Я пришла издалека - Анна Линн

В беседу вступил мистер Гиббонс:

– Я посмотрел на Эндрю и не понял, что происходит. Он держал в руках письмо и что-то бормотал про себя. Я разобрал только, что он повторяет имя Жан Бошам и какие-то русские ругательства. Потом он попросил бумагу и карандаш и написал это имя по-французски и год – тысяча семьсот сорок седьмой.

– Да я просто остолбенел! Ведь тысяча семьсот сорок седьмой – это год, когда в Россию приехал Иван Бесчастный. То есть Иваном он стал позже, когда немного обрусел и решил жениться, а сначала был записан как Жан Бошам, по-французски пишется Beauchamp. И вдруг та самая фамилия в письме! Конечно, это могло быть лишь случайным совпадением. Мало ли, как говорится, в Бразилии Педро… Но я решил проверить. Уильям был столь любезен, – Андрей слегка поклонился в сторону шотландца, – что согласился послать несколько запросов коллегам во Францию…

Признаться честно, я хотела спать. Меня не слишком интересовали подробности их нудной работы в архивах. Я не понимала, чем так интересен этот Жан-Иван-Джон и что изменится в жизни Андрея, если он выяснит, что его далекий предок был предателем и бежал из Англии. Виндзорский дворец ему все равно не светит. Как и замок в Шотландии. Я устала за день, а от вина и обильной еды меня начало клонить в сон. Я попыталась скрыть зевоту, но от Гиббонса это не укрылось.

– Давайте не будем утомлять очаровательную леди скучными деталями, – сказал он галантно. – Мы собирали истину о вашем предке по крупицам, давайте же соединим их в одно целое.

Андрей спустился с небес на землю, вздохнул и уже менее воодушевленно произнес:

– Хорошо, я постараюсь не увлекаться. Короче говоря, выяснилось, что Иван действительно был Джоном Рэндаллом, полное имя Джонатан Вулвертон Рэндалл, английский капитан, который несколько лет шпионил в пользу одного из шотландских кланов, оставаясь на службе у английской короны. После того как кланы были разгромлены в битве тысяча семьсот сорок пятого года, всплыли некие бумаги, неопровержимо уличавшие Джона Рэндалла в предательстве. Шотландские друзья, оставшиеся в живых, помогли ему бежать во Францию, но и там его не оставили в покое мстители-англичане. Доказательство тому – найденное нами письмо. Английский дворянин не нашел ничего лучшего, как стать французским гувернером в дикой России и учить недорослей. В России он женился, родил детей и мирно умер н почтенном возрасте шестидесяти четырех лет. Скончался от апоплексического удара. Ну вот. Теперь ты знаешь, что я немного англичанин.

– И к тому же в душе – борец за шотландскую независимость. Только не говори этого никому, если вдруг поедешь в Лондон. – Я была рада, что история закончилась.

Мы выпили за шотландцев, потом за историков, потом за свободу самоопределения и новый шотландский парламент. Было уже поздно, пора возвращаться в гостиницу. Я предчувствовала, что просплю автобус и завтра. Андрей предложил немного пройтись пешком, чтобы я могла посмотреть на город ночью, и вернуться на такси в «Королеву Мэри».

Мы были в самом центре Эдинбурга. Улицы уже опустели, лишь изредка мимо проезжали одинокие автомобили. Светились витрины и знаменитые красные телефонные будки. Над Старым городом возвышался величественный собор Сент-Джайлс, наполненный изнутри мягким желтоватым светом. Весенний воздух был не по-городскому чист. Пахло свежестью моря и почему-то солодом. Этот теплый, хлебный запах внушал чувство спокойствия и домашнего уюта.

Моя сонливость неожиданно прошла, и я чуть ли не с раскрытым ртом смотрела по сторонам. Ночной город казался удивительно мирным и уютным. Здесь не могло случиться ничего плохого. Я припомнила свою родную подворотню на Петроградской стороне и содрогнулась. Всякий раз, когда приходилось поздно возвращаться домой, задержавшись в гостях или в театре, я бежала от метро трусцой, втянув голову в плечи и вздрагивая при каждом шорохе за спиной. У метро было еще ничего, по крайней мере светло, но стоило свернуть за угол – и тут начинались такие трущобы с проходными дворами… Эдинбургские переулочки показались мне просто идиллическими. Хотя, несомненно, на них пролилось немало крови за многовековую историю города. Но я не хотела об этом думать. Я была рада, что никто не рассказывает мне об истории или архитектуре. Сейчас я хотела просто почувствовать дыхание города, хотя бы ненадолго представить себе, что здесь я не случайный гость.

– Что вы уже видели в Эдинбурге? – Гиббонс нарушил молчание и отвлек меня от нелегкого выбора: в каком из домов я хотела бы жить, в двухэтажном с красной черепичной крышей и садиком под окнами или в четырехэтажном с балконом, украшенном какими-то жуткими бестиями?

Не так много, если честно. Сегодня нас покатали по городу на автобусе, но ничего сногсшибательно интересного не рассказали. Да, мы выходили смотреть замок, несколько памятников… Завтра поведут в какой-то музей, а потом – слушать волынку. В общем, обычная программа для туристов.

– Вы знаете, сначала нам пообещали экскурсию в Стоунхендж, но я думаю, что это по ошибке. Все-таки Стоунхендж – в Англии. Далековато. А жаль – я давно мечтаю посмотреть на это таинственное сооружение. Я столько о нем читала…

– Вы говорите, Стоунхендж? Не думаю, что это возможно, ведь Стоунхендж находится на юго-востоке Англии, километров за шестьсот отсюда, – Гиббонс переглянулся с Андреем. Тот шел поодаль, но тут подошел поближе и кивнул.

– Я могу предложить вам кое-что не менее интересное, если вы сможете вынести несколько часов на автомобиле, бессонную ночь и после этого еще будете способны лазать по скалам.

Я была заинтригована. Что может сравниться со Стоунхенджем? Загадка Стоунхенджа до сих пор не разгадана. Его построили в каменном веке из мегалитов – огромных каменных плит – с неизвестной целью. То ли это храм, то ли астрономическая обсерватория – ученые сомневаются. Кто-то считает, что это следы пришельцев из космоса. И правда, как могли люди, единственным инструментом которых были каменные топоры, выстроить ровный круг из камней, вес которых измеряется десятками тонн? Им удалось разместить эти камни так, что четыре раза в год первый утренний луч солнца падает точно на определенную линию. И зачем им это понадобилось, ведь считается, что основным занятием первобытного человека было выживание. А может, мы недооцениваем умственные способности своих предков? Может, они знали что-то, чего не знаем мы?

– Стоунхендж действительно далеко и исхожен вдоль, и поперек, – голос Андрея вернул меня к реальности, – но в Шотландии еще есть уголки, куда не ступала нога туриста. Там сохранились нетронутыми сооружения, аналогичные Стоунхенджу, разве что меньших размеров. И что самое интересное, местные жители продолжают соблюдать обряды, история которых уходит в века. В один из таких уголков мы и собираемся. Если ты сможешь пропустить один день своего семинара – поедем с нами.

– А когда? Дело в том, что у меня как раз будет почти свободный день в четверг. Всю группу повезут в один из сохранившихся замков тринадцатого века. Я могу отказаться и поехать с вами.

– Прекрасно, именно в четверг мы и едем! Выезжаем с вечера в среду, к утру прибываем, оставляем машину в соседнем городке, а дальше – пешком. Сначала по лесу, потом по скалам. В предрассветном полумраке. Тебе не будут мерещиться чудовища за каждым кустом?