Год грифона - Диана Уинн Джонс

— Спасибо, Эльда, — сказал он, когда к нему вернулся голос — Я уверен, что из вас получится отличная волшебница.

И снова неудача! Коркоран сделал еще одну пометку в списке, предназначенном для Мирны. Если Дерк и так недоволен тем, что Эльду отправили сюда, вряд ли он обрадуется, получив еще и просьбу о деньгах. А за Дерком стоят боги... Ох! Значит, пятеро из шести точно отпадают.

— Хорошо, — сказал он. — Ну, а теперь нам нужно утрясти наше расписание лекций и семинаров. Кроме того, я дам вам тему для реферата, который вы все должны будете написать мне к следующей неделе.

Он дал им тему — и сбежал в свою луноведческую лабораторию.

— А про луноход так ничего и не объяснил! — проворчал Рёскин, когда шестеро новичков вышли во двор, под ласковое сентябрьское солнышко, заливавшее древние стены и башни теплым золотистым светом.

— Ничего, потом объяснит, — сказал Фелим и задумчиво добавил: — А вот на Луне меня, наверно, ассасины не разыщут...

— Не факт, — возразил Лукин: он-то знал, на что способны короли и эмиры, когда им вожжа попадет под мантию. — А почему эмир хочет...

Но тут Ольга, которая по себе знала, каково хранить страшные тайны, величественно перебила его:

— А что у нас теперь? Помнится, должна была быть какая-то лекция. Или я ошибаюсь?

— Сейчас погляжу! — вызвалась Эльда.

Она сунула когтистый палец в сумку, висящую у нее на шее, выудила оттуда полученное накануне расписание и уселась на задние лапы, чтобы его изучить. На листочке уже со всех четырех концов красовались дырки от когтей.

— Семинар, — сообщила она. — Основы практической магии, волшебник Вермахт, Северная лаборатория.

— А где это? — робко осведомилась Клавдия.

— Мы еще успеем выпить кофе? — спросила Ольга.

— Нет, занятие уже вот-вот начнется, — ответила Эльда. — Северная лаборатория — это вон там, на противоположной стороне двора.

Грифонша бережно уложила расписание обратно в сумку. Она сама сшила ее, украсив собственными же золотистыми перьями, оставшимися от последней линьки. Благодаря этому сумки у нее на груди почти не было видно. Остальные пятеро студентов поглядывали на этот предмет с завистью, и большинство решили, что надо будет завести себе что-нибудь в том же духе. А то новичкам все время раздавали какие-то бумаги. Ольга хранила их в карманах мехового плаща, а Рёскин запихивал за пазуху своей кольчуги. Клавдия и Фелим оставили все бумажки у себя в комнатах — они просто не подумали, что эти бумаги могут им понадобиться, — а что до Лукина, то он все растерял.

— Надо мне быть поорганизованнее, — печально сказал он. — А то я как-то привык к слугам...

Студенты пересекли двор, миновав стоявшую в центре статую волшебника Поликанта, основателя университета, вошли под гулкие своды Северной лаборатории и обнаружили, что большинство первокурсников уже расселись по рядам и разложили перед собой тетради и блокноты.

— Ох ты! — сказал Лукин. — А что, тетради тоже нужны?

— А как же! — сказала Ольга. — А с чего ты взял, что они нам не понадобятся?

— Мой учитель меня заставлял все заучивать наизусть, — объяснил Лукин.

— Ну, тогда неудивительно, что с тобой все время происходят несчастные случаи! — прогудел Рёскин. — Экий странный способ обучения!

— Так было принято в старину, — объяснила Эльда. — Вот когда мои братья Кит и Блейд учились магии, Девкалион им тоже ничего записывать не позволял. Он каждый раз заставлял их пересказывать слово в слово все, что они выучили на прошлом уроке, прежде чем учить их чему-то новому. То-то они бесились! Особенно Кит.

— Ничего подобного в старину принято не было! — громогласно отрезал Рёскин. — Гномы всегда делали записи, составляли подробные планы и чертили схемы, прежде чем совершить какое-то магическое действие!

Под сводами лаборатории раздались тяжелые, размеренные шаги, словно в нее вошел великан. Но то был всего лишь волшебник Вермахт. Его безукоризненно отглаженное одеяние картинно развевалось. Вермахт был и впрямь высок ростом, хотя до великана недотягивал. Его волосы и маленькая острая бородка, благодаря которой длинное, моложавое лицо волшебника казалось еще длиннее, всегда были аккуратно подстрижены и уложены. Ходил он, печатая шаг, потому что это выглядело внушительно. Вермахт внушительно взошел на кафедру, внушительно достал песочные часы и внушительно установил их перед собой. А потом с внушительным видом стал ждать, когда воцарится тишина.

К несчастью, Рёскин был привычен к гулким ритмичным звукам, и особого впечатления на него они не производили. В конце концов, он с рождения жил среди мастеров, бьющих молотом по наковальне. А потому он не обратил внимания на торжественное появление Вермахта и продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.

— Гномьи обычаи и есть самые что ни на есть старинные! Так повелось с незапамятных времен.

— Заткнитесь, вы! — повелел Вермахт.

Рёскин покосился на Вермахта. Однако надменных господ он тоже на своем веку повидал немало, а потому спокойно продолжал:

— Мы составляли рабочие записи за много веков до того, как начали записывать свою историю.

— Я сказал, заткнитесь! — прогремел Вермахт. Он врезал кулаком по кафедре так, что она затрещала, и добавил к этому магическую молнию. — Слышите, вы, маленький уродец?

Рёскин, как и все прочие, вздрогнул от грохота и вспышки, однако, услышав про «маленького уродца», он покраснел, расправил широкие плечи и поклонился с преувеличенной любезностью.

— Я вас прекрасно слышу, сударь, однако же я не успел договорить! — прогудел он. Голос его сделался таким низким, что стекла в окнах задребезжали.

— Мы собрались здесь не затем, чтобы слушать вас! — отпарировал Вермахт. — Вы — всего лишь студент, как и это существо, которое вас слушает. Если вы оба, конечно, в самом деле студенты, а не забрели сюда по ошибке. Мне еще не приходилось обучать ни животных, ни карлов в доспехах. Почему вы вырядились так, будто на битву собрались? Эльда нервно щелкнула клювом.

— Гномы всегда так одеваются! — пророкотал Рёскин.

— На мои занятия будьте любезны являться в чем-нибудь другом! — приказал Вермахт и недовольно покосился на дребезжащие окна. — Вы вообще можете контролировать свой голос?

Рёскин покраснел еще сильнее, так, что лицо у него сделалось как свекла.

— Нет, не могу. Мне только тридцать пять лет, у меня голос ломается...

— Гномы не такие, как все, — пояснила Эльда.

— Что не мешает им быть такими же студентами, как и все прочие, — добавил Фелим, подавшись вперед плавно и грозно, как лезвие кинжала. — Мне кажется, волшебник Вермахт, что на данном этапе не следует делать замечаний личного характера. Все мы здесь новички, и любой из нас может в чем-то ошибаться.