Метро 2033: Московские туннели - Сергей Антонов

Молодежь снова зашепталась. Опереточный энкавэдэшник обвел говорунов нехорошим взглядом, словно мух ловил на липкую ленту. Нестор нахмурился и повысил голос:

– Потом, понятно, были прерваны, потому что кончились деньги. И смысла особого не было. А вот после Катаклизма, как выясняется… – он оглянулся на энкавэдэшника, – продолжились. На Красной линии.

– И чего они там, с золотыми яйцами людей выводят? – хмыкнул Серега.

Аршинов потянулся к нему из своего шезлонга и влепил звучную затрещину. Остальной выводок примолк.

– Вывели уже почти, – тряхнул гривой Батька. – Вот, доносят, что красные на пороге создания… Генетического… – он снова оглянулся на офицера.

– Генетического модификатора, – зашлепал губами энкавэдэшник. – Это как бы вирус, который запускается в организм живого человека и постепенно перестраивает его. Вирусы ведь меняют генокод…

– В общем, будут они делать сверхчеловеков, которые радиацию смогут переносить с легкостью. То, что для нас – смертельная доза, им будет – тьфу, – снова вступил Нестор. – Что это значит?

– Значит, если мы такую штуку получим… – начал было Анатолий, но Батька не дал ему договорить.

– Нет, Томский. Это значит, что если они такую штуку получат, вся поверхность над Метро их будет. Все оружие, вся аппаратура, до которых никакие сталкеры добраться не могли, – все будет их. То-то они себе империю построят! Чаша весов окончательно склонится на сторону красных. Они подомнут под себя Ганзу, потом остальные станции… Допустить этого нельзя. Мы решили взять на себя ликвидацию лаборатории и лиц, причастных к проекту. Эта чертова штуковина не должна достаться никому.

Нестор замолчал, и в штабной палатке повисла недоуменная тишина. Каретников не выдержал первым:

– Зачем же уничтожать-то? Если эта генетическая перестройка дает такие возможности, надо просто выкрасть технологию! Если у нас в руках такая сила окажется…

– И это говорит анархист? – с осуждением покачал головой Нестор. – Они же новую расу создавать собрались. Мне жизнь урок один дала: за все-то в ней, суке, платить приходится. Кто знает, чем эти сверхчеловеки будут расплачиваться за свою невосприимчивость к облучению? Будут ли они вообще людьми? А ты ими еще и управлять хочешь? Нет, брат. Я к этому не готов. И ты к этому не готов тоже.

Каретников съежился и смирился с поражением. Нестор обернулся к энкавэдэшнику и показал на него рукой.

– Забыл представить: Никита, – сказал Батька, обращаясь к собравшимся. – Он к нам прямиком с Дзержинской пожаловал. Так сказать, из самого осиного гнезда. Никита душил всю жизнь врагов народа, а потом вдруг передумал. Обидели его. Решил Никита бежать, а чтобы мы ему политическое убежище дали, он нам и принес эти ценные сведения. Баш на баш. Так?

– Я сюда по идейным соображением пришел, – затараторил толстячок. – А в доказательство искренности моих намерений готов помочь проникнуть в лабораторию на Дзержинской. Ею руководит профессор Корбут…

Никита выполз, наконец, из-за широкого Батькиного плеча, подгреб к себе карандаши и принялся чертить на карте ходы-переходы, не прекращая бубнить о своем. Анатолий следил за ним внимательно и запоминал. А другая половина его мозга работала: подсознательно он уже понимал, что его назначат командиром диверсионной группы. Вот и он, поворотный момент в судьбе.

Опять какие-то сволочи хотят насильно осчастливить человечество. Опять хотят экспериментов над телом и над душой. Будут конструировать нового человека. Неподвластного радиации… И только? «Не верю, – думал Анатолий. – Им на этом останавливаться неинтересно. Им нужен человек, совершенный во всем. Идеальный солдат. Послушный. Безжалостный. Неуничтожимый. Без личности. Шестерня, а не человек. Шестерня, из которых они будут собирать свою вселенскую мясорубку».

Что за человек Корбут? Кто бы он ни был, что бы им ни двигало, этому человеку придется умереть.

Никита божился, что сможет довести диверсионную группу к Дзержинской через Проспект Маркса… То есть, через Охотный ряд. Дайте, мол, только шанс проявить себя, доказать свою преданность… И неуловимым, перетекающим движением, как улитка в раковину, он спрятался обратно за спину Нестора.

– До Охотного еще добраться надо, – мрачно заметил Батька. – Маяковскую проскочите без проблем, там безвластие. Что до Чеховской, то придется договариваться с фашистами. Анатолий – ты старшим группы пойдешь…

Готовился Толя к этому, готовился, а все равно что-то екнуло.

– А значит, и переговоры с этими головорезами вести будешь, – наставлял Нестор. – Спросишь Малюту. Этот у них один из главных. Передашь привет от дяди Миши. У Малюты передо мной должок имеется. Думаю, не забыл. Теперь, Каретников, тебе слово.

– Всем выдадут пистолеты с глушителями. «Калаши» – только для отхода. Оружием, взрывчаткой и снаряжением обеспечит Аршинов. Он все подготовит заранее и встретит вас на Белорусской.

Обсуждение деталей и напутственное слово Нестора заняли еще полчаса. Все это время Анатолий пытался поймать взгляд перебежчика Никиты. Безуспешно. Тот все время прятался в своей раковине. Когда с делами было покончено и Толя с командой выбрался наружу, он уже четко знал: с этого человека глаз спускать нельзя.

Группа отправилась в столовую, а Анатолий – к Аршинову; тот стоял у одной из палаток и пытался сбить цену на бутылку самогона. В конце концов, сменив пряник уговоров на кнут угроз, он с многообещающим видом шепнул торговцу:

– Вижу, не нравится тебе на нашей станции торговать. Хочешь, в пять минут устрою, что твоего духа здесь не будет?

– Не надо! – испуганно замотал головой торговец. – Будь по-твоему. Эх, сплошные убытки с вами!

Аршинов сунул бутылку в карман шинели, кивнул Анатолию:

– Пойдем, жахнем за компанию!

– Не пью.

– А я, знаешь ли, злоупотреблю. Имею такую слабость.

– Кто уж не знает… – пробормотал Толя.

– Молчать! – Аршинов сделал внушительный глоток самогона и ткнул пальцем вверх. – Знаешь ли ты, губошлеп, что есть такое российский прапорщик?

– Ну… Звание такое армейское. – Толя мялся, не зная, как перейти к нужному.

– Ха, звание! Это не звание, а образ жизни. Метод мышления. Ни одна армия без нашего брата не обойдется. Ни там, наверху, ни, тем более, здесь, под землей. Я, соколик, неподалеку отсюда служил. Моя часть в Тушинском лесопарке стояла. Ленинградское шоссе, номер… Хотя какая теперь, к черту, разница! Нет уже ни части, ни шоссе. А я остался. Мы заранее знали, что эта хренотень начнется. Ну и начали военное имущество в спешном порядке вниз переносить.

Аршинов вновь приложился к бутылке и опорожнил ее в один глоток.

– Фу-у-у, ну и гадость. Ничего, Анатолий. На Белорусской я тебя настоящим спиртом угощу. Довоенным – пальчики оближешь. У меня ведь там не только пластиковая взрывчатка и автоматы. Все в хозяйстве имеется.