Чемпион флота - Георгий Свиридов

Мастера ремонтных бригад быстро заделают пробоины, исправят и наладят поврежденное, и лидер снова станет в строй боевых кораблей. Много славных дел и походов будет вписано в его историю, десятки сбитых вражеских самолетов и потопленные немецкие подводные лодки будут на боевом счету «Ташкента».

В последние дни обороны Севастополя эсминец под жестким огнем батарей противника трижды сумеет прорваться в Камышовую бухту. В те дни, когда уже перестали удивляться мужеству, отчаянный героизм лидера, его отвага и боевая везучесть будут восхищать. Жаркие бои в море, швартовка под обстрелом в необорудованной бухте, выгрузка боеприпасов и снаряжения, погрузка сотен раненых и мирных жителей, главным образом женщин и детей, — и снова в море. Во время своего последнего рейса «Ташкент» прорвется в Севастополь в полночь, за два часа выгрузится и примет на борт более двух тысяч человек, главным образом раненых, и тяжелые рулоны знаменитой «Севастопольской панорамы». Перегруженный эсминец мог идти только задним ходом — маневрировать в узкой Камышовой бухте не было возможности. Поднялся сильный ветер, и корабль стало сносить к берегу под огонь вражеских пушек. Но Василий Николаевич Ерошенко, уверенный в своем корабле и слаженных действиях моряков, вывел эсминец на чистую воду, в море. С наступлением утра в небе появятся немецкие пикирующие бомбардировщики и торпедоносцы. Но и на этот раз, несмотря на тяжелые потери и пробоины в корпусе, эсминец окажется победителем и придет в Новороссийск своим ходом.

И тем не менее короткой окажется боевая жизнь легендарного лидера…

В знойный день 2 июля 1942 года в так хорошо ему знакомой Цемесской бухте, находясь на ремонте, эсминец, отражая очередной массовый налет фашистов на Новороссийск, примет свой последний бой. Несколько сотен немецких бомбардировщиков будут сбрасывать смертоносный груз на город, и главное, на порт, на корабли. Гитлеровские воздушные пираты выследили ненавистный им быстроходный и храбрый боевой корабль. Зажатый в тисках берегов бухты, где особенно не развернешься, где нет простора для маневра, израненный лидер отражал бесконечные атаки пикирующих бомбардировщиков, но… Как будет написано в официальном документе: «Эсминец затонул в результате прямого попадания двух авиабомб»…

Однако до того июльского дня нужно было еще дожить.

Никто не знает своего будущего, тем более на войне, когда каждый новый день, даже новый час может принести роковые неожиданности…

2

Иван Ефимович Петров, грузно наклонившись над столом, на котором была разостлана карта окрестностей Севастополя, и покусывая карандаш, снова и снова всматривался в условные топографические знаки, словно видел эту карту, испещренную штабниками синими и красными пометками, впервые и мысленным взором проходил по дальним рубежам обороны главной базы Черноморского флота. На любом участке обороны, куда ни ткни пальцем, остро не хватает и вооружения, и главное, людей, обученных воевать на земле. Он так и подумал: «Обученных воевать на земле».

Генерал, поправив пенсне, через стекла смотрел на карту, и она говорила ему о многом. О прошлом и настоящем, вернее, о прошлом, которое повторяется в настоящем. Сто лет назад, в ту Крымскую войну, русская армия отходила от реки Альма через горы, через Бахчисарай к Севастополю. По тем же дорогам пришлось двигаться и Приморской армии. В старину дороги наверняка были похуже, но и приморцам пришлось нелегко — пробивались с боями, тащили на веревках и лямках орудия, повозки, ящики с боеприпасами, продовольствие… Да, в Севастополе тогда не было подготовленной обороны с суши, войскам приходилось ее создавать своими руками. Но и полки его армии, пробившееся в Севастополь, уже в спешном порядке занимаются укреплением и строительством траншей, блиндажей, опорных узлов, как и в прошлом веке, создавая три полосы обороны и передовые позиции…

Петров знал, что командование Черноморского флота и городской комитет обороны, приняв энергичные меры, буквально за последние два дня почти удвоили численный состав защитников Севастополя. Были спешно сформированы и вооружены полки и батальоны из курсантов военно-морских училищ, учебных отрядов, моряков береговой обороны и кораблей, студентов средних и высших учебных заведений, а также рабочих и служащих предприятий и учреждений города. Но как бы ни был высок патриотизм этих людей, вставших на защиту своего родного Севастополя, воевать, мягко говоря, они еще не умели, даже отчаянно храбрые моряки. А за учебу, за «науку воевать на земле», на этой самой «приземленной суше», как покровительственно-панибратски говорили самовлюбленные морские волки, приходится расплачиваться дорогой ценой. Эту простую и горькую истину командующий Отдельной Приморской армией усвоил еще в первые дни обороны Одессы. Отчаянность и храбрость несомненно дают ощутимый результат, но лишь потом, со временем, по мере освоения науки воевать на «примитивной суше». Так что вся надежда здесь и сейчас, под Севастополем, ложилась на поредевшие полки и бригады Отдельной Приморской армии, на плечи бойцов и командиров, уставших и измотанных непрерывными боями, но пробившихся сюда, к главной базе Черноморского флота, к легендарному городу России.

Командующий армией даже в самых мрачных предположениях никогда не думал о том, что ему после невероятно тяжелой и тягостной обороны Одессы, после успешного выполнения хорошо продуманного ухода многотысячной армии буквально под носом у противника придется теперь брать на себя всю тяжесть ответственности здесь, в Крыму, защищая Севастополь. Петров был убежден в том, что нашим войскам удастся надолго задержать гитлеровские полчища под Перекопом, где сама природа создала уникальный рубеж. Но этого не произошло…

Во второй половине октября 1941-го, блокировав все подступы с суши к полуострову, немецкие войска сконцентрировали крупные силы, провели мощную артиллерийскую подготовку и при активной поддержке с воздуха пикирующих бомбардировщиков начали штурм Перекопа. Уже через несколько дней гитлеровцы, сломив сопротивление советских войск на Ишуньских позициях, добились крупного успеха — их передовые механизированные части и танковые соединения прорвались на степные просторы Крыма, где никаких оборонительных рубежей не было…

В те напряженные осенние дни немцы торжествовали не только на этом южном участке, а повсюду, на всех главных стратегических направлениях, и многим казалось, что судьба советского государства повисла на волоске. То было самое трагическое время великой войны, когда гитлеровские войска, не считаясь с потерями, благодаря превосходству в технике и живой силе добивались успехов на всем гигантском фронте от Балтики до берегов Черного моря.

Захватив Мгу, стремительно развивая успех, моторизированные части вермахта группы «Север» вышли к берегам Ладожского озера и овладели Петрокрепостью, легендарным Шлиссельбургом, замкнув кольцо вокруг Ленинграда, блокировав его с суши… Город подвергся методической жесточайшей бомбардировке, в гигантском огне погибли знаменитые Бадаевские склады, в которых хранились огромные запасы продовольствия. Потери оказались невосполнимыми, впереди маячила суровая голодная зима в осажденном Ленинграде.

На Западном фронте Центральная группа войск вермахта, неся тяжелейшие потери, упрямо двигалась к столице. Передовые рубежи обороны, где шли непрерывные ожесточенные бои, проходили не в сотнях, а в десятках километров от стен Кремля. Участились бомбардировки, немецкие самолеты буквально засыпали столицу фугасными и зажигательными бомбами. Из Москвы были спешно эвакуированы в глубокий тыл, на Восток, за Урал, крупные промышленные и оборонные предприятия. Под открытым небом в еще недостроенных цехах, едва установив станки, рабочие приступали к выпуску необходимой фронту продукции. Из столицы в город на Волге Куйбышев, бывшую Самару, переехали правительственные учреждения, министерства, научные центры, дипломатический корпус. Но Верховный Главнокомандующий и штаб оставались в Москве. Столица готовилась к обороне. Создавались опорные пункты, улицы и площади ощетинились противотанковыми ежами, сваренными из железнодорожных рельсов, вырастали баррикады, стены из плотно сложенных мешков с песком. Десятки тысяч добровольцев брали в руки оружие и вступали в полки и дивизии народного ополчения. Появилась внутренняя полоса обороны, которая проходила по Садовому кольцу, и вторая — по Бульварному.