Последний свет Солнца - Гай Гэвриэл Кей

— Еще какой! Отправился в ссылку, погубил свою семью, потерял землю.

— Горяч, когда выпьет. Но хитер, насколько я помню. А его сын?

Он по-прежнему не мог ее разглядеть, тень на кровати. Она спала перед его приходом? Говорят, она не спит.

— Тебя за это убьют, — сказала она. В ее голосе было больше холодной насмешки, чем других чувств. — Они будут бояться гнева призрака.

— Это я знаю, — ответил Берн. — Поэтому и пришел. Мне нужен… совет. — Он помолчал. — По крайней мере, это разумно?

— Отведи коня назад, — сказала она прямо, словно ударила молотом.

Он покачал головой.

— Для этого мне не нужно было бы колдовства. Мне нужен совет, как выжить. И не возвращаться.

Тут он увидел, как она зашевелилась. Встала. Прошла вперед. Наконец-то свет упал на нее. Ей было не сто лет.

Она была очень высокой, худой и костлявой, ровесница его матери, может быть, старше. Ее длинные волосы, заплетенные в косы, падали по обеим сторонам от ее головы, как у девушки, толькб были седыми. В глазах сверкал ледяной холод, а удлиненное лицо покрывали морщины, некрасивое лицо, твердое и властное. Жестокое. Лицо разбойника, если бы она была мужчиной. Она носила тяжелое одеяние, выкрашенное в цвет запекшейся крови. Дорогой краской. Он смотрел на нее и боялся. У нее были очень длинные пальцы.

— Ты думаешь, что медвежьей курткой, плохо сшитой, можно заплатить за сейт? — спросила она. Ее зовут Йорд, внезапно вспомнил он. Он уже забыл, кто ему назвал это имя, очень давно. При свете дня.

Берн прочистил горло.

— Она вовсе не плохо сшита, — возразил он.

Она не потрудилась ответить, просто стояла и ждала. Он сказал:

— У меня нет никаких других даров. Я теперь раб Арни Кьельсона. — Он посмотрел на нее, стараясь держаться как можно прямее. — Ты сказала… у многих есть причины ненавидеть Хальдра. Он был… щедр к тебе и к здешним женщинам?

Догадка, рискованный ход, бросок костей на стол в таверне среди кувшинов с вином. Он не знал заранее, что скажет это. Понятия не имел, откуда взялся этот вопрос.

Она снова рассмеялась. На этот раз другим смехом. Потом замолчала, глядя на него своими жесткими глазами. Берн ждал, сердце его продолжало сильно биться.

Йорд внезапно прошла вперед, мимо него, к столу на середине комнаты, шагая слишком широко для женщины. Он уловил ее запах, когда она прошла мимо: сосновая смола и что-то еще, запах животного. Она выбрала какие-то травы, бросила их в миску, взяла ее, вернулась к столу в задней части комнаты за чем-то, лежащим на нем рядом со стулом, и это тоже положила в миску. Он не видел, что именно. Стоя к Берну спиной, начала деревянным пестом бить и растирать содержимое миски.

Потом вдруг сказала:

— Ты не думал о том, что будешь делать, сын Торкела, сын Фригги? Ты просто украл коня. На острове. Так?

Уязвленный Берн ответил:

— Разве твое колдовство не должно открыть тебе мои мысли или их отсутствие?

Она снова рассмеялась. Потом бросила на него быстрый взгляд через плечо. Глаза ее ярко блестели.

— Если бы я умела читать мысли и знала будущее человека, который только что вошел ко мне в комнату, я бы не сидела в лесу на острове Рабади, в доме с протекающей крышей. Я бы жила в палатах Кьяртена Видурсона в Хлегесте, или в Фериересе, или даже у императора Сарантия.

— Джадиты? Они бы сожгли тебя за языческое колдовство.

Она продолжала забавляться и продолжала растирать травы в каменной миске.

— Не сожгли бы, если бы я правильно предсказывала им будущее. Правители хотят знать будущее, не важно, верят они в бога Солнца или нет. Даже Элдред с радостью принял бы меня, если бы я могла посмотреть на любого человека и узнать все о нем.

— Элдред? Нет, он бы этого не сделал.

Она снова бросила на него взгляд.

— Ты ошибаешься. Он жаждет знаний, как и всего остального. Твой отец, возможно, догадывался об этом, если отправился совершать набеги на англсинов.

— А он отправился туда? — спросил Берн, не успев сдержаться.

И услышал ее смех; на этот раз она даже не оглянулась на него.

Йорд снова подошла к ближнему столу и взяла какую-то бутылку. Налила густой, тягучей жидкости в миску, помешала, затем снова вылила все в бутылку. Берн все еще боялся, наблюдая за ней. Это была магия. Он впутался в магию. В колдовство. Сейт. Черный как ночь, как повадки женщин в темноте. Но ведь это его собственный выбор. Он за этим пришел сюда. И, кажется, она что-то делала.

У очага что-то шевельнулось. Он быстро взглянул туда. Невольно сделал шаг назад, у него вырвалось проклятие. Что-то длинное скользнуло по полу под ближайший стол. И исчезло за шкафом у стены.

Ясновидящая проследила за его взглядом, улыбнулась.

— А! Ты видел моего нового друга? Мне сегодня привезли змея, на корабле с юга. Говорят, у него пропал яд. Я дала ему укусить одну из девушек, чтобы убедиться. Мне нужен змей. Когда они меняют кожу, меняются миры, ты это знал?

Он не знал. Конечно, он этого не знал. Он не отрывал глаз от деревянного шкафа. Там ничего не шевелилось, но змей лежал там, свернувшись у стены. Теперь Берну стало слишком жарко, он чувствовал запах собственного пота.

— Пей, — приказала она.

Никто не заставлял его приходить сюда. Берн взял у ясновидящей бутылку. На трех пальцах Йорд были надеты кольца. Он выпил. Жидкость оказалась густой от трав, глотать было трудно.

— Только половину, — быстро предупредила вёльва. Берн остановился. Йорд взяла бутылку и осушила ее до дна. Поставила обратно на стол. Тихо что-то произнесла, он не расслышал. Снова повернулась к нему.

— Раздевайся. — Он уставился на нее. — Куртка не купит тебе будущее или подсказку от духов, но молодой мужчина всегда может предложить в жертву кое-что еще.

Он сначала не понял, потом понял.

Огонек в ее холодности. Она, должно быть, старше его матери, покрыта морщинами, с обвислой, плоской грудью под темно-красным одеянием. Берн зажмурился.

— Мне нужно получить твое семя, Берн Торкельсон, если ты хочешь получить силу сейта. Тебе требуется нечто большее, чем знание ясновидящей, и еще до рассвета, не то тебя найдут и разрубят на куски, прежде чем позволят тебе умереть. — Ее взгляд был безжалостным. — Ты знаешь, что это правда.

Он это знал. У него пересохло во рту. Он смотрел на нее.

— Ты его тоже ненавидела?

— Раздевайся, — повторила она.

Он стянул через голову рубаху.

Это, должно быть, сон, все это. Но это не было сном. Он снял сапоги, опираясь на стол. Она смотрела, не отрывая глаз, очень ярких, очень голубых. Его рука на столе задела череп. Он с опозданием понял, что череп не принадлежал человеку. Вероятнее всего — волку. Это его не утешило.