Русские разборки - Джеки Коллинз

На вечере по случаю окончания девятого класса Макс был с Розмари, его девушкой на протяжении последнего года. Хорошенькая девочка. На вечер она пришла в розовом платье, в волосы были вплетены розы, а красивое личико освещала ослепительная улыбка. Макс все продумал: сегодня — решающий вечер. Они уже достаточно давно встречаются, и, хотя дальше объятий и поцелуев дело не шло, он чувствовал, что сегодня Розмари позволит ему пойти до конца. Они уже много раз об этом говорили, и в кармане на всякий случай Макс держал презервативы. Одним словом, подготовился.

Вечер прошел на «ура». Они без передышки танцевали, оба прилично поддали, и по дороге домой, в лимузине, она позволила ему дать волю рукам. Отец с мачехой, Оливией, находились в отъезде, пятилетний Крис был оставлен на попечение няньки, и привести Розмари в дом вместо паршивого отеля казалось делом естественным.

Они обнимались в библиотеке под саунд-трек к фильму «Бриолин». Оливия Ньютон-Джон и Джон Траволта пели «Кроме тебя, мне никто не нужен». Макс совсем осмелел: он расстегнул на девушке платье и обнажил ей плечи, потом задрал юбку. У нее были плотненькие, аппетитные грудки, в которые Максу хотелось зарыться лицом, и холмик курчавых черных волос на лобке, поразивший его своей пышностью. Он уже знал, что время пришло. Сегодня они лишатся девственности, оба разом.

Макс стал натягивать презерватив, и в этот момент в библиотеку стремительно вошел отец и зажег верхний свет.

— Папа… — пролепетал Макс, отчаянно запихивая вставший торчком член обратно в штаны. — Я… Я думал, вас нет.

— Ах, вот оно что? Ты так думал? — ответил Ред, пожирая глазами Розмари. Девушка была так смущена, что никак не могла решить, что делать — прикрыть грудь или одернуть юбку.

— Черт… — пробормотал Макс. — Пап, мы сейчас уходим. Я… Я не хотел…

— Марш к себе! — не дал договорить Ред, продолжая глазеть на девушку. — Я позабочусь, чтобы юная леди благополучно добралась до дому.

— Но…

— Убирайся, похотливый козел! — рявкнул Ред. — Живо!

К своему несмываемому позору, Макс бросился к себе в комнату, оставив полуодетую Розмари наедине с отцом. Обмякший член уныло болтался у него между ног.

Наутро он позвонил подружке. Та отказалась взять трубку. Это продолжалось несколько дней, пока ее мама строгим голосом не известила его, что Розмари уехала в Европу, причем надолго, и не будет ли он так любезен, чтобы перестать ей докучать.

И только спустя четыре года, уже будучи студентом, он случайно встретился с Розмари на вечеринке. В первый момент она попыталась уклониться от разговора, но потом рассказала, что случилось в тот вечер у него в доме. Оказывается, едва Макс удалился, Ред взгромоздился на нее и насиловал до тех пор, пока она не лишилась чувств. Дождавшись, когда она придет в себя, он усадил ее в такси и отправил домой, приказав под угрозой расправы держать язык за зубами. Но она не удержалась и дома немедленно все рассказала. Отец помчался к Даймондам разбираться.

После долгого разговора Ред предложил семье Розмари солидную сумму, чтобы те не поднимали шума.

— Почему ты мне ничего не сказала? — негодовал Макс. — Почему в полицию не пошла?

Розмари пожала плечами, как будто ничего страшного не случилось, хотя ее выдавали глаза.

— Мы оба знаем, что все это было бы впустую, — сказала она. — У твоего отца связи, у моего — нет.

Только и всего.

Итак, Реду Даймонду сошло с рук изнасилование шестнадцатилетней девочки. И не просто девочки, а первой возлюбленной его сына, его первой подружки.

Когда Макс попытался призвать отца к ответу, тот только рассмеялся.

— Сынок, она сама напросилась, — сказал он. — У нее аж зубы сводило. Вся мокренькая была. И учти: ей требовался настоящий мужик, а не сопляк-неумеха вроде тебя.

— Ты забыл, она была моя девушка? Моя девушка!

— Будет тебе наука, — наставительно сказал Ред. — Женщинам веры нет. Никогда. Все они шлюхи, в том или ином смысле. Ты скоро сам в этом убедишься.

Больше они эту тему не поднимали.

Клиент Криса, знаменитый Джонатан Гуди, собирался в Европу, где в нескольких городах должна была пройти презентация его нового фильма, поэтому Крис сел Джонатану на хвост и полетел с ним в Нью-Йорк, откуда тот должен был продолжить путь в Европу.

Тридцатилетний Джонатан Гуди был невероятно знаменит, что не мешало ему оставаться скромным и приятным человеком. Несмотря на это, его всюду сопровождала обычная для звезды свита: импресарио с орлиным взором, женщина-агент, назойливая пиарщица, мускулистый личный тренер, стилистка-лесбиянка, персональный французский повар и два исключительно шустрых помощника. Сейчас с ним была и его нынешняя возлюбленная, актриса армянских кровей с пышной кудрявой шевелюрой, очень плохо говорившая по-английски, зато много улыбающаяся, особенно перед объективами камер.

Насчет сексуальной ориентации Джонатана ходили всевозможные слухи. Голубой? Бисексуал? Или просто равнодушен к сексу?

Ответа Крис не знал и знать не хотел. Джонатан — славный, приятный парень, а что он делает (или чего не делает) в постели, никого не касается.

— Что у тебя за срочные дела в Нью-Йорке? — поинтересовался Джонатан, устраиваясь в мягком кожаном кресле. Над ним хлопотали симпатичные стюард и стюардесса, собственноручно подобранные импресарио.

— Семейные обстоятельства, — ответил Крис и пристегнулся.

— Бывшая жена? Мать? Сестры? — допытывался Джонатан не столько из интереса, сколько из вежливости.

— Бывшей жены у меня нет, — сказал Крис. — Мама умерла. Сестер никогда не было.

— А у меня сразу три сестры, и все — старшие, — усмехнулся Джонатан. — Они мне хорошо растолковали, что именно я не понимаю в женщинах.

Крис улыбнулся. Теперь он понял, почему женщины всего мира боготворят Джонатана Гуди. В нем было это типично американское мальчишество. Подобно Кевину Костнеру и Тому Крузу, он был от природы наделен обаянием положительного героя — которое одинаково импонирует и женщинам, и мужчинам.

— Прошу прощения, Джонатан, — проговорил один из помощников и торопливо протянул актеру мобильный телефон. — Это Лес Мунвес, он хочет с тобой переговорить.

Джонатан взял трубку, а Крис — журнал, на обложке которого по случайному стечению был запечатлен Джонатан, с воинственным выражением лица упражняющийся в восточном единоборстве.

Криса устраивало, что его клиент игнорировал тот факт, что он сын Реда Даймонда. Своего родства он никогда не скрывал, но и не рекламировал. Если кто-то проявлял по этому поводу любопытство, Крис незаметно переводил разговор на другую тему. Сейчас, когда он стал одним из ведущих адвокатов в мире шоу-бизнеса, его перестали об этом спрашивать, его происхождение уже не имело значения для его клиентов.