Стратегический диалог. Мемуары дипломата - Дай Бинго

мы топтали горные хребты босыми ногами, но все были страшно довольны. Позднее я вступил в школьную Ассоциацию советско-китайской дружбы, мне выдали членский билет и прикололи нагрудный значок, на который я никак не мог нарадоваться. Однажды, еще в начальной школе, я даже написал эссе-оду Сталину, что-то вроде стихотворения, а строчки расположил лесенкой в стиле Маяковского. Понимаете, насколько любили Союз и советских людей в Китае?! Насколько тесны были советско-китайские отношения!

Иосиф Сталин ушел из жизни 5 марта 1953 года. Я тогда гостил в городе у тетки и развлекался игрой на эрху. У меня только-только начало получаться, как к нам ворвался районный чиновник. Он строго отчитал меня: «Такой час, а ты вздумал на эрху бренчать! Ты вообще знаешь, что товарищ Сталин скончался?!» В те времена китайское общество относилось к Советскому Союзу и его руководителям с огромным уважением, а Сталин в глазах китайцев был практически богом. Играть на музыкальном инструменте в день его смерти считалось чрезвычайно легкомысленным занятием и серьезным проступком.

Когда я окончил начальную школу, пришла пора обеспечивать себя самому. На первой ступени средней школы сводить концы с концами по-прежнему было непросто. Учителя стали собирать по четыре юаня в месяц на питание, а тех, кто не сдавал, переставали кормить. В особо трудных случаях школа могла добавить один-два юаня, но никогда не покрывала эти расходы полностью. Однажды меня вдруг перестали кормить, и пришлось с пустым животом идти сорок с лишним километров по горам до дома. Увидев мать, я зарылся ей в колени и заплакал. Она тут же нашла, где взять в долг, чтобы я смог сдать деньги на питание.

Окончив первую ступень средней школы, я встал перед дилеммой: идти на высшую ступень или получать педагогическое образование. Я и не мечтал заняться дипломатией, в будущем хотел стать простым учителем. Поэтому выбор пал на педагогический курс. Педагогов тогда обучали бесплатно, а по окончании курса еще и распределяли на работу, так можно было пораньше начать зарабатывать и кормить семью. Отец специально обратился с этой просьбой к моему классному руководителю, но тот уперся намертво: заявил, что я еще слишком маленький, и, никого не спросив, записал меня на высшую ступень. Я успешно сдал экзамены, но обучение проходил уже не в нашем уезде. Тогда на девять уездов, относившихся к району Тунжэнь провинции Гуйчжоу, было всего три средних школы с высшей ступенью. В нашем уезде Иньцзян такой школы не было, и часть поступивших отправили учиться в уезд Сунтао – за целых триста ли от дома.

Новое здание начальной школы Дуймаси. Старое здание тех лет не сохранилось

Учиться так далеко от дома оказалось очень трудно. Я мог позволить себе вернуться домой только один раз за семестр. В первые годы после становления Нового Китая во многих районах еще не успели проложить государственные дороги, да и о транспорте речи не шло. Путь от школы до дома приходилось преодолевать пешком и, как правило, босиком. Я шел по три с лишним дня, по вечерам останавливаясь на постоялых дворах, чтобы дать отдых ногам.

Наша местность называется Юньнань-Гуйчжоуским нагорьем. Там высокие горы и густые леса, и почти везде безлюдно. Извилистые дорожки петляют меж гор – узенькие тропинки, края которых заросли бурной полынью. Можно долго идти по дороге и не встретить на пути ни единой души. Это было настоящее испытание, путешествие за три-девять земель. Недавно я ездил домой на машине и специально проехался от деревни до уезда Сунтао, на что ушло больше трех часов. Даже сейчас, передвигаясь по трассе, приходится тратить так много времени, а ведь раньше не было ничего и похожего на дорогу! Я ехал в машине, смотрел на проплывающую за окном картину и молча размышлял: вот она, эта дорога, которую за три года и шесть семестров учебы на высшей ступени средней школы я полностью прошел шесть раз! Как-то раз мы отправились домой на каникулы, и по пути я вдруг побелел и покрылся испариной. Ребятам, которые шли вместе со мной, пришлось по очереди тащить меня на спине – так мы преодолели несколько десятков ли по горам. Такие вот невзгоды и тягости нам приходилось преодолевать. Современным детям подобное и не снилось. С самых малых лет мы помногу ходили босиком по горным тропинкам, отчего пальцы на ногах стали кривыми.

На высшей ступени в программе появился иностранный язык, то есть русский. Однако наши уроки не соответствовали никаким стандартам, и мы выходили весьма посредственными знатоками. По слухам, наш учитель вернулся из Синьцзяна, где получил только базовые знания. На уроках он любил поболтать о том о сем, потрепаться на отвлеченные темы – ничего путного. Только в конце второго семестра второго класса высшей ступени школа все-таки получила для нас преподавательницу, которая только-только выпустилась из Гуйянского педагогического института. Ее звали Чэнь Тинхуа, родом она была из Чэнду. С тех пор мы, можно сказать, встали на правильный путь в изучении русского языка.

После окончания средней школы нужно было выбрать специальность и подать заявление на обучение в вузе. Я смутно представлял себе, что же делать дальше, и заполнил заявление в Сычуаньский университет на факультет иностранных языков по специальности «Русский язык и литература». Кажется, это было мое третье заявление. Мы заполняли заявления самостоятельно – некому было помочь нам с выбором, даже родителей рядом не было. А если бы и были, как крестьяне могли принять такое решение за нас?

Когда закончились вступительные экзамены, я, будучи уверенным, что не смогу поступить, сразу же уехал домой и принялся за работу. Как-то раз, пропалывая сорняки, я захотел пить, набрал воды из горного источника и подхватил дизентерию. Постоянный полевой труд и расстроенный желудок истощили меня так, что я даже забыл, что вообще собирался куда-то поступать.

Выпускник высшей ступени средней школы. 1959 г.

С одноклассниками по начальной ступени средней школы в уезде Иньцзян. 1980-е гг.

Однажды во время очередной прополки я распрямился, чтобы перевести дыхание, и вдруг подумал, что результаты экзаменов уже наверняка известны. Тогда я попросил младшего брата: «Когда поедешь в город на ярмарку, посмотри, пожалуйста, не пришел ли приказ о зачислении». Сельская система социального обслуживания была еще совсем не развита: почтовые отделения на местах не утруждали себя доставкой писем и газет. Если кому-нибудь приходило письмо, его бросали в общий ящик, висевший на наружной