Цветок безумия. Империя рабства - Владимир Белобородов

Не скажу, что было просто. Главная особенность, это полный контроль себя. Нельзя двигаться слишком быстро – будет выглядеть подозрительно. Нельзя терять голову – это очень важно. После того как я вошёл в полную силу, я за собой изредка замечал необоснованные вспышки гнева, слегка туманящие разум. Нельзя бить в полную силу – будет травма. Выиграть надо выматыванием соперника и техникой, техникой и выматыванием соперника. Он большой – надолго не должно хватить.

Удар противника – разорвать дистанцию – пусть побегает. Скорость движения противника не запредельна, но очень даже на уровне. Его преимущество перед обычным воином: физическая сила, дающая возможность вертеть мечом, словно шпагой и, соответственно, производить обманные финты. Но, он слишком поздно перешёл на такую тактику, изначально пытаясь взять нахрапом. Вновь попытка удара соперника. Нырок влево. Ещё один. Ещё… А теперь наоборот. Ага! Привык к левому уходу! Удар по ноге. Так, чтобы прихрамывал.

Подсечь не получилось – противник успел перенести вес, но отбил «деревом» ему ногу я знатно. В реальном бою считай, серьёзное ранение получил бы. Танцевали уже минут десять по субъективному времяисчислению – сложно соизмерять время в бою с реальным. Так… Пора и на зрелищность. Рывок вперёд. Уход от клинка и левый хук. За спину и по шее клинком, показательный… Ай! С хуком переборщил! Имитация клинка проносится над головой падающего противника. Надо дать встать. Ну? О как!

Здоровяк, не вставая с земли, бросил меч к моим ногам, признавая поражение. Толпа загудела. Послышались крики о подставном бое.

После «тренировки» здоровяк подошёл ко мне:

– Силён сотник.

– Он семерых орков на клинке крутил… – похвастался Ротимур, не отвлекаясь от пересчёта монет – Илун как настоящий младший воин, потребовал с Ротимура выданные империалы и две трети выигрыша обратно. Причём немедленно. И теперь стоял над душой должника, ожидая денег. Парню бы в казначеи.

– Верю, – одобрительно кивнул головой здоровяк. – Позволь представиться, сотник. Либалзон Листрон, по званию тоже сотник.

– Лигранд Элидар, – пожал я протянутую мне руку.

– Это не тот… что с дочкой плеча…

– Тот, тот, – пробурчал Ротимур.

– Не верь ему, – осёк я расползание ненужных слухов.

– Вечером разрешишь угостить, сотник? – Листрон похоже больше всё-таки поверил Ротимуру, чем мне.

– Не получится, – несколько неожиданно перебил здоровяка голос сбоку. – Младший воин тысячника Курса, – представился мне суховатый мужичок в идеально отутюженном камзоле. – Сотник Элидар, тысячник Курс приглашает поужинать с ним и тысячником Раником.

– У меня на вечер были планы… – озадаченно ответил я.

– Могу поинтересоваться какие, сотник Элидар?

– Встреча в городе.

– Не получится. Насчёт вас, от тысячника дворцовой стражи, поступило отдельное распоряжение: за пределы тысячи не выпускать.

– С чем связано? – Такое известие не могло не насторожить.

– Не знаю. Можете завтра спросить у правого плеча. Посыльный сказал, вам назначен приём в третьей четверти дня.

Ужин был тусклым. Настроения не было совсем, да и тысячники не были особо компанейскими ребятами. Оба старше меня, зим на тридцать. Так… вяло попытались разузнать о цели моего вызова во дворец. Потом, в очередной раз намёками подтвердить слухи о моей связи с дочкой плеча. По итогу, от данного ужина я не получил ничего. Ни удовлетворения от беседы, ни сколь либо информативных знаний, ни даже чувства насыщения – после боя организм прямо требовал пищи, но на официальном ужине есть в три горла не красиво. Да и порции… словно детские.

Из своих, в смысле близких, когда я вернулся с ужина, был только Зарук. Ротимур и Ильнас, ушли в город – праздновать выигрыш.

Мы выпили с зятем по бокалу вина в его комнате и разошлись спать.

Утром я проснулся от хрипящего звука горна. За те месяца, что добирались до Дуварака, я успел отвыкнуть от такого «будильника». Позавтракать мне не дали. Только успел умыться и вновь подняться к себе, как раздался совсем даже не скромный стук в дверь.

На пороге стояли два крепких воина с хмурыми и тяжёлыми взглядами. В тридцать седьмом, наверно, вот именно с таким выражением лица, приходили в дома сотрудники НКВД в чёрных плащах. У этих чёрных плащей не было, зато была ярко красная кайма вокруг герба на груди – стража дворца.

– Доброе утро, Сотник Элидар.

– Доброе утро.

– Позвольте представиться, десятник Солок. Вас приглашают во дворец, сотник Элидар.

Я, разглядывая воинов, несколько затянул с ответом.

– Вроде приглашение на третью четверть дня?

– Нам приказано доставить вас сейчас.

– Хорошо. Только оденусь.

– С вашего дозволения, мы подождём вас внизу.

Ну, хоть в исподнем не потащили, и то хорошо. По внешнему виду этих ребят было понятно, что они могут и, вернее всего, делают это часто, поскольку вежливое: «с вашего дозволения», точно непривычно их речевому аппарату – больно уж натянуто произнёс десятник эти слова.

Я понимал, что данная встреча не должна нести для меня какой-либо опасности. Если бы хотели надеть кандалы, то прибыли бы без вчерашнего уведомления. Но, не смотря на это, тревога, подогретая внешностью явившихся за мной посыльных, где-то внутри глодала мою уверенность в благополучном исходе приглашения.

Как только шаги воинов затихли, в мою дверь снова раздался стук. За дверью стоял Зарук:

– Доброе утро, Элидар. Сильно не торопись. Я умоюсь и распоряжусь подготовить карету.

Слышимость в казарме была прекрасная, поэтому я не был удивлён осведомлённости зятя.

– Так, во дворце ждут…

– А… – махнул рукой Зарук. – Они вечно заранее приглашают. Там… ещё ладно, если только четверть ожидать придётся. Странно как-то…

– Что странно?

– Дворцовый десятник на посыльных. Обычно бегунка присылают.

Я понял, что имел в виду Зарук. Десятник, конечно, ниже меня по званию, но только если он не десятник дворцовой стражи. Тут наши должности почти равны. Почти, это значит, что в некоторых случаях он может преградить мне дорогу безо всяких объяснений.

Вернулся зять очень быстро. Я даже камзол не успел одеть.

– Там тебе дворцовую карету прислали, – удивлённо произнёс он. – С охраной. Но ты всё равно не торопись, дай время лошадей оседлать.

Прямо перед крыльцом казармы стояла серая невзрачная деревянная коробка на колёсах, но зато с гербом, аналогичным нагрудному моих конвои… то есть сопровождающих. За каретой красовалась верховая пятёрка моей охраны во главе с Заруком и, разумеется, Ильнас, которые несколько озадаченно проводили взглядом моё исчезновение в услужливо приоткрытой дверце транспортного средства.