По закону плохих парней - Эйс Аткинс

– Что еще ты смогла сделать?

– Я видела твоего дядю мертвым. Место преступления превратилось в сплошной бардак, все было затоптано. Должно быть, пригласили представителей властей штата.

– Какое это имеет значение?

– Пока мы не знаем, – ответила она. – Уэсли назвал это несчастным случаем и сказал, что дальнейшие вопросы лишь повредят репутации Хэмпа.

– Возможно, он прав.

– Я выяснила, что кольт 44-го калибра не обнаружили, а точка входа пули для слепого не имеет значения.

– Ты настоящий друг, – поблагодарил Квин. – Но ведь мой дядя не был похож на Иисуса Христа.

– Разве я это говорила?

Лили вылезла из «чероки». Она выглядела высокой и спортивной в голубых джинсах и гладкой коричневой форменной куртке. Поднялась по ступенькам дома и поманила рукой Квина. Открыла входную дверь и разорвала ленту, огораживавшую место преступления.

– Я вернусь сюда завтра, – сказал Квин, не вполне уверенный в том, что хочет видеть кухню, где умер старик. Он знал, что в человеке много крови, а кровь не просто масляное пятно на поверхности земли и обязательно должны остаться следы.

– Пользуйся, – сказала Лили, держа на ладони ключ. – Теперь это твое.

– Заедешь еще?

– Все, что у него было, он оставил тебе. Мама не сказала тебе об этом?

Лили Верджил передала Квину ключ. Квин покачал головой и подошел к входной двери.

На грузовике Лена доехала до целлюлозно-бумажного комбината, на окраине Иерихона, где надеялась найти Джоди. На стоянке Ребел-Трак у 45-го шоссе она встретила пожилого седовласого мужчину, который сказал, что будет рад довезти ее до города. Мужик вел себя по-отечески и простодушно, пока не стал в промежутках между переключениями скорости поглаживать ее худенькую коленку. Лена принялась жаловаться на утреннюю тошноту и диарею, тогда он убрал свои шишковатые пальцы, но продолжал пялить глаза на ее черный топ до тех пор, пока не выпустил из кабины. Остаток пути Лена шла пешком. Хождение пешком способствовало сосредоточенности, здравомыслию и результативности ее поисков Джоди для выяснения того, почему он ее бросил, пообещав перед этим вернуться, когда заработает немного денег и все поправит.

Дорога четверть мили вилась среди строений комбината, – пахло как в уборной. Лена вышла к офису компании, представлявшему собой разбитый трейлер, стоящий на бетонных блоках. На стук никто не ответил, и она направилась к рифленому оловянному сооружению с трубами, выдыхающими отравленный воздух. Лена прикрыла рот платком. Вскоре она заметила трех парней, перекусывающих во время перерыва. Они сидели на бетонных плитах и ели гамбургеры из закусочной «Соник драйв-ин», отводя глаза от ее длинных ног и выпирающего живота.

– Вы знаете парня по имени Джоди?

Упершись руками в бедра, она рассказала о нем подробнее.

Парни мотали головой.

– Я слышала, что он здесь работал.

Девушка прибавила к своему описанию новые подробности: длинные светлые волосы, лопоухий, с ямочками на щеках. Сообщила, что у него татуировка на левой руке в виде какого-то китайского иероглифа.

– Есть парень, который стал работать вместе с нами два месяца назад, но он не похож на Джоди.

– Как его зовут?

– Бут. Чарли Бут.

– Он здесь? Я могу его увидеть?

Один из парней долго жевал гамбургер, прежде чем ответить, другие переглядывались с ухмылками на запачканных лицах.

– Думаю, – сказал он, – Бут еще в тюрьме. Он продавал наркотики черным. Этого можно ожидать и от вашего дружка, мисс?

Парни глупо захихикали.

Лили высадила Квина у мотеля «Отдых туриста», где он сел в свой пикап и поехал в сторону привокзальной столовой на краю площади. Там за столом сидела компания старых фермеров. Ворча и кашляя, они курили сигареты, обсуждали урожай и события местной политической жизни. К их резиновым сапогам пристали грязь и фрагменты коровьих лепешек, а кожа выглядела пергаментной. Фермерам не нравились цены на скот и то, что дождь погубил урожай хлопка. Квин заметил, что их побитые пикапы стоят снаружи, как лошади у коновязи.

Официантка, немолодая женщина, принявшая флаг с гроба Хэмптона, вновь наполнила их толстенные чашки кофе и прошаркала на кухню, чтобы вынести Квину порцию деревенской ветчины и яйца.

Квин представился. Официантка сказала, что ее зовут Мэри.

Мэри была женщиной среднего роста и комплекции, с выцветшими голубыми глазами и волосами, выкрашенными в неестественный коричневый цвет. Она выглядела так, как и десятки других женщин. Единственное, что отличало ее от них, – это исходивший от нее резкий аромат духов, который перебивал запах бекона и сигарет.

– Ваш дядя хранил в семейной Библии газетные вырезки, касающиеся вас.

Квин кивнул, отрезал кусок подсоленной ветчины и положил его между галетами.

– Вы нашли его собаку?

– Не знал, что она была у него.

– Пса зовут Хондо, – пояснила Мэри. – У него один глаз голубой, другой – желтый.

– Вам нужна эта собака?

– Нас с Хэмпом не связывал гражданский брак.

– Простите, – извинился Квин, – я просто думал, что вы хотите ее взять.

– Хороший пес, – продолжила она. – Мне он определенно нравится.

– Я позабочусь о нем.

– Вам налить кофе?

Она отошла, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

На старой деревянной панели висели фото команд Малой лиги, бывших чемпионов по футболу, покойных городских руководителей вместе с некрологами, а также рекламные фотографии знаменитостей, которые, бывало, останавливались в Иерихоне, в основном музыканты округа или телеведущие. Но Квин слышал, что однажды в городе останавливался Джонни Кэш. В то время, прежде чем местом встреч местных жителей стала привокзальная столовая Филлина, городская закусочная располагалась на площади. Квин незаметно для себя привстал, стараясь найти фото Кэша в длинном ряду снимков, отражающих события городской истории. Некоторые из них были связаны с ним самим. Например, история, рассказанная газетой Мемфиса о десятилетнем мальчике, который в одиночку прожил две недели в лесу, после того как потерялся на охоте. Газетный заголовок гласил: «ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЛЬЧИК ВЫЖИЛ». Квин увидел юного самого себя, стоявшего между отцом и дядей. Дядя Хэмп был одним из тех, кто искал его в лесах, раскинувшихся на тысячу миль, где Квин занимался рыбной ловлей, охотой, разжигал костры и продолжительное время считал, что весь мир провалился и сохранилось только пространство, в котором он жил. Вторая газета за 1990 год писала: «Потерявшийся местный мальчик нашелся».

Вернулась Мэри и, вынув из кармана фартука пачку сигарет, быстро прикурила одну из них от розовой зажигалки «Бик». Она отгоняла рукой дым сигареты и наблюдала, как Квин садится за стол. Когда Мэри увидела, как он берет второй бутерброд с ветчиной, ее взгляд приобрел почти материнскую нежность.