Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина - Руслан Хасбулатов

Это все было результатом крайне непрофессиональной работы, когда мало учитывались реальные экономические факторы, обстановка, и самое главное — не была подведе­на под «свободные цены» рыночная инфраструктура. А без этого, как известно, невозможны даже малейшие элементы конкуренции. Таким образом, все эти «реформы Гайдара» угрожали снести не только правительство, появилась реаль­ная угроза для целостности Государства.

При этом следует учитывать следующие обстоятельства. Первый этап приватизации — «малая приватизация»был «запущен» еще до прихода этого правительства, а именно — с сентября—октября 1990 года, целым рядом решений Съез­да депутатов, нормативными актами Верховного Совета и его Президиума, а также деятельностью правительства Силаева. Этот процесс получил дополнительные импульсы в результате целой серии президентских указов и правимер, «через 6 месяцев должны были не только дать всходы, зазеленеть, заколоситься, быть скошенными и стать зерном и хлебом новые урожаи; за эти же «6 месяцев», видимо, должны были появиться тучные стада крупного рогатого скота, овец и пр., — мясо которых предназначалось для «на­полнения рынка» и т.д. Бездумные слова и бездумная дея­тельность...

Когда вскоре после прихода к власти Черномырдина, в начале 1993 года, я потребовал у правительства доклад о состоянии продовольственного обеспечения населения, в полученном материале было указано следующее: за про­шедший «гайдаровский» год производство зерна в России сократилось на 18% (в том числе в результате провала убо­рочной кампании) — такого провального спада не было после 1945 года. Снижение производства мяса было просто катастрофическим, составив более 21%. Посевные площади всего лишь за этот «гайдаровский год» сократились на 24%! Поголовье крупного рогатого скота — на 22%, овец — 28%, свиней — 11%. Вот они — самые конкретные результаты деятельности этого первого «реформаторского правитель­ства» во главе с самим президентом Ельциным.

Таким образом, за один год потери Российской Федерации только в сфере сельского хозяйства были сравнимы с его поте­рями в период Великой Отечественной войны (1941—1942 го­дов), когда большая часть Европейской России была оккупирована немецкими войсками. Где же здесь реформы? Так Гайдар «спас» народ от «голода». Самые мрачные мои ожидания от деятельности этого правительства стали сбываться с пер­вых же его шагов. Странно, но правительство было страстно увлечено администрированием, игнорируя необходимость создания прочной законодательной базы «под свою» по­литику. Конкретное проведение в жизнь многочисленных мероприятий в сфере промышленного производства, сель­ского хозяйства, создания соответствующих финансовых механизмов, налоговой политики, регулирования кредит­ной деятельности, оказания помощи регионам и т.д. и т.п. Все это требовало большой законопроектной деятельности со стороны правительства, а вместо этого — неряшливость, неподготовленность, неумение решать сложные вопросы и принимать решения, неспособность выстраивать конст­руктивные отношения с законодателями. Все это вызывало огромное раздражение, особенно со стороны руководителей регионов — областей и краев, которые в целом тогда воз­главлялись очень опытными хозяйственными работниками, имевшими многолетнюю практику руководства крупными народнохозяйственными объектами. Дело порой доходило до абсурда — они неделями не могли ни встретиться, ни переговорить (по связи) с Гайдаром или с его министрами по самым критическим ситуациям в регионах. «Выход» из этой ситуации они нашли «оригинальный» — звонили мне или приходили прямо в приемную Председателя Верховно­го Совета, зная, что я, конечно, выслушаю их. Затем просят, чтобы их приняли в правительстве. Я звоню Гайдару, или какому-то министру, с которым не может встретиться мой собеседник — руководитель области или края, — и прошу принять такого-то, внимательно его выслушать; и не про­сто — выслушать — а помочь в решении «его вопроса». Вот такая странная связь с регионами была тогда у федерально­го правительства.

И, как было отмечено, в деятельности этого нового ель­цинского правительства преобладала какая-то необычай­ная жестокость по отношению к народу. Его представители бравировали понятиями — называли себя «камикадзе», постоянно говорили о том (в интервью с прессой), что без «жертв» не обойтись, поскольку глубокие реформы «невоз­можны без кровопускания» — все это было слышать очень странно. — Почему нужны эти «жертвы»? — задавал я во­прос и Гайдару, и Бурбулису, и Чубайсу — со своего предсе­дательского места на заседаниях Верховного Совета, когда эти должностные лица докладывали очередной вопрос Пар­ламенту. — И ничего вразумительного в ответ мы не слыша­ли, кроме невнятных попыток рассуждать на отвлеченные темы. Это вызывало издевательский хохот, насмешки со стороны опытных парламентариев, сидевших в зале.

...Расхождения между Верховным Советом и правитель­ством становились все рельефнее — в силу прежде всего не­профессионализма правительства, взявшего на вооружение синтез троцкистско-большевистских и либерально-моне­тарных методов — «прыжками» и «скачками», немедлен­но создать «рынок», при котором «государство вообще не должно вмешиваться в социально-экономическую жизнь общества». Соответственно, останавливались заводы и фабрики, их рабочие перестали получать заработные пла­ты, люди перестали летать на самолетах, «замерзла» жизнь морских и речных портов. В Самаре я увидел удивительную картину. Мэр, Олег Сысуев, повез меня «кататься» по Вол­ге — кроме нашего катера, на этой великой реке я не заметил ни одного другого судна. «Все замерло — грустно говорит Сысуев, — никаких перевозок грузов не осуществляется — нет денег. Пассажирские суда также более не курсируют — не до этого...» Академики сообщают, что не могут вылететь в Москву из Сибири и Дальнего Востока на годовую сессию Академии наук России... нет денег на покупку билетов на авиарейсы.

Именно этот «первый год реформ» прочно привязал страну к продовольственному импорту, объем которого ныне превышает 50%. Открывая широко границы для иностран­ного импорта продовольствия, Законодатель в 1991 году преследовал две задачи: первая — обеспечить население продуктами питания в необходимых масштабах, не допус­кая снижения потребления высококачественным продо­вольствием даже в сложные времена; вторая задача — дать необходимое время правительству для подведения рефор­маторской базы, в том числе в области сельского хозяйства; для создания всей инфраструктуры, в том числе финансо­во-кредитной, правительство же дало импульс для исполь­зования импорта продовольствия как широкий и надежный канал быстрого обогащения узкого слоя дельцов и мошен­ников. Вот здесь — ответ на вопрос о том, почему ежегодно расширяются поставки продовольствия в страну и почему снижается вес отечественного продовольствия в структуре потребления населения.

Страну захлестнул вал импортного продовольствия, мо­лочных продуктов, овощей, фруктов и пр. Ну а отечествен­ное аграрное хозяйство, которое было мгновенно лишено доступа к кредитам, займам и т.д., «задохнулось» уже в этот самый 1992 год. И если оно не «сдохло» окончательно — то в силу того, что мы, в Верховном Совете, шли на самое упор­ное «сопротивление» такого рода ельцинско-гайдаровским «реформам», внося в них «на ходу» существенные измене­ния — чтобы это наше отчаянное сельское хозяйство «не протянуло ноги» еще в том же злосчастном «гайдаровском реформаторском» году.