Рядом с Адамом - Энн Мэтер

Его холодность, однако, Марию не смутила. Наоборот, ее глаза радостно засверкали, и, в два прыжка очутившись рядом, она обвила руками его шею и с чувством чмокнула в щеку. Адам, ошеломленный, машинально схватил ее за запястья и отстранил. Миссис Лейси наблюдала за ними с нескрываемым любопытством. Мария отступила на шаг назад и, озорно улыбнувшись, спросила:

– А почему ты так огорчился, Адам? Ты что, не рад моему приезду? – Говорила она низким певучим голосом с легким ирландским акцентом.

Адам не нашел что ответить на такой прямой вопрос и только молча пялился на Марию. Она смотрела на него с легкой полуулыбкой. Отбросив со лба прядь, что было знаком смущения и беспокойства, Адам наконец выдавил:

– Как ты сюда попала?

Мария пожала плечами:

– На самолете, как же еще? А до дома добралась на такси. Я приехала примерно час назад, и миссис Лейси приняла меня очень хорошо. – Она с улыбкой взглянула на экономку. – Мы тут немножко поболтали. Она рассказывала мне о жизни в Лондоне.

Адам подавил вздох:

– Я только сегодня утром получил письмо от матери, где она спрашивает, нельзя ли тебе сюда приехать. Не понимаю, зачем утруждать себя писанием писем, если ты уже здесь!

Глаза Марии хитро блеснули.

– Не понимаешь?

– Нет.

– Зато я понимаю. Видишь ли, Адам, она не знает, что я улетела в Лондон…

– Что?! – ужаснулся он. – Как не знает?

Мария вскинула свои темные брови и недоуменно развела руками:

– Ну, я сюрприз хотела тебе сделать…

– Сюр… – растерялся Адам. – Но, послушай, ведь моя мать и твой отец… они же тебя ищут! Разве можно заставлять людей так волноваться? Я знаю свою мать, она с ума сойдет от беспокойства.

– Да нет же, я сказала, что собираюсь на выходные к подруге в Дублин. Но полетела в Лондон. У меня был твой адрес. Я думала, ты мне обрадуешься. А родителям я потом позвоню.

– Какое безрассудство и безответственность! – с возмущением воскликнул Адам. – Как ты могла одна отправиться в такое путешествие?

Мария вздохнула:

– Но я ведь не ребенок, Адам.

– Нет, конечно. Все равно ты еще не можешь сама о себе заботиться. Ты только что окончила школу.

– Ох, Адам! – Мария состроила недовольную гримасу. – Я приехала в Лондон, чтобы получить свободу, а не для того, чтобы выслушивать от тебя нотации. Они мне и дома осточертели.

Адам беспомощно посмотрел на миссис Лейси. Ее полное лицо выражало крайнюю заинтересованность всем происходящим.

– Мне кажется, нужно позвонить вашей матушке, доктор, – предложила экономка. – А то, если она попытается связаться с мисс Марией…

– Да, конечно, вы правы. – Адам попытался собраться с мыслями. – Ну а что касается вас, мисс, – он покачал головой, – тут уж я не знаю, что и сказать…

– А ты ничего не говори, – с готовностью откликнулась Мария, – скажи только, что разрешаешь мне остаться, и больше не беспокойся. Я сама о себе позабочусь. В конце концов, для того я и уехала из дома, чтобы самой заботиться о себе.

Адам открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, потому что возразить было нечего. В конце концов, он все равно не посмел бы отказать матери и в письме собирался уже выразить свое согласие на приезд Марии. Конечно, он не предполагал, что его так грубо заставят согласиться или что Мария будет так выглядеть и так себя вести. «Женщины непредсказуемы», – рассуждал он с мужским высокомерием, ловя себя на том, что стал думать о Марии как о женщине, а не как о девочке-подростке. Он не знал, кого он ожидал увидеть, но точно не эту самоуверенную, красивую, по моде одетую особу. На ней было шерстяное бежевое миди, неровный подол с расчетом открывал стройные ноги в высоких кожаных ботинках. Адам страдальчески сморщился. Лорэн Гриффитс, познакомьтесь с Марией Шеридан… Ревность Лорэн не знала никаких пределов и порой выглядела просто неприлично. Однажды, когда Лорэн была в гостях у Адама и они мирно пили кофе в гостиной, в дверь позвонила одна из пациенток Адама, пришедшая поблагодарить его за лечение. Миссис Лейси дома не было, и Адам встал со своего места, чтобы открыть дверь, но Лорэн его опередила. Распахнув дверь, она с нескрываемой враждебностью уставилась на посетительницу, которая, к несчастью, была молода и хороша собой, и резко спросила, что ей здесь нужно. Адам попытался сгладить неприятное впечатление от грубости Лорэн и вежливо заговорил с женщиной. Когда он пригласил ее войти, Лорэн, чьи глаза метали молнии, вышла из дома, вызывающе стуча каблуками, и громко хлопнула дверью. Адаму пришлось сперва долго извиняться перед своей пациенткой, испытавшей вполне понятное недоумение по поводу столь неприветливого приема, а потом ехать в Челси и оправдываться перед Лорэн, которая не могла понять, почему женщина пришла к Адаму домой, вместо того чтобы заехать к нему в больницу. В ответ на слова Адама, что у него свободный график работы и в больнице его застать очень трудно, Лорэн только передернула плечиками. Она уже убедила себя, что эта женщина и Адам находятся в близких отношениях. Она устроила истерику, заявив, что не хочет больше видеть Адама, однако, когда он направился к выходу, побежала за ним, по своему обыкновению, и заставила вернуться. Только после того, как Адам несколько раз клятвенно заверил Лорэн, что между ним и его пациенткой ничего нет и быть не может, Лорэн сменила гнев на милость, однако ее подозрительность после этого случая еще усилилась. Адам не мог себе представить, как далеко может зайти недовольство Лорэн, когда она увидит Марию. Он почувствовал, что его относительно спокойной жизни пришел конец. Лорэн сделает все, чтобы выжить Марию из его дома.

Утром, открыв глаза, несколько мгновений Мария не могла понять, куда подевались кружевные занавески с окон и вязаное покрывало с кровати. Потом она вспомнила, что она больше не в Килкарни, а дома у Адама, в Лондоне, и довольно улыбнулась. Мария лежала и грезила о том, как пойдет гулять по Лондону вместе с Адамом, а потом они вернутся домой, будут пить кофе и часами разговаривать. Конечно, Адам вчера немного холодно принял ее, но ведь она приехала так неожиданно! Его можно понять. Такой закоренелый холостяк, как Адам, привыкший сам распоряжаться своей жизнью, не любит, когда его ставят перед фактом. Но в конце концов, он всегда хорошо к ней относился. Сама Мария просто восхищалась Адамом. Ей нравилось его спокойствие, его серьезность, а его ум и образованность казались ей недосягаемой вершиной. Она отдавала себе отчет в том, что приехала в Лондон не только потому, что всегда мечтала жить в этом городе, но и для того, чтобы быть рядом с Адамом. Ей казалось, что они могут стать близкими друзьями. Не важно, что у них такая разница в возрасте, – главное, что им интересно вместе.

Мария нежилась под теплым одеялом, а ее взгляд бродил по комнате. Она с удовольствием отметила, что полосатые лимонные шторы и покрывало хорошо сочетаются со светлой мебелью тикового дерева. На полу лежал роскошный толстый кремовый ковер. Ступни Марии, привыкшие к грубым шерстяным дорожкам, никогда еще не ощущали таких нежных прикосновений, как вчера вечером перед сном. Ее отец, человек суровый и прагматичный, не потерпел бы подобных излишеств у себя в доме. Появление в их жизни Джеральдины Мэсси немного смягчило его, за что Мария была очень благодарна мачехе. Свою мать Мария почти не помнила – она умерла, когда Марии было всего три года. Когда ей было девять, отец познакомился с Джеральдиной в Лондоне, куда привез Марию на рождественские каникулы. Почти год они переписывались и встречались, то в Лондоне, то в Дублине, где у Джеральдины жила двоюродная сестра, и наконец решили пожениться. Мария была рада появлению в доме мачехи, поскольку та никогда не пыталась ее воспитывать и чрезмерно, по мнению Патрика, баловала девочку. В спорах Марии с отцом Джеральдина всегда принимала сторону падчерицы. Идея отправить Марию в Лондон принадлежала Джеральдине. Девушка, естественно, и сама стремилась поскорее вырваться из-под надоевшей опеки отца, но возможности все никак не выдавалось. Кроме того, она посещала школу при монастыре, где запреты и ограничения окружали ее со всех сторон. Но теперь, когда со школой было покончено, ей представился наконец шанс получить свободу.