Книги онлайн и без регистрации » Романы » Желанная - Тия Дивайн

Желанная - Тия Дивайн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:

Найрин была родственницей, но не по крови, о чем Дейн никогда не забывала. Найрин была лишь родственницей второй жены брата отца. Родители прислали ее пожить в Монтелете, от силы полгода, а сами отправились на запад искать свое счастье.

Но, отосланная в Монтелет не мешать родителям воплощать мечту в реальность, Найрин самым жестоким образом разрушала мечту о счастье Дейн.

Все изменилось с того самого дня, как Найрин появилась в доме. Прошло уже четыре года, как она приехала, и за все это время ее родители не прислали ни весточки. Дейн фактически не выходила из спальни, где лежала, прикованная к постели, ее мать. А в это время Найрин, которая, как предполагалось, станет помогать Дейн ухаживать за больной хотя бы из чувства благодарности тем, кто поселил ее у себя, успела заставить отца Дейн поверить, что он не может обойтись без нее. Каким образом она этого добилась, Дейн предпочитала не думать. Но она хорошо помнила, как это случилось.

– Моя дорогая Дейн, – сказал он тогда таким противным голосом, каким вещают нечто якобы ведущее к всеобщему благу, – мы все знаем, что у тебя талант к уходу за больными. Стоит лишь вспомнить, сколько времени ты проводишь в конюшне, если лошадь заболеет или готова родить. У тебя гораздо больше терпения и сил. Я думаю, так будет разумнее в самом деле...

Однако Дейн не видела ничего разумного в том, чтобы отец вкушал удовольствия, которые имела ему предложить Найрин, в то время как Дейн приходилось сидеть у постели умирающей и, держа в руках бессильную, словно лишенную костей, кисть матери, уверять ее, что все идет так, как надо. На самом деле все разваливалось на куски.

Горькая правда состояла в том, что отца притягивала к Найрин ее молодость и чувственность. Найрин поощряла его, дразнила и медленно, но неумолимо выталкивала Дейн из его жизни.

...Лучше если ты уйдешь, сгинешь...

Найрин была уверена в своей силе.

Дейн почувствовала перемену в Найрин, когда та сменила гнев на милость: начала читать нотации менторским тоном.

– Моя дорогая кузина, полагаю, с этим надо заканчивать. Я просто хотела, чтобы ты поняла. Твои секреты уже давно ни для кого не секрет. Ты переоцениваешь этих господ. Джентльмены ведут себя как таковые только в присутствии дам. Мистер Пурди или кто-нибудь другой из тех, кто был на том барбекю, непременно расскажет твоему отцу о том, что случилось. Мужчины сплетничают хуже женщин, при этом они говорят тебе в лицо одно, а за глаза совершенно другое.

– И это, дорогая кузина, вполне отвечает твоим интересам. Ты мечтаешь о том, чтобы меня стали презирать все, в особенности мой отец.

– Я сдаюсь.

– Ты могла бы и не пытаться.

Найрин посмотрела на Дейн с открытой ненавистью.

– И ты тоже, – бросила она ей в лицо и пошла прочь.

Через две недели Флинт Ратледж вернулся в Бонтер. Здесь все было как раньше. Чего Флинт никак от себя не ожидал, так это мощной тяги к земле, ощущения, что они с той землей, по которой ступали его сапоги, одной крови. Он думал, что это чувство больше никогда не вернется.

– Ты опоздал, – сказала ему мать, как когда-то в прошлом.

Его внезапное появление, казалось, не удивило ее. Она давно смирилась с никчемностью одного сына и слепым безразличием другого. Она не припасла для него ни одного теплого слова, всегда держалась отчужденно.

И она всегда больше любила Клея.

– Дай мне посмотреть на тебя, – приказала она, не дождавшись от него ответа.

– А ты еще не насмотрелась? – тихо спросил он. Он был прежним и по-прежнему сохранил в себе независимость характера, из-за которой никогда не мог подчиняться чужой воле. Особенно ее, материнской.

«Такой же, как Вернье». И совсем на него непохожий – скорее похожий на ее дальних предков. Отец ее был таким же худым, с высокими скулами, с темными кругами под глазами, чувственным ртом со скорбными складками в уголках и блестящими черными глазами, от которых ничто не могло ускользнуть. И еще эти выразительные брови – четкий индикатор эмоций. А манера держаться? Словом, ей порой казалось, что ее отец ожил. Его руки, волосы, теперь, как у отца, подернутые сединой.

– Где ты пропадал, мой мальчик? – спросила она, стараясь не замечать того, что он видит, как она им любуется. – Впрочем, не важно. Ты все равно опоздал и ничего уже не поделаешь. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Ни в чьей, – с нажимом повторила мать. – Садись. Тул, принеси стул для господина Ратледжа.

– Слушаюсь, мэм, – почтительно сказал Тул и принес большой стул с жесткой спинкой.

Ратледж сел.

Она смотрела на него в упор.

– Ты мог бы не приезжать.

– Я не мог остаться.

– Это убило меня.

– Я был уже достаточно взрослым. Вернье хотел, чтобы я ему не мешал, и он был прав. Ты не могла бы остановить его, да и никто не мог. Самое лучшее, что можно было сделать, это уйти.

На лице женщины отразилась мука, но она сумела взять себя в руки. Оливия никогда не плакала на людях.

– Все в этом мире следует своему циклу, – загадочно произнесла она. – Твой отец мертв, Клей ни на что не годен, а ты промотал те двадцать лет, что мог бы отдать Бонтеру. Теперь я жалею, что мое письмо нашло тебя. Лучше бы ты никогда не возвращался.

Флинт встал.

– Я могу уехать сейчас. Очевидно, здесь нет ничего, что бы... – Увы, сейчас он не был в этом так уверен.

Однако ее колкости и недвусмысленно выражаемое неодобрение теперь не могли подействовать на него столь же губительно, как это было раньше. Он выработал иммунитет.

– Не уходи! – слова сорвались с ее губ. Во взгляде был испуг, словно она хотела затолкать слова обратно в глотку. – Не уходи, – повторила она, на сей раз, взвесив свои слова. По-видимому, у нее была серьезная причина попросить его об этом.

– Как пожелаешь, – холодно ответил Флинт.

– Я хочу знать, – начала Оливия и вновь замолчала. Она никогда не умела просить, как не могла позволить себе ни малейшего проявления той огромной радости, что испытывала от возвращения старшего сына. – Нам надо поговорить, – наконец сказала она. – Нам надо поговорить. Ты мог бы остаться на пару дней, может, на неделю?

Гостеприимная мать, которая не могла отказать гостю. Гостя надо принять и развлечь – так положено, и в этом смысле ничего не изменилось. Сплошным потоком будет литься вино, на стол будут подносить все новые кушанья. Вернье умер, и Клей, вероятно, не сможет его заменить, но лицо надо держать.

Флинт почувствовал укол жалости. Того чувства, что когда-то его мать умела подавлять мгновенно. Она постарела, но характером оставалась все той же.

Он не мог ей сказать «нет».

С третьего этажа, на котором располагалась ее комната, Найрин могла обозревать сады Монтелета. Она видела, как Дейн направилась к конюшне. Найрин чувствовала удовлетворение. Кузина шла тем же маршрутом, что и каждое утро. Приятно, когда люди всегда оказываются на том самом месте и в то самое время, как ты ожидаешь их увидеть.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?