История папства - Джон Джулиус Норвич

Однако такой подход, что в общем-то неудивительно, неприменим к римской церкви. В течение первых двух столетий своего существования заботой пап являлось сохранение собственного господства. Рим, как они всегда указывали, был не только столицей империи; он был местом, где покоились останки Петра и Павла, двух гигантов раннего христианства. Как ни странно, наиболее красноречивым и умевшим убеждать поборником дела римской церкви оказался еще один житель Леванта — святой Ириней. Мальчиком он слышал проповедь Поликарпа, и потому считается, что он был уроженцем Смирны. Однако Ириней поселился на Западе, став епископом Лиона сразу после страшных гонений, имевших здесь место в 177 году (их устроил ярый противник христиан Марк Аврелий, император-философ, которому следовало бы проявить больше благоразумия). Для Иринея римская церковь была «великой и знаменитой, к которой по причине ее первенствующего положения должна обращаться каждая церковь, то есть верные, где бы они ни находились».

Сын и наследник Марка Аврелия Коммод в целом считается одним из самых порочных римских императоров. Император, становясь все более неуравновешенным, стал отождествлять себя с Геркулесом и регулярно устраивал зрелища на арене, убивая диких зверей в неимоверных количествах, и даже внес себя в списки гладиаторов. В этом качестве Коммод, как передают, выступал не менее 735 раз — излишне говорить, что всякий раз он выходил победителем. Убийство его — раньше или позже — становилось неизбежным, но есть что-то символическое в том, что человек, который задушил его 31 декабря 192 года, был отменным борцом. Эдуард Гиббон, первый великий историк, у которого ученость сочеталась с чувством юмора, пишет: «Он проводил свое время в серале, состоявшем из трехсот красивых женщин и стольких же мальчиков всякого звания и из всяких провинций; а когда все хитрости соблазна оказывались недейственными, грубый любовник прибегал к насилию. Древние историки подробно описывали эти сцены разврата, при которых нарушались в одинаковой мере и законы природы, и правила пристойности; но их слишком точные описания невозможно передать приличным языком нашего времени».

* * *

Однако для христиан жизнь стала намного легче, чем при его отце, — до такой степени, что евнух по имени Гиакинф стал первым (и почти наверняка последним) человеком в истории, который выполнял обязанности смотрителя гарема из 300 человек и одновременно пресвитера христианской церкви. Именно благодаря ему и любимой наложнице императора Марции папа Виктор I (189-199) — в те периоды, когда он не находился в отчаянной ссоре с общинами вне Рима из-за времени празднования Пасхи — мог проникать в императорский дворец и обеспечивать интересы своей паствы. По крайней мере в одном случае ему удалось добиться крупного успеха, когда он сумел спасти группу христиан от страшной участи — принудительных работ на железных и медных рудниках Сардинии.

К началу III столетия папы занимались уже установлением своего контроля над церковью Азии и достигли в этом деле немалого прогресса. Отдельные периоды гонений различались в зависимости от позиции, а временами даже от настроения правящего императора; однако репутация христиан серьезно укрепилась в результате того, что двоих наиболее враждебных им принцепсов, Деция[8] и Валериана, подобно Домициану, постиг несчастливый конец: первого убили готы в 249 году, второй одиннадцатью годами позднее попал в плен к персидскому царю Шапуру, который использовал его все оставшиеся годы как подставку при посадке на лошадь. К счастью, Галлиен, сын и преемник Валериана, стал проводить иную политику, нежели его отец, не только позволив христианам спокойно отправлять культ на территории всей империи, но и обращать людей в свою веру. К этому времени существовало несколько соперничающих религий, в том числе культ Митры, Непобедимого Солнца (Sol Invictus) и, конечно, старых олимпийских богов, почитание которых поддерживалось более благодаря жречеству и древней традиции, нежели подлинной вере; однако в Риме к этому времени христиане численно превосходили их всех.

Но существовала одна проблема: быстро клонившийся к упадку Рим все более утрачивал связи с новым эллинистическим миром. По всей Италии население сокращалось; а главный враг империи, Персия, находилась в нескольких месяцах, если не неделях, пути от нее. Даже когда в 293 году император Диоклетиан разделил империю на четыре части, то он сделал своей столицей Никомедию (ныне Измит, в северо-восточном углу Мраморного моря), и ни один из трех других тетрархов (соправителей) и не помышлял о том, чтобы жить в городе, который до сих пор формально считался столицей империи. Центр тяжести державы сместился на Восток. Италия все больше превращалась в захолустье. В отсутствие императора папа становился самым важным человеком в Риме; но Рим представлял собой теперь унылый и убогий город, терзаемый малярией и сохранивший мало следов былого великолепия[9].

Однако суждено было случиться еще одной вспышке гонений. В первые двадцать лет своего правления Диоклетиан, который вступил на императорский трон в 284 году, как кажется, довольно терпимо относился к подданным-христианам — его жена и дочь почти наверняка приняли крещение — однако в 303 или 304 году он неожиданно издал четыре особых эдикта, направленных против них. По общим отзывам нормальный гуманный и милосердный человек, он утверждал, что не стоит проливать кровь. Однако соправитель Диоклетиана Галерий и его товарищи-офицеры не хотели лишить себя такого удовольствия, а потому, несмотря ни на что, взялись за дело, и в течение двух лет волна ужасающего насилия захлестывала империю. Возможно, она продолжалась бы и дольше, однако в 305 году Диоклетиан отрекся от престола, ушел в частную жизнь и стал выращивать капусту Маятник вновь качнулся в другую сторону

Едва ли он мог качнуться дальше. В 306 году молодой военачальник по имени Константин был объявлен своей армией императором в Йорке после кончины его отца Констанция Хлора, правившего здесь в качестве одного из тетрархов Диоклетиана. Теперь он известен нам как Константин Великий, и для этого есть солидные основания: за исключением Иисуса Христа, пророка Мухаммеда и Будды, ему, по-видимому, было суждено стать одним из самых влиятельных людей, которые когда-либо жили. Немногим дается возможность принять решение, которое меняет ход истории; Константин же принял два таких решения. Первое касалось религии — он сделал выбор в пользу христианства — и как человек, и как император. Ему потребовалось несколько лет, чтобы добиться высшей власти — учрежденная Диоклетианом система тетрархий не вполне устраивала его, — но к 313 году он и его соправитель Лициний смогли выпустить Миланский, или Медиоланский, эдикт, который даровал полную свободу вероисповедания для всех жителей империи. Два года спустя было отменено распятие как вид казни, а в 321 году воскресенье объявили праздничным днем. К моменту смерти Константина в 337 году (менее чем тридцать пять лет спустя после гонений Диоклетиана) христианство уже стало официальной религией Римской империи.