Сон в пламени - Джонатан Кэрролл

Все обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечу, и наконец мы вышли на улицу под жесткий зимний дождь. Только там я прервал молчание:

– «Не забудьте про эротические сцены»! Николас, неужели нам обязательно работать с этим болваном?

– Он просто задница, Уокер. О нем не волнуйся. Мы возьмем его деньги и снимем наш собственный фильм. Пошли, мне нужно найти телефон. Хочу попробовать еще раз, пока мы не уехали в аэропорт. Сколько у нас до рейса?

Я посмотрел на часы.

– Чуть меньше двух часов. Мы прошли несколько кварталов под дождем, пока не высмотрели призрачный желтый кирпич освещенной телефонной будки. Пока Николас звонил, я стоял снаружи, пытаясь загородиться от зловредных ледяных капель, молотивших по голове, как шарики от подшипника.

Он дозвонился и показал мне поднятый большой палец. Но, сказав несколько слов, вдруг закричал:

– Что он сделал? – и заколотил рукой по стене будки так, что та затряслась.

С трубкой у уха Николас крикнул мне из-за стекла:

– Этот ублюдок пытался ее убить! Я не понял, какого ублюдка он имеет в виду, и предположил, что это мужчина, с которым она живет.

«Он убил меня» – одна из слишком уж часто употребляемых фраз в наше и так перегруженное гиперболами время. В результате она потеряла почти всю свою силу. Люди зачастую говорят «убил» по поводу бизнеса, в постели, на поле для гольфа. Я научился не придавать значения этим словам, но, судя по лицу Николаса за мокрым стеклом, ему было не до шуток.

Глядя на меня, он продолжал говорить, что-то бормотал, и кивал, и снова сжимал губы. А потом вдруг с размаху повесил трубку и вышел. §,

– Нам нужно встретить ее в «Кэфере»[3]. Она будет там через двадцать минут.

В это послеобеденное время на улицах было не протолкаться от транспорта, но нам удалось поймать такси. Это был новенький «мерседес», наполненный тем самым великим, таинственным запахом нового автомобиля.

– Хочешь поговорить об этом? Николас кивнул.

– Примерно год она жила с одним французом. Люком, или как его. Он считает себя режиссером, но за все время снял только какое-то производственное дерьмо, типа как работать на компьютере или как вставить вторую оконную раму. Не знаю, где она его подцепила, но мне он никогда не нравился. Он примерно пяти футов и пяти дюймов ростом, проводит большую часть времени, валяясь на диване и хныча, и ходит зимой в футболке, демонстрируя свои мускулы. Знаешь, эдакий типичный субботний Рембо… В общем, два месяца назад она образумилась и выгнала его. А он с тех пор повсюду ее преследует. Стоит всю ночь перед ее домом, появляется во всех ресторанах, где она бывает, звонит ей с угрозами…

– С угрозами? Какими?

– А вот, послушай: пару дней назад он вломился к ней и попытался изнасиловать! Сорвал с нее одежду и угрожал заколоть ножницами, если она не уступит. О господи, она такая славная женщина. Погоди, сам увидишь. Как можно учинить такое? Она сумела как-то его отговорить, но сегодня он напал на нее на улице и стал бить по лицу. Говоря, что никто никогда не бросал его. Можешь в такое поверить?

– Если он сумасшедший, могу. И как же она его остановила?

– Начала кричать. К счастью, подоспели пара полицейских. И он убежал! Убежал. Малому сорок лет, и он убегает! Но когда она вернулась к себе домой, он позвонил и сказал, что еще доберется до нее, что бы она ни делала.

Николас похлопал меня по колену и покачал головой.

– Хорошо спутаться с таким милым парнем, а?

«Кэфер» – наимоднейшее мюнхенское заведение. Там полно народу в потертой коже, в драгоценностях или вообще почти без всего. К концу поездки в такси Николас немного приободрился, а когда мы вошли в дверь ресторана, снова заулыбался.

Было такое ощущение, будто все здесь чего-то ждут: назначенного свидания, или нужного момента, или чего-то, что, по их мнению, им причитается. Мне всегда было не по себе в таких местах, где никто не притрагивается к дорогим блюдам или винам, поскольку слишком занят наблюдением за дверью – кто сейчас войдет. Я думал об этом, пока мы пробирались через зал к лестнице, ведущей в бар.

Когда мы уже почти начали подниматься, Николас взглянул на меня и возбужденно сказал нечто обернувшееся впоследствии сверхъестественным пророчеством:

– Уокер, сейчас ты влюбишься в уникальную женщину.

Ничего больше не добавив, он стал подниматься.

Я последовал за ним, чертовски заинтригованный. Маленький бар был набит битком. Люди страшно шумели, стараясь перекричать друг друга. Наблюдая за происходящим и высматривая уникальную женщину, я потерял из виду Николаса, которого отнесло куда-то влево. В помещении было очень жарко, и я решил повесить пальто на вешалку справа от меня. Когда я направился туда, мне пришлось обойти высокий металлический стол, установленный для тех, кому не хватило места за стойкой.

У стола стояла очень высокая женщина, вся в черном, не считая красной круглой вельветовой шляпки, какую мог бы носить мальчик-посыльный. Первое, что мне пришло в голову: вот было бы здорово, если бы эта женщина ждала меня. У нее была белая, как летние облака, кожа и темные, большие незабываемые глаза. Смешная шляпка – плотно надвинута на лоб, но, судя по густым бровям, волосы у нее были черные или очень темные. Женщина курила сигарету без фильтра. Когда ее взгляд упал на меня, глаза не выразили ничего. Она ждала определенно не меня. Я попытался поймать ее взгляд, но она вдруг увидела что-то у меня за спиной, отчего все ее лицо оживилось до последней черточки. Кто-то сзади положил мне руку на плечо, и я почувствовал, как меня подталкивают вперед, к этой женщине.

– Николас!

– Привет! Они обнялись, и я наблюдал, как она сжимает его в медвежьих объятиях. И что? Эта женщина и была Марис Йорк. Иногда судьба вручает тебе хорошие чаевые.

– Я так рада тебя видеть.

– И я тоже, дружище. Марис, это мой друг Уокер Истерлинг.

Не отпуская его локтя, она пожала мне руку, и сделала это хорошо: сильно и с чувством.

– Рада познакомиться с вами, Уокер. Так мило с вашей стороны прийти сюда.

Меня удивил ее безмятежный и счастливый вид. Пару часов назад она подверглась нападению, а сейчас стояла здесь, как невозмутимая хозяйка на дипломатическом коктейле.

– Эй, что это? – Николас указал на темную отметину под ее правым ухом.

– На память от Люка. Наверное, завтра моя челюсть будет выглядеть ужасно. Как у проигравшего боксера.

– Минутку. Давай добудем немного вина, а потом поговорим обо всем.

Он отошел к стойке. Марис проводила его взглядом. Когда она повернулась ко мне, то одновременно плакала и улыбалась.

– Пожалуйста, извините меня, Уокер. Я просто… – Она приложила руку к глазам и резким движением смахнула слезы. – Так приятно видеть вас двоих. Когда Николас позвонил сегодня утром, я так обрадовалась. А потом надо же было случиться этой глупости. – Она снова вытерла глаза. – Я сегодня действительно не в себе. Я думала, мне конец.