Ожидание счастья - Мэри Берчелл

Элисон не помнила, что отвечала на вскользь брошенные приветствия. Каждый раз тетя снисходительно повторяла: «Это моя племянница Элисон, только что со школьной скамьи», и после этого у всех отпадало всяческое желание поближе познакомиться с новоявленной родственницей.

«Как она так может? — думала Элисон. — Сначала два лишних года продержала меня в школе, а теперь выставляет на посмешище. Представляет как школьницу и заставляет чувствовать себя ребенком в компании взрослых, а ведь мне скоро стукнет двадцать!»

Почему, почему тетя с кузиной такие злые на язык? Они изо всех сил постарались не просто испортить ей настроение, а растоптать ее уверенность в себе.

Элисон знала, что на ее лице застыла нервная улыбка, но, казалось, была не властна над своими собственными мышцами и никак не могла расслабиться. Она внезапно поняла, что вжалась спиной в стену, и еле-еле смогла сделать над собой усилие и шагнуть в весело болтающую толпу разодетых молодых людей. Но и тогда никто не обратил на бедняжку ни малейшего внимания. Все прекрасно знали друг друга и называли по именам или даже прозвищам, все понимали смысл недосказанных фраз, пользовались только им известными словечками, все были одеты по последней моде и абсолютно уверены в своей безупречности.

«Ничего не выйдет. Не надо было приходить, — думала Элисон. — Я не чета им».

Она снова оказалась у стены, и теперь ее наполовину скрывала занавеска. Элисон сгорала от стыда за свою никчемность. Ей хотелось бы знать, насколько сильно она обрадует свою жестокосердную тетку, если опустит флаг и тайком проскользнет в маленькую комнатку наверху, которая теперь казалась недостижимым раем.

Элисон нашла ее взглядом: Лидия вальяжно развалилась в кресле и лениво потягивала какой-то напиток, а рядом с ней стоял высокий мужчина. Тетя льстиво улыбалась и всем видом показывала, что ужасно рада его присутствию, но, как ни странно, ее спутник не улыбался в ответ.

Элисон с интересом наблюдала за столь необычным гостем. Смуглый, властный красавец был старше других присутствующих — скорее всего, ему было уже за тридцать.

«Добродушным его не назовешь. Да и на светского льва тоже не похож. Что это тетя Лидия так суетится вокруг него?» — удивилась проницательная Элисон.

Но как знать, может, ей просто показалось, потому что именно в этот момент тетушка сказала ему нечто такое, отчего его прямо-таки передернуло, и он сверкнул глазами в ее сторону.

Элисон не зря получила первую премию по английской литературе, и едва она увидела эти серые глаза, такие светлые на фоне смуглого лица, как ей тут же пришло в голову: «Так вот что средневековые авторы называли «горящий взор»!»

Но тут кто-то включил музыку, кто-то ловко убрал коврики с идеально отполированного пола, и кучки людей тут же стали распадаться на танцующие парочки.

Элисон подвинулась еще чуть-чуть, и теперь занавеска полностью скрывала ее. Девушка не знала, что было хуже: подпирать весь вечер стенку, делая вид, что тебе вовсе не хочется танцевать, или позволить какому-нибудь кавалеру выставить себя на посмешище потому что, положа руку на сердце, она и в самом деле не могла тягаться с грациозными подругами Розали.

Из окна дуло, а ненавистное платье не могло согреть Элисон, кроме того, начало сказываться напряжение прошедшего дня, и девушка почувствовала, что абсолютно измотана. Ей захотелось сесть, но стульев в комнате не было, и она так и стояла, переминаясь с ноги на ногу.

Да уж, что и говорить, «великолепная возможность поближе познакомиться с молодежью», как сказал дядя Теодор. И «самый возраст, чтобы бегать на танцы». Элисон криво ухмыльнулась и впилась маленькими беленькими зубками в нижнюю губу. Она не должна плакать. Просто не может взять и разреветься.

Из-за шторы лились звуки музыки и веселый смех, а потом кто-то остановился совсем рядом с Элисон и заговорил:

— Куда же она подевалась? — Голос явно принадлежал Розали, и говорила она, видимо, о своей кузине.

— Тебе не все равно? — отозвался кареглазый смазливенький юнец, который, как заметила Элисон, весь вечер увивался за хозяйской дочкой.

— Абсолютно наплевать. Просто я хотела натравить на нее Бобби Вентнора. Он уже набрался, вот повеселились бы! Поглядели бы, как она отреагирует на его скабрезные шуточки!

«Ненавижу! Ненавижу ее!» — стиснула руки Элисон.

— Да уж! И где только она откопала свою дурацкую дерюжку? — лениво протянул спутник кузины.

— Вот не знаю! Небось собственного изготовления! — Эта шутка невероятно развеселила обоих, и они пошли дальше, весело хохоча.

«Я должна убраться отсюда. И плевать, что подумает тетя Лидия, мне вообще на всех наплевать! Всех ненавижу! Все, я ухожу!»

Секунда… другая… и вот она незамеченной проскользнула сквозь толпу и выбралась в тихий холл. Элисон уже была готова взбежать вверх по лестнице, как тут раздались голоса и смех, и она в панике бросилась в первую попавшуюся дверь.

В комнате было практически темно, лишь неверный свет камина отбрасывал свои отблески на бесчисленные ряды книг. Элисон решила, что это библиотека и уж тут-то ее точно не найдут. Что эти разряженные жестокие куклы забыли среди книг?

Девушка опустилась на ковер и протянула руки к огню. Рыдания рвались у нее из груди, и она не стала сдерживать слез.

Если она и питала какие-то иллюзии, то сегодняшний вечер развеял их словно дым. Элисон была одинока, унижена и раздавлена.

— Что случилось? — раздался спокойный, глубокий голос.

Элисон вздрогнула, поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладони и, оглянувшись вокруг, увидела, что в двух шагах от нее стоит кресло, а в нем удобно устроился тот самый молодой человек, который беседовал с тетей Лидией.

Не сказать, чтобы эта ситуация позабавила его, но и особого участия он тоже не проявил. Просто сидел и ждал ответа, так что Элисон в конце концов пришлось выдавить хоть что-то.

— Это все платье, — призналась она.

— Платье? — удивился незнакомец. — А что с ним не так? Платье как платье.

— Похоже, остальные другого мнения. Они говорят, что оно… ну, вроде ночной рубашки. — Голос Элисон дрогнул.

— Можешь встать, чтобы я смог как следует рассмотреть его? — Молодой человек подошел к этому вопросу со всей серьезностью.

Элисон встала, он тоже поднялся и теперь возвышался над ней словно маяк в ночи.

— Немного длинновато, но не могу сказать, что от этого оно хуже смотрится. Кроме того, мода приходит и уходит, а с ней и понятия о том, что красиво, а что нет. — Легкая улыбка тронула его губы. — Знаешь, ты в нем похожа на героиню средневековых романов.

— Правда? — Элисон была польщена и теперь тоже улыбалась в ответ. И тут у нее вырвался легкий смешок. — Забавно! А я подумала… — Она остановилась и покраснела.

— Что подумала?