Семь главных лиц войны. 1918-1945. Параллельная история - Марк Ферро

Подобная решительность и насильственные действия против лидеров 1918 г. — марксистов — привлекали тех, кто пуще огня боялся революционной заразы: военных, с одной стороны, промышленников и финансистов — с другой{16}.

Хронология: Германия, 1918–1933

1918 … Революция в Германии (ноябрь) — революция в Австрии — перемирие с Германией

1919 … Принятие Веймарской конституции — Версальский и Сен-Жерменский договоры

1920 … Путч Каппа

1921 … Убийство Эрцбергера

1922 … Рапалльский договор — убийство Ратенау — начало инфляции

1923 … Оккупация Рура

1923 … Путч Гитлера и Людендорфа в Мюнхене (ноябрь)

1925 … Штреземан становится министром иностранных дел Веймарской республики — Локарнский договор

1925-1932 … Пауль фон Гинденбург сменяет Фридриха Эберта на посту рейхспрезидента — безработица

1929 … Политический кризис, нацизм на подъеме

1933 … Гитлер становится рейхсканцлером (31 января) — поджог рейхстага

Армия в Германии по-прежнему оставалась цементирующим элементом нации. Именно военные вкупе с националистическими партиями открыли эру государственных переворотов, перемежающихся карательными операциями в помощь немецким меньшинствам в странах Прибалтики и в Силезии. Путч генералов Каппа и фон Лютвица сорвала профсоюзная забастовка. Попытка переворота под руководством национального героя генерала Людендорфа и Гитлера в Мюнхене, вместо «марша» на столицу по примеру муссолиниевского, привела к кровавому столкновению и захлебнулась. Однако правительство социал-демократов себя при этом дискредитировало, и перестрелка перед «Фельдхернхалле» «произвела эффект взорвавшейся бомбы, осколки которой разнесли семена партии по всему рейху»{17}. Фюрер, конечно, оказался в тюрьме, где и написал «Майн кампф». В ту пору, когда французы, не получая «репараций», заняли Рур, чтобы «углем возместить причитающееся», а в Германии быстро развивалась инфляция, мало кому известный возмутитель спокойствия, не принятый поначалу всерьез, превратился в ключевую фигуру немецкой общественной жизни.

Кризис 1929 г., помноженный на неслыханный рост безработицы, снова поверг немецкое общество в смятение. Наряду с рабочими, под угрозой оказался и средний класс, боявшийся пролетаризации. Этот страх был давно знаком Гитлеру еще по Вене, где он, вынужденный работать на стройках, обедал в стороне от других рабочих, чтобы его ни в коем случае не приняли за одного из них. К такому «падению» его, мечтавшего стать художником, привело маленькое пособие по сиротству, полагавшееся сыну таможенника (а не чиновника высокого ранга, как он утверждал). Один из товарищей фюрера вспоминал, что Гитлер чуть ли не больше всего на свете страшился скатиться вниз по социальной лестнице. Об этом свидетельствует и замечание самого Гитлера, когда, к его вящей радости, разразилась война и он пошел на фронт: «В армии генеральный директор стоит не выше собачьего цирюльника»{18}.

Таким образом, о чувствах немцев перед лицом кризиса Гитлер знал не понаслышке. Его партия, хорошо финансируемая, собирала под свои знамена безработных, пополнявших штурмовые отряды. Там их кормили, одевали и подчиняли жесткой дисциплине. Юнцы стекались в ряды штурмовиков толпами, вместе маршировали, пели, били марксистов и устраивали празднества. Он торжественно благословлял эти народные группы, где «богатые и бедные едят за одним столом». Шокированным руководителям крупных партий, в белых воротничках и галстуках, толковавшим о демагогии, он бросал: «Вы не знаете, что такое голодать»{19}.

В ответ на самые глубинные чаяния своего народа он обещал работу безработным, гарантировал право собственности крестьянам, защищал мелких торговцев от монополизма магазинов стандартных цен, ибо разделял их чувства.

Гитлер раздвоился. С одной стороны, рядовая личность, как сказал бы Музиль, «просто так человек — ничего особенного», несостоявшийся художник, капрал-забияка, самоучка, начитавшийся Маркса и Гобино, лектор, рассуждающий о технологии различных двигателей с киркой и лопатой в руках, и т. д. С другой стороны, раскрыв рот, он сразу превращался в прорицателя и, словно доктор Мабузе, гипнотизировал публику, используя для этого все звуковые и световые постановочные эффекты, которым научился у Вагнера или Фрица Ланга. С помощью Геббельса, мастера политической пропаганды, а затем и Лени Рифеншталь, гения постановок, вокруг него создавался миф, и он принимал в этом самое активное участие{20}.

Едва политическая игра забросила Гитлера на пост канцлера в 1933 г., сразу последовали решения, поразившие всех как гром среди ясного неба. Правда, о них уже объявляла «Майн кампф», но к ней недостаточно прислушивались. Никогда и нигде еще не принималось столько мер устрашения в такое короткое время — за три месяца около 500 тыс. чел. (коммунистов, социал-демократов, либералов и христиан) были отправлены в лагеря принудительного труда, которые придумал Геринг, а затем вскоре прибрал к рукам Гиммлер. Все политические партии, за исключением партии самого фюрера, были запрещены, профсоюзы распущены. Томас Манн назвал происходящее «внутренним Версалем»{21}.

Одновременность и жестокость этих мер и других арестов, производимых коричневорубашечниками, а позднее гестапо, не имеют аналогов в истории, поскольку в СССР стихийный террор снизу (что в деревне, что в армии) до Октября предшествовал террору сверху, практиковавшемуся партией Ленина. Затем красный и белый террор наложились друг на друга, так что потребовались год-два, чтобы государство смогло установить свою «монополию» на устрашение.

В нацистской Германии Гитлеру удалось развернуть террор буквально за несколько недель. Сначала он коснулся внутренних соперников по партии — убийство Рема (задуманное и осуществленное с целью задабривания армии) и расправа над другими штурмовиками в 1934 г. Потом затронул евреев, которых поначалу выгнали со всех административных постов, отлучили от литературной деятельности, лишили гражданских прав, а затем стали подвергать систематическому физическому насилию, начиная с «Хрустальной ночи» 1938 года.

Но вместе с тем благодаря финансовой поддержке промышленников Гитлер стимулировал развитие проектов широкомасштабных работ, оказывал материальную помощь убыточным сельским хозяйствам и другим предприятиям, находящимся в затруднительном положении, обеспечивал населению занятость. Он установил фиксированные рабочий день, размеры оплаты труда и максимальной прибыли предприятий, следил за жильем рабочих, давал им развлечения. За несколько месяцев безработица значительно сократилась. За несколько лет — практически совсем исчезла.

Это чудо объясняет необычайную популярность фюрера. Население ликовало, едва ли обращая рассеянное внимание на невинных жертв режима. Внешний же мир с тайным ужасом и восхищением наблюдал за системой, воцарившейся от Рейна до Прибалтики, где повсюду властвовал девиз «Сила через радость» (Kraft durch Freude). Сила эта вызывала беспокойство, поскольку Германия (о чем все уже забыли) вышла из Первой мировой войны невредимой и теперь, при автаркическом и авторитарном режиме, превращалась в мощную сверхдержаву.