Замок пилигрима - Вайолет Уинспир

— Уверяю вас, я не использую право вассала в отношении каждой женщины, которая ступает на этот остров, — сардонически сказал он. — Для меня вы просто потерявшийся ребенок на моем попечении. Вы останетесь здесь! Я уже решил!

Онемевшая Ивейн сидела в высоком бархатном кресле и все еще держала в руках блюдо золотистого винограда, словно символическое подношение. А как же его семья? Им, скорее всего, не очень понравится, что ее, беспризорную девушку, навязали им в качестве гостьи?

— Чем вы недовольны? — Он оперся на свою палку и вперил в девушку острый взгляд, как будто она была странной маленькой вещичкой, неуместной в этом роскошном зале, но которая, тем не менее, чем-то привлекла его внимание.

— А что скажет ваша семья? — тихо спросила она.

— У меня нет семьи. — Лицо его вдруг посуровело, словно невольно Ивейн задела рану, которую он скрывал под своей броней. — Я не женат и бездетен, сеньорита. В кастильо есть коты и овчарка-волкодав. Впрочем, сами увидите. — Он похлопал себя палкой по левой ноге. — Я хром как Люцифер.

По спине у Ивейн пробежал холодок. Люцифер — падший ангел, которому было отказано в рае из-за его гордыни! Да, ведь она, едва увидев его, сразу подумала, что в этом человеке есть что-то демоническое!

— То есть вы хотите сказать, что берете меня под свое покровительство?

— Вот это ново. — Он позвонил в серебряный колокольчик. — Я знаю, что англичане не любят быть кому-нибудь обязанными, но наш Isla del Leon далеко от материка, и вам придется принять мое гостеприимство, хотите вы того или нет.

— Я… вы очень добры, сеньор.

— Добр? — Его точеные губы презрительно выговорили это слово. — Я просто практичен, к тому же испанец. Мой дом — ваш дом!

Ивейн украдкой обвела взглядом зал: темные от времени краски, старинные гобелены, золотые вазы с розами. Она чувствовала себя как нищенка перед королем!

— Все необходимое будет улажено в комиссариате на материке, — сказал дон Хуан и обернулся к дверям, которые в этот момент открылись.

В зал вошла одетая во все черное женщина с выразительным суровым лицом. Маркиз быстро заговорил с ней на изысканном испанском. Ивейн почувствовала на себе взгляд женщины. Темные, яркие глаза без симпатии рассматривали ее.

— Да, дон Хуан. — Женщина вежливо присела и вышла.

— Это моя экономка, я уже предупредил ее, чтобы она приготовила вам комнату. Ее зовут Альма, она поможет вам освоиться.

Ивейн с побитым видом взглянула на него. Дон Хуан распоряжался ею так, будто она была подкинутым котенком, которого он нашел на своем пороге, но в его манере и отношении не было и капли теплоты.

— Спасибо, — пробормотала она, и на этот раз не стала добавлять, что он очень добр. У нее появилось ощущение, что такая маленькая заблудившаяся девочка, как она, не может сподвигнуть его на проявления доброты. Просто она показалась маркизу забавной, поэтому он и пригласил ее пожить здесь. Девушка жалела, что не может противостоять ему, но вчерашняя кошмарная ночь уже сказывалась на ней: глаза Ивейн смыкались, все тело отяжелело.

— Из вашей комнаты прекрасный вид на море, — сказал он — О mare lindo.

Она вздрогнула, услышав, что дон Хуан назвал море красивым. Ивейн все еще не могла забыть, как течение влекло ее, совершенно беспомощную, куда-то в кромешной тьме, не могла забыть страх и одиночество.

— Вы понимаете наш язык? — Взгляд дона Хуана был прикован к ней, и девушка чувствовала, что он словно читает ее мысли.

— Так, знаю несколько фраз, — ответила она.

— Прежде чем вы уедете с острова, смею надеяться, вы будете понимать гораздо больше. А я, кто знает, может, войду во вкус, и мне придется по душе роль опекуна?

Дьявольский опекун! Эта мысль как будто ударила ее. Ивейн вскочила, крепко держа в руках блюдо с виноградом и отражаясь в своем нелепом одеянии в зеркале, висевшем на стене в золоченой раме. Она уставилась на свое отражение и вдруг начала смеяться. Долго сдерживаемая истерика одолела ее, девушка никак не могла остановиться, она смеялась и смеялась, а слезы текли у нее по лицу. Вдруг сквозь пелену она увидела, что маркиз наклонился к ней, темный и страшный, и громко вскрикнула, когда он поднял руку и сильно ударил ее по щеке.

— О! — По всему ее телу прошла дрожь, щека вспыхнула. Ивейн стояла как наплакавшийся, отшлепанный ребенок и ненавидела маркиза Леонского со всей силой своего молодого исстрадавшегося сердца.

— Прошу без истерик, — тихо проговорил он. — С этого момента учитесь вести себя прилично, поняли?

— Что же в этом такого? — Слезы снова беззвучно хлынули из ее широко открытых глаз. — Я… я же сказала вам, что я всего лишь служанка очень капризной и очень черствой старой женщины!

— Вы были служанкой. — Дон Хуан взял ее за подбородок, поднял залитое слезами лицо и с безжалостной суровостью рассматривал его. — Ивейн… Какое у вас необычное имя. Нужно ему соответствовать! — Этот человек был жесток, он был выше ее понимания. Те же самые пальцы, которые только что дали ей пощечину, сейчас держали ее за подбородок. Прежде чем передать ее заботам своей экономки, он вытащил из кармана носовой платок и велел ей вытереть глупые слезы. — Забудьте про потонувший корабль, вам понятно? Идите и отдыхайте, а завтра вы станете чувствовать себя лучше.

Ивейн вытерла глаза. Она ощущала себя отчаянно несчастной. Как счастливы те, кому в трудные минуты жизни есть к кому обратиться за утешением! Как давно это было — она уже забыла, что это такое, когда тебя любят.

Она молча отдала дону Хуану платок, который он убрал в карман черных бархатных брюк. На безымянном пальце левой руки у него был надет тяжелый золотой перстень с крупным рубином. На фоне черной одежды рубин отливал тускло-кровавым цветом. Цвета, очень подходящие для такого человека, как дон Хуан де Конкуэс и Аранда, маркиз Леонский.

Ивейн поднималась вслед за экономкой по винтовой лестнице в отведенную ей комнату. Судя по характерным изгибам стен и окон, ее поместили в одну из замковых башен. Экономка отперла соседнюю дверь — там находилась ванная комната, выложенная золотисто-зеленой плиткой, и показала Ивейн, где кран с горячей и где — с холодной водой, потом открыла шкафчик, в котором висели огромные турецкие полотенца. В нижнем ящичке лежали мыло, соль для ванн и губка. Поодаль в углу стоял фарфоровый унитаз. Ивейн поняла, что здесь, в этих апартаментах башни, она обеспечена всем необходимым.

Она попыталась улыбнуться экономке, но в ответ та не повела даже бровью. Вместо этого она быстро оглядела облачение Ивейн, и девушка сразу же вспомнила, какими надменными были слуги в доме Санделлов.

— Я… я, пожалуй, приму ванну, — запинаясь сказала она.

Женщина кивнула, показывая, что понимает по-английски.

— Сеньорита найдет халат и ночную рубашку на постели. Сеньор маркиз приказал, чтобы для сеньориты привезли одежду из города.