Любовная аритмия - Маша Трауб

В каком-то истеричном дизайнерском приступе он заказал местному строителю-прорабу камин. Прораб посмотрел на Артема, как на чумного, и предложил купить обогреватель. «Нет, камин», – заупрямился он. В голове уже была картинка – придут гости и будут стоять рядом с камином с бокалами вина. Уже позже, когда камин был выдолблен и выложен, а рядом поставлена кадка для дров на львиных лапах, оказалось, что за дровами надо ехать. Далеко. А сначала достать разрешение на этот камин, поскольку здесь любой очаг, как объяснили Артему в местном управлении, мог привести к лесным пожарам на всем побережье, а вырубка даже одного дерева – к нарушению всего микроклимата на Земле, о чем чиновник говорил без тени улыбки.

Спустя полгода Артем, чертыхаясь и ломая спички, все-таки камин зажег. Конечно же, дым пошел в комнату, потому что вытяжку прораб не сделал.

Камин стоял для красоты, как и многое в этом доме.

* * *

Когда в его жизни появилась Анжела, Артем точно не помнил. Он возвращался в Москву и хотел просто закрыть дом. Но кто-то из соседей сказал, что так делать нельзя, и дал телефон Анжелы – домработницы, которая будет присматривать за домом в отсутствие хозяина. Следить за садом, бойлером и электричеством.

Артему Анжела не понравилась сразу и категорически. «Отрицательного обаяния человек», – подумал он. Крупная женщина в лосинах и мужской футболке. Слишком громкая, слишком наглая, слишком говорливая. Но Артем решил, что раз Анжелу «передали» соседи, значит, от нее неудобно отказываться. Неудобно было перед соседями, а не перед домработницей. К тому же хозяйственные дела начали его утомлять – нужно было еще ставить шкафы, вешать полки, общаться со слесарями.

– А ты чем занимаешься? – спросила, сразу переходя на «ты», Анжела.

– Работаю, – ответил Артем.

– Да все вы тут типа работаете, – сказала презрительно домработница. – Куда ни плюнь, в гения попадешь. Один картинки малюет, другой в компьютере буковки пишет. А как набухаются, так начинают хозяйством мериться. Кто из них больше гений? Слушать противно. А ты конкретно что делаешь?

Этот простой вопрос поставил Артема в тупик. Он не знал, как на него ответить. Не мог определить, чем занимается.

Он начинал в агентстве по организации вечеринок, дней рождений, свадеб и юбилеев. Артем ничего не придумывал, не писал сценариев, но самый банальный сценарий мог преподнести заказчику как конфетку. Артем умел рассказывать – «ездить по ушам», как говорила его коллега-любовница. Он умел «преподнести» товар так, что клиент был уверен – его праздник будет уникальным. Потом Артем перерос это агентство и ушел в другое – организовывать фестивали, конференции и прочие слеты творческой интеллигенции. Ему нравилась такая жизнь – с поездками, встречами, застольями.

Все это он зачем-то рассказал Анжеле.

– Хороша работенка – языком чесать, – отозвалась домработница.

– Ну не всем же вагоны разгружать, – попытался отшутиться Артем и уточнил: – Вы справитесь? Точно?

– Хуже не будет. – Домработница презрительно обвела взглядом дом.

Артем уехал, оставив ее на хозяйстве. Вернулся через месяц.

– Да что б тебя! – ругнулся он, больно ударившись головой о плафон на длинной цепи, который висел посередине между гостиной и кухней. Плафон был мутный, слабый и освещал маленький кружок под собой. Артем встал на носки и вытянул шею – внутри плафона лежали трупы комаров, мух и одна стрекоза.

– Красиво? – подбоченившись, спросила Анжела. – Как я его вешала – это отдельная история.

– А почему так низко?

– Нормально. Как раз. Это ты с непривычки бьешься. Еще раз долбанешься, научишься обходить.

– А почему в этом месте?

– Что ты к этому светильнику прицепился? Куда его еще вешать? – огрызнулась Анжела. – Не нравится – сам перевешивай.

– А зачем вы ковры скатали? – Артем стоял на голом мраморе босиком. Ноги начинали мерзнуть.

– А чего тут пылесборник устраивать? Тапки надень – и нормально будет, – ответила Анжела.

В тот же день Артем решил ее уволить.

Домработнице было глубоко наплевать на расставленные им лично в определенном порядке фигурки сфинксов. Анжела была патологической неряхой, у которой в одной коробке лежали губки для мытья посуды, перчатки и пакеты с рисом и макаронами. Итальянские тарелки – тяжелые, расписанные вручную синими цветами, которые Артем вез, перемотав пакетами и собственными рубашками, были «покоцаны». Анжела так и сказала:

– Я их тут немного покоцала. Уронила. Но нормально, только по краю, есть же можно.

У домработницы, как заметил Артем, была своя система порядка. Все вещи, с которыми она не знала, что делать, были свалены под стол. Стол она прикрыла скатертью до пола.

Из маленькой комнатки, которую Артем мечтал превратить в библиотеку, сделав узкие, на одну книгу, полки от пола до потолка, Анжела сделала кладовку, заставила ведрами, швабрами и завалила бесконечными пакетами. Переступая через какие-то пустые коробки, Артем опять ударился головой о плафон, такой же, на длинной цепи, как и на кухне.

«Уволю, блин, – подумал он. – Немедленно».

Только его комнату, спальню, Анжела не тронула. Во всяком случае, там ее рука не чувствовалась. Журнал валялся на полу рядом с кроватью, где он его оставил. На полке стояли вырезанные из дерева женские фигуры – пыль была вытерта строго между ними. Артем открыл шкаф и достал простыню – влажную и неглаженую. Открыл другой шкаф в поисках подушки и замер. Подушки и одеяла Анжела проложила еловыми ветками, цветками лаванды и кусочками мыла. Точно так же делала его бабушка. И от этого запаха – цветочного, ядреного запаха детства – у него закружилась голова.

Анжела в это время стояла под дверью и прислушивалась. Она прекрасно слышала, как Артем ругался в кладовке, как он морщился, глядя на ковры. Она слышала, как он грохнул дверью шкафа. Когда его шаги за дверью затихли, она улыбнулась, сама себе кивнула и ушла.

* * *

Все-таки это было странное место. Многие, особенно женщины, жаловались, что плохо спят по ночам – мучают кошмары. Дети во сне кричали и разговаривали. Никто не мог здесь работать. Даже читать пустую пляжную литературу было тяжело. Зато здоровье удивительным образом «поправлялось» само собой, несмотря на немыслимое количество сигарет и вино, которое пилось, как вода. Артем взял за правило ходить утром за водой, продававшейся в пятилитровых канистрах, – ту, что текла из крана, пить было нельзя. Он почти бежал до церкви, поднимался в гору, спускался к овощной палатке, покупал две канистры для баланса и шел, следя за дыханием, назад. Такая пробежка заменяла ему ежедневные двухчасовые тренировки в фитнес-клубе. Он заворачивал на пляж, ставил канистры на лежак и нырял с головой с камня. Плыл быстро, обжигаясь ледяной водой. Помимо пожилой супружеской пары в это время на пляже можно было встретить только художника-шизофреника.