Академия Хаоса. Лабиринт стихий - Ольга Ярошинская

— И я снова с тобой согласна.

— Что-то не так, — мама нахмурилась, испытующе рассматривая меня в отражении. — Я готовилась убеждать тебя, составила список аргументов. Это слишком легко! Скажи, что случилось?

Я обнажилась перед ректором, меня уже наверняка отчислили, а теперь мне срочно надо найти себе мужа…

— Все в порядке, — сказала я, старательно улыбаясь. — Все просто прекрасно. Мы идем танцевать!

— Да, — расцвела улыбкой мать. — Сейчас покажу, какое платье я выбрала для себя…

Мы пришли на бал, опоздав на целый час, — именно это время, по мнению Кармеллы Алетт, считалось приличным. Однако оказалось, что остальные гости были более пунктуальными, и когда мы вошли в зал, к нам устремились все взгляды.

— Арнелла Алетт, хаос неясной природы, потенциал неопределен, наследственность неясна, — возвестил дворецкий и, сверившись со списком, добавил. — Здоровье без нареканий. Не помолвлена. В сопровождении матери Кармеллы Алетт.

Впечатления обрушились на меня лавиной: яркий свет тысяч свечей, блестящий как зеркало паркет, музыка, запахи, люди… Липкие взгляды бесстыдно рассматривали меня словно вещь на витрине. Пышная юбка шуршала при каждом шаге, как обертка от конфеты, новые туфли, купленные мамой, давили. Хотелось исчезнуть. Оказаться анимагом, превратиться в крохотную мышку и забиться в какую-нибудь щель.

— Какая все же удача, что в тебе проснулась магия, — с восторгом произнесла мама, рассматривая зал и наслаждаясь всеобщим вниманием. — Хотя эта их манера представления весьма своеобразна. Объявили, как собачку на выставке.

Вот только выставлять мне особенно нечего: ни породы, ни медалей. Дворняжка, одним словом. Хорошо хоть здоровье не подкачало, да экстерьер неплохой. Расправив плечи, я нацепила на лицо улыбку. Последний раз я была на балу еще подростком, но помнила, как себя вести. Да и должно было мне перепасть хоть что-то от матери-кокетки, раз уж золотых локонов не досталось.

Словно желая раскрасить серую действительность, в Фургарте не стыдились богатства. Напротив, тут пользовались каждой возможностью, чтобы продемонстрировать свой достаток. Если уж особняк, то целый дворец, если фуршетный стол, то такой, что не видно конца. Фонтаны с игристым вином, всюду огни, сверкающие драгоценности. Я прикоснулась к золотому солнышку на груди. Привычка мамы пускать пыль в глаза сейчас сослужила хорошую службу. По крайней мере, мы не выглядели чужими на этом празднике жизни.

Меня быстро закружило в калейдоскопе впечатлений: лица, улыбки, имена, оценивающие взгляды мужчин, что прохаживались по залу, как покупатели на рынке, влажные губы, после которых хотелось оттереть ладонь.

— Когда у вашей девочки начались женские периоды? — спросила мою мать пожилая дама, рассматривающая меня в лорнет. — Они проходят болезненно? Очень жаль, что эту информацию не предоставляют в общий доступ. Моему Бонифацию нужна здоровая жена. Прошлая смогла родить только шестерых и покинула наш бренный мир.

Я вздрогнула от щипка пониже спины и резко обернулась на вторую старушку, которая неодобрительно хмурилась и ворчала себе под нос:

— Слишком смуглая. И тощая. Но бедра хорошие. Маризетта, поставь ей плюсик. Вероятно, анимаг.

— Позволите вас пригласить?

Я с радостью сбежала с носатым господином в центр зала, лишь бы оказаться подальше от двух старух, которые продолжили наседать на маму с вопросами.

— Я запечатанный маг, вероятно, стихия огня, — важно сообщил господин с глубокими залысинами на бугристом лбу, ведя меня в танце.

— Вот как, — пробормотала я, завороженно таращась в его ноздри. Казалось, волосы с головы этого мужчины постепенно переселялись в хрящеватый нос.

— Пылкая натура, — доверительно сказал он, глядя в вырез моего платья. — Неуемная страстность.

Его рука лежала на моей талии безжизненным валиком.

— Это так захватывающе, — вздохнула я, вспомнив, зачем пришла.

Мама всегда говорила, что кавалеры ходят стаями. Приветишь одного — подтянутся следующие. Поэтому я стрельнула глазками в ноздри мужчины и кокетливо улыбнулась.

Я танцевала, как заведенная, и видела таких же девушек в зале рядом с собой: испуг в глазах, напряженные улыбки, совершенно неприличные декольте и разрезы на юбках. В толпе мелькнула Селеста. Рука Холдена — высокого блондина — по-хозяйски лежала на ее талии.

Когда музыканты объявили небольшой перерыв, и очередной партнер по танцам отвел меня к маме, я сбежала к фуршетному столу. Схватив стакан с каким-то напитком, я сделала большой глоток и лишь потом поняла, что в нем алкоголь. Мать, стоя рядом, цепко осматривала зал, взмахивая чуть подкрашенными ресницами и кокетливо улыбаясь.

— Я сказала этим старухам, что в детстве ты болела чумкой, и они отстали, — сообщила она

— Это ведь собачья болезнь.

— Да без разницы, — отмахнулась мама. — Кстати, я предоставила в магическую управу твой портрет. По требованию градоначальника.

— Тот с яблоками? Который нарисовали, когда мне было пятнадцать? — поморщилась я, выбирая, чем заесть неожиданно крепкий напиток. — Я на нем как корова. Глаза глупые, щеки толстые…

— …и выразительная грудь.

— В пятнадцать у меня ее почти не было. Художник приукрасил реальность.

— И как в воду глядел. Но нет. Я дала ту картину, где мы с тобой изображены вдвоем.

— Нимфы? — уточнила я, замерев с канапе у рта. — Мама! Но она же неприличная!

— Не ешь много, живот вспучит, — строго сказала мама. — Искусство выше всех условностей, вне рамок. К тому же мы на нем вдвоем. Ты ведь не против помочь своей матери устроить личную жизнь? Я родила магичку, а в роду твоего отца магов не было. И теперь все эти господа думают, что твой хаос — моя заслуга.

— Логично, — пожала я плечами и вежливо склонила голову, когда мимо нас прошли три дамы.

Выглядели они бледновато: толстый слой пудры, светлые волосы, платья пастельных тонов. Однако на шее каждой — целое состояние. Бриллианты, сапфиры, изумруды… На шее мамы висело последнее ожерелье, которое мы не успели продать. И то лишь потому, что в нем была обычная бирюза, и за него все равно не выручить много. А еще все три дамы были беременны и не только не скрывали свое положение, но и подчеркивали его фасонами платьев.

Мама приосанилась, и на лице ее отразилось чувство превосходства. Желтое шелковое платье подчеркивало и по-девичьи тонкую талию, и роскошную грудь Кармеллы Алетт, и я не сомневалась, что еще до окончания бала хотя бы один мужчина возжелает стать моим отчимом.

— Так что теперь я снова завидная невеста, — продолжила шептать мама. — Я свободна, прекрасна, и вполне могу родить еще нескольких детей.

— Отмеченных хаосом, — добавила я.