Побег - Кэтрин Ласки

Семеро матросов спустились в трюм, в руках у них были веревки. Перлина вновь заржала, тонко и злобно, и попыталась лягнуть ближайшего человека. До нее и раньше доносились слухи о загонщиках, и она знала, чего ждать от людей с веревками в руках. За спинами у матросов висели мушкеты. Если она будет сопротивляться, ее застрелят прямо здесь и разделают на куски…

– Лошади – хорошие пловцы, – сказал кузнец, пытаясь утешить мальчика. – Земля не так уж далеко. Помнишь остров, что мы видели утром? До него не больше четверти мили. Они вполне смогут доплыть. Вот увидишь!

Он потрепал паренька по спутанным темным волосам.

– Перлина с Хасинтой…

– Ее не так зовут! Не называй ее так! – глаза мальчика горели отчаянием и гневом.

Кузнец изумленно вскинул брови.

– Не так? А как же ее зовут?

– Эстрелла! Ее зовут Эстрелла!

– Да откуда тебе знать?

– Ее мать мне сказала. Это секретное имя, истинное имя! – настаивал мальчик.

Он быстро подошел к перепуганной лошадке и стал нежно гладить ее вздрагивающие ушки и холку. Потом их взгляды встретились…

Он знает мое имя! Он знает мое истинное имя, то, которое дала мне мама! Но о каких милях они тут все говорят? И почему так страшно кричала Мамита?

Эстрелла нервно тряхнула головой, и клочья серебристой пены сорвались с ее губ. Но мальчику все же удалось немного успокоить ее.

Люк на палубу открыли полностью, и Эстрелла зажмурилась, когда в глаза ей ударил яркий свет. Пока гамаки лошадей развязывали и опускали наземь, Центелло выглядел совершенно невозмутимым. Перлина не удостоила жеребца даже взглядом. Она заставляла себя успокоиться – ведь теперь ее единственной задачей было позаботиться о дочери.

Их ждал новый мир. И он сулил им отнюдь не только сладкую траву, но и множество трудностей. Они возвращались домой, но это был очень старый дом, дом Первых Времен и Древних Трав. Искатель мечтал и грезил о золоте, а у кобылы Перлины мечты не было. История лошадиного рода струилась в ее жилах – живая и юная, хоть и очень древняя. Перлина и ее жеребенок были близки к тому, чтобы пройти весь путь – и вернуться к истокам.

Если выживут.

Эстрелла услышала отчаянное ржание, а затем увидела копыта Гордо прямо у себя над головой. Жеребца подняли на палубу, и его огромная тень на мгновение заслонила поток солнечного света, слепивший глаза маленькой лошадки. Затем точно так же мелькнули в воздухе копыта мамы. Что происходит? Эстрелла готова была запаниковать, но тут до нее донесся голос матери:

– Ничего не бойся! Не волнуйся! Я тебя подожду!

Подождет? Но где? Эстрелла ничего не понимала.

Затем до нее долетели громкие всплески и ржание.

Кобылка вертелась, брыкалась и билась, но ее гамак подняли на палубу вслед за остальными. Под копытами разверзлась пустота… а в следующее мгновение рядом раздался бешеный многоголосый лай. Собаки Искателя! Бойцовые псы, мастифы и волкодавы, славящиеся своей свирепостью, – мама о них рассказывала.

Псы выбежали на палубу, привлеченные отчаянным ржанием. Малиновые языки свисали из пастей, белые клыки сверкали на солнце. Один из мастифов уже собрался цапнуть Эстреллу за ногу. Мальчик-конюх замахнулся на него хлыстом, и пес с визгом отскочил, но малышка уже перепугалась и отчаянно закричала.

Где же мама? Взгляд Эстреллы метался по палубе, от мачты к мачте, от борта к борту. Внезапно пол под ногами закончился, гамак ослабел, и она полетела в воду. Желудок скакнул к горлу.

Но даже сейчас в голову кобылки лезли вопросы. Что же здесь небо?! Что – море?!

Над океаном разносилось ржание перепуганных лошадей. Эстрелла шлепнулась в воду, и тысячи белоснежных пузырьков заструились вокруг, щекоча кожу. Она ничего не видела и разинула рот, чтобы позвать мать, – но он тут же заполнился соленой водой, и лошадка начала задыхаться. Где же воздух? Где верх? Ноги тщетно пытались отыскать опору.

Вокруг десятки копыт взбивали пышную пену. Эстрелла плотно сжала губы и зубы и тоже начала перебирать ногами. Внезапно нос ее вырвался на поверхность, и лошадка с наслаждением втянула большой глоток свежего воздуха. Потом она смогла оглядеться, и – о, чудо! Рядом с ней плыла мама!

– Дыши! Дыши и плыви, не останавливайся! Держи голову высоко.

Перлина хотела добавить: «Высоко и гордо, потому что мы теперь свободны!», – но не стала. Нужно беречь дыхание.

Лошади рассекали сверкающую поверхность моря. После первых мгновений паники, когда они с головой погружались в воду, а затем всплывали в вихре белоснежных пузырьков, после первых судорожных вздохов на поверхности, они плыли навстречу утру, исполненному ярчайшего солнечного света, от которого они успели отвыкнуть и по которому так тосковали в темном трюме.

Корабль пока еще был совсем рядом, но они уже не слышали потрескивания обшивки и скрипа мачт, хлопанья парусов и болтовни матросов – всё заглушал плеск воды. Море сияло и сверкало, отражая бездонное синее небо и белые облака. Эстрелла с матерью плыли посреди хрустального мира. Перлина то и дело окликала дочку, чтобы та держалась рядом. Потом кобыла подняла голову и глубоко втянула ноздрями воздух.

– Сюда! Впереди остров! Осталось недолго!

Земля совсем близко, она ее чуяла. Аромат травы заполнял ноздри, и перед внутренним взором Перлины вновь появилась маленькая лошадка. Путь будет долгим, но они ее найдут. Они сильные и будут становиться всё сильнее с каждым днем. Лошади крепнут, когда их не бьют и не вонзают в бока шпоры.

– Постарайся не глотать воду, Эстрелла. Она соленая, у тебя распухнут ноги.

Эстрелла послушно закрыла рот и постаралась держать голову как можно выше. Ей удалось обернуться и посмотреть на корабль, от которого они удалялись. Она видела не только сам корабль, но и его отражение в воде; видела даже лицо парнишки-конюха. Он свесился через борт и махал лошадям вслед, крича:

– Удачи! Счастливого пути! Я люблю тебя, малышка Эстрелла!

Она была рада слышать его голос, даже развернулась, чтобы получше рассмотреть мальчика в последний раз, запомнить… Как вдруг его симпатичное лицо превратилось в гримасу ужаса. Мальчишка широко разинул рот, но даже не смог закричать. Зато закричали матросы, увидевшие то же, что и он. Страшное слово разом омрачило синеву дня.

– Акула! Акула!

Нечто стремительное рассекало воду, мчалось навстречу плывущим лошадям. Оно напоминало одно из тех лезвий, которые иногда появлялись в руках кузнеца, только большего размера. Черное лезвие бесшумно вспарывало поверхность океана.

Матросы с криками полезли на ванты. Толстый падре в отчаянии сложил руки и принялся молиться:

– Oh, Senior! Dios todopoderoso, Nuestro Redentor, debe ser nacido en un establo y acosto en un pesebre cerca de donde estaban los cabals… El nombre del hijo de tinta bendiga estos caballos…[3]