, полный взаимных оскор­блений. Он длился бы всю дорогу, но, увидев продуктовый магазин, Жиртрест так ускорился, что нам было его уже не догнать.

20.30. В корпусе проходят выборы дежурных и капита­нов команд.

Жиртреста выбрали дежурным по питанию, Гоблина — ответственным за аудио- и видеооборудование, а Верн с треском разгромил Девриса и был назначен дежурным по туалетам. (Справедливости ради, Девриса подставил Щу­ка — тот выдвинул его кандидатуру шутки ради, а потом проголосовал за Верна). Услышав о своей победе, Верн вы­бросил в воздух кулак в знак победы и спросил у Укушен­ного, нельзя ли сейчас же покинуть собрание с целью тща­тельного осмотра сортира. Тут даже Укушенный не сдер­жался и заржал вместе с остальными, глядя, как Верн достает блокнотик с карандашом и вышагивает в сторону уборных.

23.00. Рэмбо заявил, что настало время Безумной Восьмерке нанести визит первокурсникам. Гоблин наот­рез отказался: известно, что если кто-нибудь даже косо посмотрит на первокурсника до окончания первой неде­ли, когда они наслаждаются беззаботной жизнью, его сра­зу исключат. Но Рэмбо обозвал нас беспомощными тру­сами, мы поддались и направились в спальню первокурс­ников.

Мы молча остановились посреди нашей старой мрачной спальни. Выдержав долгую паузу, Рэмбо зычно спросил:

— Кто из вас Щука-младший? Раздался стон, а потом усталый голос: -Ну я...

— Щука-младший, у меня для тебя плохая новость. Щука вылез из кровати, освещаемый ярким лучом фона­рика Верна. Растерянно моргая, он проговорил:

—Что... что случилось?

Повисла тишина. Рэмбо откашлялся и ледяным голосом проговорил:

— Твоя мать умерла.

Младший Щука онемел. Он беспомощно таращился на свет фонарика, открывая и закрывая рот.

— Разбилась, прыгая с парашютом, — добавил Рэмбо. — Выпрыгнула из самолета, а парашют надеть забыла... — Щука покачал головой и попытался что-то вставить, но Рэмбо приказал ему молчать.

Тут к действию присоединился Гоблин.

Гоблин: Видимо, тупость — это у вас семейное.

Рэмбо: Щука, она разбилась о землю на скорости, в два раза превышающей ско­рость звука.

Гоблин: И в два раза меньше скорости света.

Тут подключился Бешеный Пес.

Бешеный Пес: В четыре раза меньше скорости моей подачи. Кто-то громко прыснул со смеху. Младший Щука к тому времени выглядел уже довольно расстроенным.

Гоблин: Ей повезло, что она выжила.

Щука вздохнул с облегчением.

Младший Щука: Так значит, с ней все в порядке?

Рэмбо: Нет, ее полет прервался.

Гоблин: И она сломала ноги.

Остальные снова захихикали, подталкивая друг друга лок­тями.

Рэмбо: О линии электропередач.

Гоблин: Ты хоть знаешь, сколько вольт электричества проходит через эти ли­нии?

Щука-младший: Нет, я...

Гоблин: Вот и я не знаю. Но слышал, что херова туча!

Рэмбо: Но электричество не убило твою мать, Щука.

Щука-младший: Послушайте, тут какая-то ошибка. Моя мама не прыгает с парашютом.

Рэмбо: Заткнись. Итак, линии электропередач остановили ее полет.

Бешеный Пес: И переломали ей ноги.

Рэмбо: Да, ноги.

Гоблин: Они обе отвалились.

Рэмбо: Щука, жаль говорить тебе об этом, но твоя мать теперь безногая. Теперь все уже ржали и гоготали в голос. Кажется, младший Щука заподозрил, что что-то неладно, но он выглядел по­лусонным и совершенно ошарашенным.

Рэмбо: Она упала на землю.

Гоблин: И приземлилась прямо на шоссе.

Щука - младший: Послушайте, я не знаю, кто вам...

Бешеный Пес: И там ее затоптал носорог.

Хохот, толкание локтями.

Гоблин: Все было не так. Ее переехал рейсовый автобус.

Рэмбо: Ее голову нашли в Блюмфонтейне.

Гоблин: А руки у входа в лесбийский клуб в Лесото.

Верну очень понравилась выдумка Гоблина про лесбийский клуб. Он завизжал от смеха и принялся топтать мусор в му­сорной корзине.

А потом включился свет. Вид у Андерсона был немного безумный: он стоял в полосатых трусах и размахивал хок­кейной клюшкой с отпиленным концом.

— Что это вы творите? — проревел он, смерив Рэмбо гневным взглядом. Рэмбо не ответил. Должен признать, сцена производила не слишком приятное впечатление. Бе­шеный Пес был вооружен своим охотничье-разделочным ножом, Рэмбо держал в руках крикетную биту, а Верн с ди­ким видом выдергивал у себя волосы одной рукой, сжимая в другой Картошку.

Тут в спальню зашел Эмбертон, с самодовольным видом посасывая стебель сахарного тростника.

— Так-так. Вечер пятницы, и кто-то по уши в дерьме, — он улыбнулся мне и захрустел тростником. Двое старост медленно кружили вокруг нас, как акулы в аквариуме за пять минут до кормежки. Первокурсники осмелились выглянуть из-за своих шкафчиков и посмотреть, из-за чего начался переполох. Щука-младший поднялся на ноги и запрыгнул в кровать.

Андерсон и Эмбертон отвели членов Безумной Восьмер­ки обратно в нашу спальню. Тем временем в голове у Рэмбо родился план, и он начал сочинять историю о том, что мы просто решили подружиться с новичками. Дослушав до кон­ца, Андерсон воскликнул: