Мятая фольга 2 - Татьяна Снежная

- Если я хоть что- то понимаю во всем этом, так это то, что именно у этого парня ты ошивалась целый месяц, я прав?

Стопроцентная логика его мыслей ввела меня в ступор. Я похлопала ресницами.

Он подошел ближе и навис надо мной, облокотившись в стол ладонями.

— Знаешь, во что я превращу этого самовлюбленного идиота, если это так?— Никита дернул губами и я буквально ощутила его возмущение,— черт, я облазил все морги, пока вы играли в эту свою влюбленную тайну! Я скулил у каждой твоей подруги, пытаясь хоть что-то выведать, о тебе! Я нарезал круги по ночному городу, пока ты сопела в его постели! — В его лице появилась брезгливость.— Думаешь, это сойдет ему с рук?!

Между нами зарождалось что -то определенно нехорошее.

Сопела в его постели? Он воспринял появление Вронского, как причину нашего разрыва, моего самоуправства и ухода из дома? Он нафантазировал кучу всякого хлама, посчитав Макса участником тайных подростковых отношений между нами двумя и зачинщиком моего бунта? Неожиданный поворот!

— Нет. — Я выдохнула, покачав головой. Не до такого же фанатизма?! Мысли путались в моей голове, наскакивая одна на другую. Как все объяснить, не выдав себя?! — Нет!

—Тогда где ты была?— Кажется он повысил голос, а это могло обернуться для нас обоих проблемой. Следовало перейти в наступление, но я боялась поступить неправильно.— Отвечай!

Ох уж этот чертов Вронский со своим букетом! До его прихода вопрос моего исчезновения был почти закрыт. Я обвинила брата в чрезмерном давлении, удушливом внимании, он винил себя. Четыре дня был услужлив и мягок, беззаботно обнимал меня при каждом удобном случае за плечи, называл бестолочью, целуя в макушку. Даже просил прощения. Теперь появился повод..

— Прекрати давить на меня! — Членораздельно произнесла я, громко. С его точки нахождения, я, сидящая за столом, сама себе казалась бешеным чахлым мамонтенком. Оттого мне и хотелось казаться более разъяренной и устрашающей. Скулы брата дернулись. Он все еще не сводил с меня тяжелого, пытливого взгляда, от которого мне стало нехорошо. В моей голове закрутились картинки трехнедельной давности, моего липкого страха, отчаянья, одиночества. Я жевала губы не понимая, в чем он обвиняет меня, если причина всему он сам! Это на нем так помешан Влад, это он, возомнил парня стоящего передо мной, своим собратом, соавтором своих идей. Изнутри поднялась волна необъяснимой обиды, в которой смешалось все, что я сдерживала и пружина резко выпрямилась. Жаль, что я так и не нашла свои таблетки. — Не хрен играть роль заботливого братишки! Ты даже мне не родной!

Сначала я испугалась необдуманных слов, слетевших с языка, а через секунду его потерянного, разъяренного взгляда.

— Хм.,— он как- то странно оскалился, выпрямившись. — Вот значит как!?— Тон его голоса сбавил обороты. — Хочешь сказать, что это все меняет?! —Почти с нежностью в голосе. На долю секунды замер, словно хищник перед прыжком, мимика его лица и взгляд застыли. Мгновение.. резко шагнул к кухонному ящику, дернул его на себя так, что тот вылетел с грохотом опорожняя содержимое на пол.. Резво нагнулся, поднял тяжелый хромированный молоток для мяса.

Это было худшей минутой моей дурацкой жизни. Потому что такого жуткого зрелища мои глаза в реалии еще не видели: звучным хлопком разместив пятерню левой руки передо мной на столе, он со всей силы и размаха ударил молотком по своим пальцам.

Помню, что отскочила к окну, едва не свалившись под стол, зацепившись за табурет. Ладони мои на автомате зажали рот, сдерживая крик безудержного ужаса, но этого было так мало, что я прикусила фалангу указательного пальца. Мой подавленный взгляд ужаса и боли, и к слову сказать, совсем не физической, ошалело рвали этого парня на части, грудь вздымалась от сбивчивого дыхания. Сквозь напряженную тишину повисшую между нами, до слуха донеслись мои собственные завывания. Картина трагедии накрыла меня с головой.

— Не скули. — Хрипло протянул он, разжав челюсти, которые стиснул при замахе. — Я же не родной.

С некоторой задержкой, он швырнул молоток на пол и осунувшись, бросив долгий испепеляющий взгляд, неторопливо покинул кухню.

Я стояла вжавшись в подоконник, наблюдая, как пространство крутится вокруг меня бешенной каруселью и размазывая сопли и слезы по лицу, необратимо рвала на себе челку.

5.

"Псих...псих...псих.. " вертится в моей голове. В комнате темнота, дверь плотно прикрыта. Я кручусь в постели, по неосторожности сбив простыню, перекрутив одеяло. Удобная до этого кровать превратилась в какой -то пыточный лежак.

Несколько раз поднимаю с пола мобильник, тупо фиксируя время. Пару раз заглядываю на свою страничку в соц сети, в надежде отвлечься от неприятных, жгучих мыслей, но ничьи свежие фотки и яркие статусы не вызывают во мне интереса. Это необъяснимо, но я чего -то жду.., жду, изнывая томительной истомой, пялясь в темные углы своей комнаты. Жду от себя самой.

Его искрення ревность могла бы стать для меня подсказкой -выходом. Доверся я своим чувствам, собственной интуиции и тягостная ситуация, в которой я томлюсь не первый год, исчезнет сама собой. Вот он шанс! Но я не могу себе доверять, потому что по привычке жду первого шага от него. Что ему стоит прижать меня к себе и сказать те слова, которые не оставят никаких сомнений? Но он не делает никаких попыток, и возможно просто бесится от того, что его величие задето, а авторитет раздавлен.

Я не хочу вспоминать то, что произошло сегодня на кухне. Потому что считаю себя виноватой, потому что вечно говорю невпопад и слова слетают с моего языка как иглы. Потому что теперь у него посиневшие, распухшие пальцы и от ноющей боли, он, скорее всего, не может уснуть.

Почему он такой? Что заставляет его подчиняться неконтролируемым вспышкам агрессии? Ведь так не ведут себя нормальные люди. Осторожные, они, спешат обезопасить себя, оградиться от любых неприятностей -натягивают шлемы садясь на мотоциклы; выключают рубильники, собираясь чинить проводку; пристегивают себя ремнями; обходят темные, пустынные улицы..

В конце-концов выясняют отношения с помощью языкового общения, а уже потом, не найдя понимания, прибегают к другим более убедительным аргументам.

Он, для меня, привычное -непостижимое, родное- оказавшееся чужим, запретно-манящее;

Я начинаю понимать, от чего он так нравится мне. С детства правильная, робкая и трусливая, я нахожу в нем проводника в другой мир: мир противоречивых, странных истин. В который никогда бы не шагнула, не держи его за