Преступник: Избранники Камигавы - Скотт Макгоу

джитты в лапу Мозго-Грыза. Он тут-же вытащил оружие из раны и пинком ноги оттолкнул вопящего незуми в центр крысиной банды, между собой и соратами. Крысы обезумели от ярости и паники, и аллея превратилась в месиво из шипящих, трясущихся тел.

Кровью Мозго-Грыза, все еще стекавшей с острия его оружия, Тоши нацарапал символ канджи на булыжниках мостовой.

- Дым, - тихо произнес он, сосредоточив всю силу воли и магию на символе, придавая ему форму и материю.

Сумрак аллеи озарился яркой вспышкой света, сменившейся гейзером зловонного пепельного чада. Тоши схватил еще одного крыса за хвост и метнул его в общую неразбериху. Затем он повернулся и бегом бросился назад, к болотным топям.

На бегу Тоши проклинал свою судьбу. Что вообще лунный народ делал там с незуми? Это было равносильно, как если бы элитная гвардия Даймё набрала в свои ряды пехотинцами слепых, безногих уличных сумасшедших. Должно быть, у них совсем тугие времена, если им приходится опускаться до трущоб среди развалин.

Ему доводилось слышать всякие небылицы о лунном народе, но никто из его знакомых никогда и никого из них не видел собственными глазами. Соратами славились своим превосходным умением передвигаться никем незамеченными – настолько, что их скорее считали вымыслом, чем реальным народом. Даже если ты оказал им услугу, ты, скорее всего, все равно окажешься мертвым, лишь для того, чтобы обрезать любые нити между ними и их преступлениями.

 Тоши нырнул за очередной угол, запутывая свои следы насколько это было возможно, постоянно увеличивая расстояние между собой и лунными воинами. Он искренне надеялся, что они окажутся не столь хороши в разыскивании, сколь хороши они были в скрытности.

Блестящий стальной штырь неожиданно вонзился в каменную мостовую перед ним. Тоши резко остановился, его глаза метнулись вверх. Он успел заметить темную двупалую сандалию и бледную белую ногу, прежде чем чья-то рука не сдавила его горло и не оторвала его от земли.

Надо запомнить, подумал он, они хороши и в разыскивании.

Не в силах дышать, с кровавой поволокой на глазах, Тоши беспорядочно размахивал своей джиттой. Стальная хватка сжималась на его горле, и его пленитель встряхнул его, пытаясь выбить оружие. Тоши разрезал серую ткань своих штанов, пытаясь удержать джитту в руках. Острый ее конец наносил грубые красные полосы на его собственном теле.

С последней сильной встряской, джитта выпала на мостовую. Тоши почувствовал, как пояс с его мечом был сорван с него, а затем ощутил холодные объятия каменой стены, о которую его ударили лицом. Давление вокруг его горла пропало, но та же хватка теперь удерживала его голову прижатой к стене. Тренированная рука обыскала его тело на предмет скрытого оружия, и затем глухой голос прошептал, - Теперь он безоружен.

Голос соратами шиноби раздался откуда-то сверху. – Благодарю тебя, Эйтоку. Поверни его ко мне.

Тоши был грубо развернут и вытолкан на середину аллеи. Лунный воин схватил его за оба локтя и с силой сомкнул их за спиной очимуши.

- Полегче там, белобрысый, - простонал Тоши. Дергаясь, он сопротивлялся до тех пор, пока Эйтоку не ударил его о стену еще раз, не ослабляя давление на руки Тоши. Соратами буши вновь вытащил его на середину аллеи и поставил прямо.

Лунный шиноби спустился, паря на небольших серебристых облаках. Его лицо было спокойным, почти удовлетворенным. Его глаза были широкими и холодными. - Мозго-Грыз и его собратья разбежались, но мы скоро посетим их снова. А пока, я задам тебе один вопрос, нищеброд, и задам его лишь раз.

- Можно, это будет вопрос по истории? Я неплохо в ней разбираюсь.

Эйтоку сжал локти Тоши и очимуша снова застонал.

Шиноби подлетел ближе. – Что ты здесь делаешь?

Тоши еще немного побрыкался. – Простите, это уже был вопрос? Я был не готов.

Эйтоку организовал ему еще одно путешествие к стене. Тоши оставил еще немного своей крови на ее грубых камнях.

- Он ничего не знает, - сказал Эйтоку. – Убей его, и покончим с этим.

Тоши сплюнул кровь, осторожно, чтобы не замарать парящего соратами. Ни к чему быть излишне грубым. – Я знаю то, что вам бы лучше меня не трогать. Это вредно для здоровья.

Шиноби отлетел назад и воспарил чуть выше Тоши. – О? И кто же защищает тебя, голозадый очимуша? Что за ками отвечает твоим молитвам?

Тоши улыбнулся залитым кровью ртом. – Я сам о себе забочусь.

- Тогда тебе лучше уже приступать. Эйтоку, – парящий соратами начал подниматься выше, поворачиваясь спиной к Тоши, - можешь его убить.

К удивлению Тоши, Эйтоку отпустил его перед тем, как нанести смертельный удар. Конечно, у лунного воина были все основания быть уверенным в своих действиях. Тоши был безоружен, его руки толком не работали, и левая часть его лица разбухла и истекала кровью. Но в болотном обществе, в котором жил Тоши и незуми, самоуверенность погубила многих прожженных воинов.

Тоши даже не пытался защищаться. Его плечи были слишком истерзаны, а руки слишком обескровлены, даже чтобы просто ими пошевелить. Он просто стоял, взирая на соратами буши, утешаясь лишь тем, что даже если бы лунный воин проткнул его со спины, результат был бы тем же.

Меч Эйтоку сверкающим шепотом во тьме вошел в грудь Тоши, но так и не вышел с другой стороны, несмотря на то, что Эйтоку всадил его лезвие полностью, до рукояти.

Канджи, вырезанный Тоши на собственной ноге, вспыхнул. Холодное сероватое сияние отразилось в его глазах и на груди, в которую был воткнут меч Эйтоку. Очимуша улыбнулся.

- Похоже, что должно быть больно. – Он взглянул вниз, на клинок в своей груди, затем снова на Эйтоку. – Правда?

Рот соратами раскрылся, а глаза остекленели. Челюсть затряслась, но не издала никакого звука. Полоса черновато-фиолетового цвета проявилась в центре его груди, и Эйтоку схватился за нее одной рукой, вытаскивая меч второй. Воин и его клинок затем с шумом рухнули на землю.

В то же мгновение, серебряный штырь вонзился в лоб Тоши. Над его головой, парящий шиноби вскрикнул. Затем он, также, рухнул на землю, бесформенной грудой из мантии и вывернутых конечностей. Его белый лоб был украшен небольшим, идеально ровным отверстием.

Тоши быстро подобрал свое оружие. Оба соратами пытались пошевелиться, ухватить его за лодыжки, но он аккуратно обходил их сведенные судорогой пальцы. Спокойно, небрежно, он повязал свой пояс, перевесил катану и вакизаси, и сунул в ножны свою джитту. Исключительно по привычке, он перевернул