Последняя из своего рода. Том 2 - Валерия Веденеева

Мне было семь. Стоял жаркий летний день, напоенный терпкими ароматами распускающихся белых акрий и сиреневого куста тши–уни. В гиммее, в моей опочивальне, няня дремала на кушетке, уверенная, что и я крепко сплю за опущенным пологом своей кровати, а за дверью покоев терпеливо стояли стражники. Обычный день. А я сидела на берегу ручья, наблюдая за его зеленоватой, медленно текущей жизнью.

Потом что–то неясное отвлекло меня от любования светлыми змейками, копошащимися на дне, и заставило вскочить на ноги. Чье–то присутствие. Лес принадлежал только Шоралл, лес был недоволен вторжением и передал это недовольство мне.

Лес был намного больше, чем казался со стороны. Тоже магия, рассказывал отец, древняя и забытая. Теперь уже никто не умел сгибать пространство, вмещая в несколько акров земли сотни тысяч вековых гигантов, бесчисленную мелкую поросль, ручьи, озера, даже лабиринт подземных пещер… Внутренний лес — королевский заповедник дикой природы на лужайке перед парадным входом.

Лес вел меня вдоль ручья, и с каждым шагом ощущение чужого присутствия становилось все сильнее. Пока я не увидела, что именно так возмутило древнюю магию. Вытянувшись во весь рост, подложив под голову руку вместо подушки, на лужайке, словно на своей любимой кровати, мирно спал незнакомый мне эль–туань. Примерно того же возраста, что и мой старший брат, того же, пожалуй, роста и… И на этом вся схожесть между ними заканчивалась.

Камир, светловолосый, загорелый красавец, пронзительно синеглазый, и чужак — такой бледный, словно ему никогда не доводилось бывать на солнце, с жестковатыми чертами лица, с волосами, чернее которых невозможно представить… Я склонила голову, разглядывая спящего. Было в нем что–то притягательное, что–то правильное и неправильное одновременно. Но мог ли он, настолько непохожий на моих братьев, считаться красивым?

Вопрос оказался не из легких, и я глубоко задумалась.

Чужак открыл глаза. Только что крепко спавший, он очнулся меньше, чем за одно мгновение. Я, всегда долго и мучительно просыпавшаяся по утрам, была уже готова выразить ему свое восхищение, когда чужак посмотрел на меня. Один взгляд — и все мысли куда–то потерялись. Осталась лишь гулкая странная пустота.

Не знаю, сколько это длилось. Я стояла, оцепенев, забыв, кто я, что я, зачем я… Словно что–то менялось в тот миг во Вселенной, а я оказалась в самом сердце изменения. Весь простой мир моего детства раскололся на мириады осколков и собрался заново, и все это за несколько бесконечных мгновений.

Когда я очнулась, все оказалось одновременно и по–прежнему, и по–иному. Черноволосый эль–туань все так же смотрел на меня, только приподнял удивленно брови, словно ожидая объяснений. А на меня медленно нисходило осознание того, что этот эль–туань, даже имени которого я еще не знала, уже никогда не будет мне чужим, что каким–то непонятным образом он оказался вдруг частью меня, такой же, как мое тело, мои мысли, моя магия…

И сама моя жизнь словно бы разделилась на две неравные части: до этого изменения — и после.

Чужое присутствие заставило меня вынырнуть из воспоминаний. Я огляделась, ощущая, как нарастает тревога.

Дождь и не думал стихать: уже не капли, а сплошные струи звонким маршем барабанили по крыше беседки. Потоки воды, как густой туман, смазывали очертания. Вот по ступеням беседки поднялся смутный силуэт, но я не смогла различить ни лица, ни фигуры.

Вскочив на ноги, я собрала вокруг себя Нити, формируя из них кокон — жалкая защита, но это все, что я могла сейчас сделать.

— Прошу простить меня за вторжение, Ваше Высочество, — донеслось из глубины дождя, и силуэт нежданного гостя, наконец, обрел четкие формы. Не гостя — гостьи. Камила Крий, бывшая возлюбленная Седда, моего третьего брата, почтила меня непрошенным визитом. Я и не подозревала, что она выжила.

Чуть расслабившись, я вновь села на скамейку, но не распустила кокон Нитей. За последние месяцы все слишком перемешалось, и я больше не знала, чего ожидать от бывших подданных.

— Не уверена, что имею сейчас право на титул принцессы, — сказала я со вздохом.

Камила остановилась в паре шагов и смерила меня оценивающим взглядом.

— Действительно, — произнесла дочь Крийского герцога, и я вздрогнула от ее тона. Вгляделась внимательнее, подмечая произошедшие в Камиле изменения: болезненную худобу, неестественную бледность и жесткий, жестокий даже, блеск глаз. Эль–туань казалась совсем иной, чем год назад, когда я в последний раз видела ее.

— Стало быть, ты осознаешь, что потеряла право на свой титул, Риэль, — продолжила Камила, и я непроизвольно поморщилась от того, как она произнесла мое имя. Когда тебя столь сильно ненавидят, это… неприятно.

— Последняя из Шоралл, — Камила подошла ближе, и я торопливо отодвинулась.

— Почему вся твоя семья погибла, но ты осталась жива? — спросила дочь Крийского герцога, и ее голос прозвенел гневом. Не отвечая, я поднялась со скамьи и отступила к выходу из беседки, огибая Камилу по широкой дуге. За моей спиной сад тонул в дождевой воде; пустой сад, здесь были только я и Камила.

— Ответь мне, почему?!! — Камила сорвалась на крик, и я замерла, но не потому, что вдруг решила ей ответить. Нет, я просто наткнулась на стену Силы, и это была не магия эль–туань, не магия стихий, не магия рун. Прежняя я-Дух Бездны знала бы, что это такое, но я-смертная не имела ни малейшего представления. Пока я понимала только одно: сама Камила, магия которой всегда была слабее, чем моя, не сумела бы это создать.

— Почему? — прошипела эль–туань, и в ее зрачках отсвечивало безумие.

— Какое тебе дело до этого? — ответила я резко. — Ты теперь свободна. Все равно ты никогда не любила Седда…

— Не смей говорить о нем! — снова крик, полный боли и гнева. — Да что ты знаешь о любви? Что ты знаешь о том, как потерять самое дорогое?

Она сделала глубокий вздох и продолжила почти спокойно:

— Ты знаешь, что Седд любил тебя больше, чем братьев, чем родителей, чем меня? Когда он говорил о тебе, его голос, его взгляд… он менялся. Его милая сестренка, его солнышко, невинная малютка, ставшая прекраснейшей девушкой нашего королевства… Принцесса, которая, вместо мести за семью, предпочла спасти предателя, встала на сторону убийцы своих родных! Мервин Ан–Тоэль никогда не был одним из нас, его порченая кровь должна была однажды проявиться. Но ты, Риэль Шоралл… Какое оправдание может быть у тебя?

Я молчала, не отводя взгляда от Камилы, и пыталась одновременно если не пробить стену Силы, то хотя бы нащупать в ней слабое место, трещину, которая может расколоться от удара. Но стена плотно окружала беседку, закрывала ее со всех сторон, шла под ногами и нависала сверху. Я молчала, никак не отвечая на обвинения Камилы, но та едва ли заметила, что вся наша беседа — почти сплошной монолог. Ей не нужны были ответы. По ее глазам я видела, что все уже решено и приговор вынесен.