Кто хочет спать с миллионером? - Людмила Милевская

— А убийцу?

— Убийцу тем более не могу. Я не следователь.

— Но выслушать меня вы можете?

Далила сдалась:

— Выслушать я могу.

Рассказ Орлова заинтересовал Далилу. История и в самом делезагадочная. Генеральный директор застрелен, но из чего?

Куда мог пропасть пистолет?

Причем в секунды. Окна в офисе корпорации не открываются,там новейшая вентиляционная система.

Улизнуть из банкетного зала убийца не мог: коридоры офисаутыканы камерами слежения, охрана на выходе, да и двери были надежно закрыты.Покинуть здание корпорации в необозначенное время — процедура совсем не излегких. Начальник охраны должен оставить автограф на разрешении, начальникотдела его утвердить…

Короче, туда еще как-то пускают, а вот обратно с трудом: вхранилищах корпорации много денег, картин, драгоценностей. Да и сам офис беднымне выглядит.

Оперативная группа прибыла быстро, и всех членов пирушкитщательно «прошерстили». Здание оцепили — мышь не проскочит. Пистолет пыталисьобнаружить с металлоискателем, побывали везде: в кабинетах, в коридорах, вкурилках и в туалетах. Выдвигалась даже фантастическая версия, что пистолет былв унитаз спущен. Следственный эксперимент показал, что это практическиневозможно.

— Хорошо, а от меня вы чего хотите? — выслушав, спросилаДалила. — Как я пистолет вам найду? Два года прошло. Вы думаете, он где-толежит под ковром, меня дожидается? А психология здесь при чем?

Орлов взволнованно сообщил:

— Это логическая задачка. Если вы решите ее, моя любимаяженщина спасена.

— Я не логик, я психолог. Вы не видите разницы?

— Вижу, но дело Соболевой вы раскрыли логически. Пистолетприведет вас к убийце.

— Ну не знаю… — задумчиво произнесла Далила. — Можно было быпопробовать, но у меня времени нет. У меня пациенты, все расписано…

Орлов ее перебил:

— Да-да, я понимаю, у вас обязательства, но если этот вашпациент опять не придет…

— Свиридов, — подсказала Далила.

— Точно, Свиридов. Он богатый?

Она усмехнулась:

— Хотите заплатить ему за часы пропущенного сеанса? Он невозьмет. У вас один только шанс.

— Какой? — встрепенулся Орлов.

— «Заказать» его тещу. Не старуха, а дьявол. И, похоже,морочит его опять, умирать не собирается. Но если она умрет, Свиридовупсихоаналитик вряд ли понадобится, — пряча улыбку, сообщила Далила. — Он будетсчастлив.

Орлов обиделся:

— Вы шутите, а я серьезно.

— А если серьезно, тогда ждите. Завтра я вам сама позвоню искажу о своем решении.

— Значит, все зависит от тещи Свиридова?

Далила пожала плечами:

— Увы, да. Такая уж причинно-следственная связь. Все жалобыпрямо к Всевышнему.

На следующий день Свиридов опять сообщил, что теща умирает.

Проделывала она это многократно, но всякий раз передумывала.Отыскивались дела в этом мире и поважнее (то кран не починили, то кот Барсикпропал), и тещу дела эти крепко держали. Таким образом, Свиридов уже годпребывал в трепетном ожидании.

И друзья, и сослуживцы, и, конечно, соседи — все знали, чтотеща помрет непременно, хоть и здорова, зараза, как конь.

Когда-нибудь точно помрет, а как же! Все надеялись. Ивозраст ее повод давал. Все дружно ворчали: «В девяносто восемь могла бы быть иподобрее. Уж силы не те».

Но она и с уходящими силами лютовала, дай бог каждому. А впоследнее время пристрастилась издеваться, старая перечница. Над честнымнародом просто глумилась: налево и направо раздавала щедрые обещания, чтовот-вот удар ее хватит, что буквально в любую минуту скопытится. Все доверчивождали…

И что же? Не помирает, злодейка! Беззастенчиво надуваетнарод!

А вот теперь, кажется (тьфу-тьфу!), точно слегла.

Окружающие, вспоминая о ней, даже дышать опасались. Австречая Свиридова, грех-надежду скрывали, сердобольно несчастного вопрошая:

— Как ваши дела?

В последние дни Свиридов их гордо пугал:

— Налаживаются!

— Неужели опять выздоравливает? — паниковали добрые люди.

— Нет, на этот раз точно налаживаются: на ладан дышит,старая грымза, — успокаивал всех Свиридов.

Он теперь денно и нощно дежурил у постели болезной, являясыновью покорность. Опасаясь, что вредная старушенция в последний моментпередумает, зятек «услаждал» ее слух байками о непривлекательности белогосвета. Украдкой стьщил бабульку, из вредности-де покидать не желаешь юдоль слези печалей, смотри-де, прогадаешь, плохо здесь, отвратительно. Концом света дажестращал. Параллельно Свиридов всячески убеждал злющую тещу, что она сущий ангели ждет ее райская жизнь…

А теща желчно ему отвечала, что она и этой жизнью довольна.И эта жизнь была бы и совсем хороша, когда бы не зятья, дети, внуки, правнуки,соседи, дворники, продавцы, почтальоны, политики, прохожие, пенсионеры, собакии кошки. И еще парочки всяких развратных влюбленных сильно, мол, достают. Но вбольнице всей этой шушеры вроде и нет, так почему бы не жить?

В общем, ясности и в этот раз никакой: как оно выйдет?Помрет теща Свиридова или опять подведет? А то и вовсе зятюшку переживет. Онтоже не мальчик, седьмой десяток наклюнулся. И нервы не те, и силы не эти спроклятущей злодейкой тещей. Вот и думай теперь, греши на старости лет, помретродной человечек аль «порадует» всех годом-другим своего злостного пребыванияво дворе, в подъезде, в квартире. Авось помрет.

Все будет зависеть от ее настроения. Доктора разводятруками: «Бабуля здорова». Но девяносто восемь годочков (а может, и больше, тещакокетка) — аргумент «ломовой». Опять же, сама обещала, даже клялась: «Здоровойпомру! Болезней дожидаться не стану!»

Свиридов был не только пациентом Далилы, но и соседом. Знаяо роли тещи в его несчастливой судьбине, она не обманывала Орлова,действительно полагала, что если дело всей жизни Свиридова свершится и тещапомрет, то в психоанализе надобность отпадет. Свиридов оживет и воспрянет…

И не он один. Теща, что тот Пиночет, половину района встрахе держала. У других, изможденных ее крутым норовом, просто нет лишнихденег на всяких там психологов-аналитиков.

Умрет теща или не умрет — благо для всех пока нереальное (простиэтот грех им господь), но Далила, поговорив со Свиридовым, осталась довольна.Сеансы психоанализа решили отложить до лучших времен. Уточнять не будем каких,чтобы в цинизм не впадать. Хотя дело житейское не всегда подвластно морали.