Агентство постыдных услуг - Диана Хант

Он усмехнулся и отпрянул. Я задышала.

Устроившись на самом краю кровати от скользил по мне взглядом предвкушающего ужин хищника. Наконец, снова заговорил со мной.

- Раздвинь ножки, девочка. Дай мне посмотреть на тебя.

Помотав головой и зажмурившись, я сжала колени с такой силой, словно от этого зависела моя жизнь.

Иссиня-чёрные пальцы легли на холмик груди, чуть сжали, затем принялись перекатывать между пальцев сосок.

Между ног почти обожгло и я со всхлипом распахнула их, словно надеясь остудить внутренний пожар.

Другая ладонь легла на вторую грудь и я невольно выгнулась дугой. Отвратительное чувство. Ощущать себя флейтой, или, скажем, ситарой в руках опытного музыканта, чьи пальцы перебирают струны, приноравливаясь к новому инструменту…

Его ладони скользнули вверх, к горловине ничего не скрывающего наряда. Рванули - и в следующую секунду я уже лежала перед шэ-арцем обнажённая, с бесстыже распахнутыми ногами.

Я ожидала, что он взгромоздиться на меня прямо сейчас. Я видела, как жеребец кроет кобылу и не тешила себя иллюзиями касаемо того, что происходит в спальнях захватчиков…

Но он распрямился, а затем и вовсе встал на ноги.

Невзирая на то, что больше всего мне хотелось зажмуриться, я смотрела на него снизу-вверх во все глаза.

Он сбросил с себя длинную рубаху, похожую по крою на кимоно без рукавов и остался лишь в лёгких свободных брюках.

Воплощение ночного демона. Воплощение бога войны. Воплощение космоса.

От его иссиня-чёрной плоти веяло звериной силой, какой-то первобытной мощью и могуществом. Под гладкой и нежной на вид кожей перекатывались бугры мускулов. Широкая, мощная грудная клетка, симметричные кубики на животе… Тонкая талия и узкие бёдра.

Я перевела взгляд на его лицо. Чёрное. Бесстрастное. Идеальное и такое пугающее.

Жёсткие волосы, сплетённые в множество тугих кос, падают на могучие плечи.

Он смотрел на меня нагло, развязно, цинично. С видом победителя.

И под этим взглядом почему-то никак не получалось свести вместе колени…

А потом он неожиданно опустился прямо на пол.

Так, что его взгляд оказался напротив самого беззащитного. Самого сокровенного.

Совершенство, - хрипло прозвучало в моей голове.

Три года назад

Я готова была сгореть от стыда от его пристального, хозяйского взгляда.

Но вместо этого лишь ещё больше ныла грудь, а между ног становилось горячо… и мокро.

Я всхлипнула, когда чужие пальцы мимоходом прошлись по нежным складочкам, а потом один из них погрузился в горячую влажную глубину.

Я буквально кожей почувствовала, как он доволен моей реакцией и, закусив губу, умолкла.

Палец дрогнул внутри и по телу словно пошли разряды тока.

- Ты знаешь, почему пользовалась относительной свободой? - раздался его хриплый голос.

При этом палец покинул моё лоно и внутри стало как-то болезненно пусто…

Медленно, как в кошмарном сне он поднёс палец к губам и облизал его, обильно смачивая слюной. Чтобы в следующий миг раздвинуть пальцами другой руки складочки, словно намереваясь приподнять их выше, а тем же пальцем надавил на мгновенно отозвавшееся местечко. Я и не подозревала, что в моём собственном теле скрыта такая предательская «кнопка».

Я вздрогнула всем телом, выгнулась, ощущая невероятное желание сжать свою грудь, теребить соски, пока это наваждение не закончится или пока не случится что-то, что освободит меня от этого странного томления.

В следующий миг он убрал палец и против воли из моей груди раздался разочарованный стон.

- Отвечай, когда я спрашиваю, - раздался приказ. Таким тоном, что я не посмела ослушаться.

- На Отборе, а-ах, - я снова выгнулась, потому что его палец вернулся во влажное местечко между складочек и принялся совершать круговые движения вокруг этой самой «волшебной кнопки». - На Отборе мне сказали, что я достанусь правящему клану… На моём теле поставили опознавательный знак…

Мои пальцы прошлись по низу живота, по сверкающему рисунку в виде двух перекрещенных треугольников. Огненный и ледяной.

- Мне разрешили учиться, потому что… - я так и не смогла произнести слово «господа», - потому что… а-а-ах! Потому что вы, захватчики цените образование.

«Господа ценят образованных игрушек», - прозвучал в голове голос дуэньи.

Но захватчик не давал сконцентрироваться на воспоминаниях.

Его настойчивый палец потеребил чувствительное местечко. Грубо, почти болезненно. Но отчего-то это возымело обратный эффект. По телу заскользили волны запретного наслаждения.

- Правильно, - снова раздался его хриплый голос. - Мы любим укрощать строптивых. Не пройдёт и часа, как ты будешь извиваться в моих руках, кричать, просить взять тебя. Брать снова и снова.

- Нет! - вырвалось у меня.

- Что ты сказала?

В этот момент он отнял руки и я закусила губу до крови, чтобы не застонать в голос от мучительного разочарования.

- Вы… ничего… не можете без этих своих… Штук, - прерывисто выдохнула я и часто задышала. - Вы… сами по себе ни на что не способны. Я реагирую на вас, потому что вы вынуждаете меня. Силой своей мысли. Если бы не это… Если бы не это… а-а-ах…

Его ладони легли на мои колени, разводя их по сторонам ещё шире. Сам ша-эрец приподнялся, возвышаясь надо мной.

Было странно видеть контраст наших тел. Алебастрово-белое и иссиня-чёрное, как священный знак гармонии мужского и женского начал.

- Но разве ши не насылают иллюзии? - спросил он, вынуждая поднять взгляд на его бесстрастное лицо. Впрочем, чувствовалось, что мои слова его задели.

- У людей всегда есть выбор - принимать правила игры ши или нет, - выдохнула я. - Они отдаются нашим иллюзиям добровольно.

- Выбор, - задумчиво проговорил шэ-арец. - У женщины не может быть выбора. Право мужчины - предоставить ей возможность выполнить свой долг перед ним. Долг покорности. Долг любви. Восхищения. Что ж, если не хочешь мысленных приказов, попробуем по-другому. Ты сама увидишь, что это ничего не меняет.

Я не успела ничего ответить, а в следующий миг стало поздно.

Он накрыл властным горячим ртом самое сокровенное местечко на моём теле. Я забилась, затрепетала, но его руки на моих бёдрах держали крепко. Он принялся играть с чувствительным бугорком влажным, немного шершавым языком. Описывал им круговые движения, касался самым кончиком, а потом резко надавливал, нежил и посасывал, словно пил меня. Пил и не мог напиться.