Раненые - Милисса Арт

– Оставьте, я сама. Ещё раз говорю, все нормально! Извините – разворачиваюсь и иду в гостевую ванную, я, конечно, хотела, чтобы меня угостили шампанским, но не так.

В гостевой полумрак, только свет от салютов освещает комнату через огромные панорамные окна. Засмотрелась, как же красиво! Подошла к окну, положив обе ладони на стекло и уткнувшись лбом, холодное, то, что нужно. Нервы сегодня, как канаты. Закрыла глаза, сердце размеренно стучит, все хорошо.

– Здравствуй, рыжая… – голос прошибает до костей.

Три года, я не слышала его голос, не видела его лица. Сердце пропустило удар. Медленно поднимаю голову, не решаюсь повернуться, руки прилипли к окну. Нет сил оторвать, боюсь из реальности выпасть. Единственная опора, это холодное стекло.

– Даже «привет» не скажешь? – в голосе металл.

– Привет – на одном выдохе.

– Повернись…

– Нет, – тихо, еле слышно.

– Повернись…

– Я прошу тебя, уходи – все так же тихо. Не знаю слышит ли он меня вообще, но сил сказать громче нет.

– Я не много прошу, рыжая, посмотри на меня! – голос стал громче на тон. Он злится.

– Ты пропал на три года, не вспоминал о семье, и не имеешь права указывать мне, что делать, я уже взрослая девочка! – беру себя в руки…решаясь…

– Три года? Я рад, что ты все же считала, а не просто трахалась со всеми подряд, как последняя с… – договорить я ему не дала. Резко обернувшись.

Время остановилось.

Не скажу, что не было этих трёх лет. Они были, мучительные, тяжёлые. Он изменился, возмужал. Тогда ему было двадцать один, сейчас двадцать четыре. С безумно красивым лицом, холодный металл, не выражающее никаких эмоций, только глаза как угли жгут, как и прежде. Он сидит в кресле, раскинув ноги с бокалом виски, открытая бутылка стоит на столике рядом. Рубаха цветом кровавой, спелой вишни с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами, рукава закатаны до локтя, оголяя запястья, перетянутые часами с кожаным ремнём.

Я сглотнула вязкую слюну, мысли начали петлять. Он смотрел на меня не мигая, ощущение полного голода в его глазах и ещё что-то примешено, то, чего раньше не было в его взгляде. Тоска? Но разве может он быть способен на тоску? Он прекрасен и жесток, как и все прекрасное жестоко – любовь, красота, правда. А правда в том, что с того вечера на колесе обозрения, моя жизнь превратилась в ад. И я до сих пор горю в нем.

– Не смей меня оскорблять! Ты не знаешь меня, не знаешь, как я живу. И ты не вправе меня учить жизни, – смелею и делаю пару шагов к нему, тыча в его сторону пальцем.

Он ставит бокал на столик и встаёт. Я замолкаю, теряюсь, забыла какой он высокий, на две головы выше меня.

– Я знаю кто ты! Ты маленькая, похотливая дрянь, которая перетрахала пол института. Я знаю, как и с кем ты живёшь, с этим сопляком Андрюшей. Мистер золотой скальпель! Мудак, который вешает тебе лапшу на уши! – уголок его губ поднимается в подобии улыбки.

– Я не буду это слушать, ты, как и был так и остался беспринципным циником! – зло кидаю ему, чеканя каждое слово.

Знаю, что зря так говорю.

Он медленно начинает двигаться на меня, я же отступаю назад, шаг и ещё, вздрагиваю прикоснувшись голой спиной к холодному стеклу. Он в метре от меня, его запах забивается в ноздри, наполняет лёгкие, виски, сигара и его кожа, не выдерживаю и опускаю взгляд в пол. Только не смотреть на него так близко. Не смотреть.

– Циник? А раньше ты называла меня родным, три года что-то изменили? – почти вплотную подошел, его дыхание опаляет мое лицо, мурашки бегут табуном по всему телу.

– Ты мне не родной, никогда им не был и никогда им не будешь, ты понял? Отойди от меня! – почти моментальная истерика накрывает меня с головой, бью его в грудь, в плечо, куда попаду, но мои удары, абсолютно ничтожны. Он скала, смотрит на меня сверху вниз, сцепив челюсти до скрежета.

Поднимает руки и кладет их по обе стороны от моей головы. Прижимая меня всем телом к стеклу.

От такого тесного контакта бьет разряд, кажется, в двести двадцать, мои руки прижаты к нашим телами, дежавю…он дрожит всем телом, так сильно будто у него температура под сорок. Рыдания накрывают меня, грохот салютов за окном заглушает их, в противном случае все гости в доме услышали бы.

– Я не верю тебе… – голос надломлен, он хрипит.

– Отпусти, ненавижу тебя, – не в силах больше произнести ни слова, закрываю глаза.

Он вздрагивает всем телом от моих слов, как от удара, достигнувшего своей цели…

– Что здесь происходит?! – голос Андрея будто сквозь вату.

Все трое замерли. Я выскальзываю и наспех втирая ладонями лицо иду к парню, как можно ровнее, ноги ослабели и стали как ватные.

– Милая? Кто это? Ты плакала! Эй, я тебя спрашиваю, что тут творится? – Андрей тянется к выключателю и включает свет.

– Успокойся, родной. Это все эмоции! Это мой брат Рома, я не видела его три года, он просто сюрприз сделать хотел. Я и растрогалась, соскучилась, – выкладываюсь по полной программе, мне надо что бы он поверил!

– Родной??? – голос Ромы, как выстрел.

Поворачиваюсь и с мольбой смотрю на брата. Ну давай же, смирись. Ты не имеешь права все портить. Я только отвыкла…отвыкла же?

– Не понял вопроса, в смысле, это претензия? – Андрей напрягся, а я к нему на шею вешаюсь, слава богу дошла не рухнув, как трусиха бесхребетная. Обнимаю, крепко, цепляюсь как за спасательный круг.

– Брат говорю, родной…Ромой зовут, а ты? – Рома подходит и протягивает руку для пожатия в знак приветствия.

– Андрей, жених Лизы – отвечает пожатием.

– Ещё увидимся, жених! – на этих словах он смотрит мне в лицо, полным ненависти взглядом. Ни намёка на тоску, чистое зло. Толкнув со всей силы дверь, вышел. Сама тактичность нервно курит в сторонке. Вот и познакомились.

– Чуть пальцы мне не сломал, он что больной что ли? И что ты тут забыла, я же сказал подождать! – разминает руку и ждёт ответа.

– Да я тебя прошу, давай пойдём к гостям. Меня мужик один шампанским облил, пришла почистить и просохнуть, смотри уже и не видно почти, – сколько же мы тут простояли, что пятно реально просохло. – Зашла, а тут сюрприз новогодний, брат приехал…пошли, все хорошо, человек с дороги просто, устал. А тут народу битком, вот и дерганный. Тащу его на выход, целуя в щеку.

Все гости за