Два шага до горизонта - Алексей Калугин

Приложив ладонь козырьком ко лбу, Граис посмотрел на солнце. У него оставалось еще минут сорок, максимум – час, после чего плоскогорье превратится в огромную раскаленную сковороду. Тогда уже нужно будет думать не о том, как поскорее добраться до Халлата, а об укрытии от безжалостного солнца. Лучше всего для этой цели подошла бы неглубокая расщелина между валунами. Только прежде чем забираться туда, следовало убедиться, что ее уже не облюбовала парочка песчаных змей.

Подумав об этом, Граис порадовался тому, как быстро возвращаются к нему былой опыт и знание местных особенностей. Достаточно было сделать всего несколько шагов по земле Йера, и он вновь ощутил себя йеритом. Как будто и не было пятнадцати лет, проведенных в Центре и на других планетах.

Граис поправил на плечах большой треугольный платок – непременный атрибут одеяния любого йерита. В Йере выйти без такого платка из дома было бы полнейшим безумием. В полуденную жару его накидывали на голову, спасаясь от палящего солнца.

Платки традиционно были белыми с узкой полоской по краю и кистями на концах. По рисунку на кайме и цвету кистей можно было определить, к какому родовому клану относится йерит. Кроме того, по тому, насколько хорош и дорог платок, можно было косвенно судить и о материальном благосостоянии его обладателя.

Граис так же, как в первое свое посещение Йера, выбрал платок с пурпурными кистями и ромбами по кайме, обозначающими его принадлежность к клану Джи, представители которого жили на севере Йера, главным образом в окрестностях Сиптима, и редко появлялись в столице. Как платок, так и вся остальная одежда Граиса – просторная рубашка из белого полотна с глубоким вырезом до живота, перепоясанного шнуром, продетым в петли по краям, и такие же белые штаны, достающие до щиколоток, – были характерны для йерита с достатком чуть ниже среднего. Только сандалии его, хотя и имели вполне обычный вид, – широкие кожаные подошвы, крепящиеся к ступням четырьмя ремешками, – на самом деле были сделаны из прочного и необыкновенно удобного пневмопластика. Такие подошвы не только надежно защищали ступни от любых острых предметов, встречающихся на дорогах, но и, обладая отменными амортизационными качествами, в значительной степени снижали нагрузку на ноги при ходьбе на большие расстояния.

Но сейчас, даже при наличии столь замечательной обуви, Граис чувствовал усталость. Ему хотелось присесть и отдохнуть, но он заставлял себя, не останавливаясь, идти дальше. Если жара застанет его на плоскогорье, то до Халлата он доберется только поздно вечером. А это означало бы, что будет потерян целый день.

Граис накинул на голову платок так, чтобы край его прикрывал глаза от слепящих лучей солнца. Шагу он не прибавил, понимая, что незначительный выигрыш в скорости привел бы к неоправданным затратам сил.

Он успел спуститься в долину как раз к тому времени, когда солнце начало жечь землю в полную силу. Добравшись до ближайшего дерева с развесистой кроной, Граис ненадолго присел в его благословенной тени.

Небольшая птица с серым оперением и ярко-красным хохолком опустилась на ветку дерева. Склонив голову к крылу, она с любопытством уставилась на неподвижно сидящего на земле человека.

– Иди сюда, – улыбнувшись, Граис протянул птице руку с раскрытой ладонью.

Птица пронзительно пискнула, взмахнула крыльями и, сорвавшись с ветки, упорхнула.

Граис досадливо цокнул языком.

Опершись руками о землю, он легко поднялся на ноги и снова зашагал в сторону города.

Вскоре роща, через которую он шел, закончилась, и Граис увидел высокую крепостную стену, возносящуюся, казалось, к самому небу. Чуть левее того места, где он вышел из рощи, проходила широкая грунтовая дорога, упирающаяся в массивные ворота, укрепленные широкими металлическими полосами.

Возле ворот, преграждающих вход в город, укрывшись от палящих лучей солнца в тени крепостной стены, прямо на земле сидели люди.

Направляясь к воротам, Граис вышел на дорогу.

Люди, сидевшие в ожидании неизвестно чего возле крепостной стены, наблюдали за приближающимся путником недобрыми взглядами. Даже на расстоянии Граис почувствовал исходящую от них волну агрессивной ненависти.

Подойдя ближе, Граис увидел, что все они одеты в лохмотья. Запах от них исходил весьма скверный – должно быть, самый чистоплотный из них мылся в последний раз месяц назад. К тому же почти все они были калеки: кто без руки, кто без ноги или даже без обеих ног, кто без глаза. Двое юродивых, сидя на корточках, пускали слюни и что-то невнятно бормотали, вперив взгляды безумно вытаращенных глаз в пустоту перед собой.

На дорогу прямо перед Граисом, поднимая тучи серой пыли, выполз безногий нищий, закутанный в драную хламиду, подол которой он накинул себе на голову.

– Подайте медячок несчастному калеке, – жалобно проблеял безногий.

Граис молча достал из внутреннего кармана кожаный кошелек и положил в грязную ладонь нищего монету достоинством в дуз.

Видя щедрость незнакомца, заголосили и другие нищие, со всех сторон протягивая к Граису трясущиеся ладони.

Граис положил еще несколько монет в протянутые к нему руки, но от этого их не становилось меньше.

Неожиданно, оттолкнув плечом оказавшуюся ближе всех к Граису старуху, так что та упала и растянулась в дорожной пыли, вперед вышел еще не старый, крепкий на вид мужчина. Левая рука его была отрублена по самое плечо. Из-под грязного платка, накинутого на кудлатую голову, злобно сверкали маленькие звериные глазки.

Граис сразу же признал в нем главаря шайки нищих, а потому протянул ему два дуза.

Безрукий повернул голову в сторону, презрительно сплюнул в пыль и только после этого быстрым движением выхватил из пальцев Граиса монеты и кинул их за пазуху.

– У тебя, видно, денег невпроворот, – медленно процедил он сквозь зубы.

– С чего ты это взял? – удивленно поднял брови Граис.

– Вход в город стоит пятнадцать дузов, – все так же медленно произнес однорукий. – И будь я проклят, если ты не припрятал за пазухой еще один кошелек.

– Еще бы! – взвизгнула худющая, как жердь, женщина с синим лицом и отрубленным ухом. – Хотел откупиться от нас мелочью!

Однорукий бросил быстрый взгляд в сторону ворот, чтобы убедиться, что за ними не наблюдает стража. Но створки ворот были плотно закрыты. Видимо, в столь ранний час никто еще не изъявил желания покинуть город. А здесь, на дороге, ведущей к воротам, также не было видно путников, кроме чудака, рискнувшего путешествовать в одиночку.

– Слушай сюда, – обращаясь к Граису, тихо произнес однорукий. – Я бы предпочел решить дело миром. Давай сделаем так: ты отдаешь мне свой кошелек, и я отсчитываю тебе из него пятнадцать дузов, чтобы ты смог заплатить за вход в город. По-моему, так будет справедливо.

– Ты собираешься ограбить меня и при этом говоришь о справедливости, – Граис пристально посмотрел в глаза нищего. – Поистине из-за азарта и жадности в человеческом сердце возникает безумие.