Повседневная жизнь Москвы в Сталинскую эпоху. 1930-1940 года - Георгий Андреевский

Конечно, у немцев были и есть основания гордиться собой. Возьмем, к примеру, немецкую пунктуальность и умение держать слово. Фашистские руководители, конечно, не могли пройти мимо этого обстоятельства. Гиммлер как-то сказал: «Мы требуем справедливости. Человек должен держать данное слово. Когда он сказал „да“, не требуется больше ни подписи, ни клятвы». Уважение к данному слову в немцах воспитал, конечно, не Гиммлер. Еще в ХIV веке некий Шерль писал: «Я не вижу в нас ничего общего с французами. Мы совершенно иначе относимся к данным нами обещаниям и иначе ценим наши клятвы». Свое превосходство над французами немцы выражали и символически. Их орел (птица Юпитера) на изображениях всегда побеждал символ Франции – петуха… Ну это так, к слову.

В том же XIV веке немцы стали печатать книги, возвышающие свою нацию. Автор одной из них, Ульрих Гугвальд, уверял своих соплеменников в том, что один из сыновей прародителя всех живущих на Земле – Ноя имел чуть ли не германское происхождение, а Бурхарт Вальдис в поэме о двенадцати древних германских королях провозглашал право германской нации на завоевание всего мира. Эта идея воплощалась не только в текстах, но и в книжных иллюстрациях. В напечатанной в 1573 году на латинском языке поэме Матиаса Гольцварта о превосходстве германской расы на одной из гравюр показан апофеоз Германии. Изображена Германия была в виде прекрасной женщины с короной на голове. В одной руке она держала скипетр, в другой – державу, а ноги ее попирали земной шар. Внизу красовалась надпись: «Германия, завоевательница народов».

Но будем справедливы к немцам. Не одни они ставили свою страну, свою нацию превыше всего. При том же Людовике ХIV некий Одижье накатал книгу о происхождении французов, в которой сообщал о том, что в 3464 году от Сотворения мира и за 590 лет до Рождества Христова их предки называли немцев вандалами, что Юпитер, Нептун и Марс были королями Галлии, а сам Галл, ее основатель, был не кем иным, как самим Ноем. Автор поведал миру также о том, что именно от французов пошли все божества Европы, все изящные искусства и все науки. Нескромно, конечно, зато патриотично.

Надо думать, что мысли эти не были мыслями народов Германии и Франции, но какую-то часть общества, и, возможно, наиболее агрессивную, они вдохновляли. И вот уже Фридрих Барбаросса пытается завоевать Италию, потом проникновение немцев в Прибалтику, раздел Польши, идея «Drang naсh Osten». Путь на Восток для немцев – путь войны. Для нас путь на Запад – путь эмиграции. Нередко этот путь смешон и жалок.

Профессор Горностаев в пьесе Тренева «Любовь Яровая», когда домработница Авдотья, расталкивая окружающих, лезет в машину, чтобы бежать из России в Европу, бросает в толпу полную горькой иронии фразу: «Пустите, пустите Дуньку в Европу!»

Достоинства европейской цивилизации, конечно, очевидны, и никто с этим не спорит. Чем дальше от Москвы на запад, тем становится чище и культурней. Уже Литва по сравнению с Россией и Белоруссией выглядит совсем иначе. Дома аккуратные, крашеные, на стенах цветочки, чисто, опрятно. Заборов не видно. Вместо них густой стриженый кустарник. И красиво, и не перелезешь. А как мы любим заборы! Заборы-стены, заборы-крепости. А есть еще заборы-помойки. На изготовление их идет все, что попадется под руку: палки, столбы, спинки железных кроватей, ободья от бочек, сломанные стулья. Все эти отбросы переплетены проволокой и бессмысленно торчат над цветами и зеленью. Для чего они? Препятствием для воров они не являются. За ними нельзя ни спрятаться, ни укрыться. Своим жалким видом они говорят лишь о том, что все, что за ними, – «мое». Но неужели это нельзя сказать каким-нибудь другим способом? Хотя бы таким, как это делают в Литве? Отсутствие чувства красоты – это ведь тоже признак варварства. А эти вопли баб на похоронах! Я был в Литве, когда там хоронили молодых парней, таможенников, расстрелянных на своем посту бандитами. Их было девять. На похоронах собрались девять матерей, девять жен, но никто из них не выл, не кричал, не рвал на себе волосы, как это делают русские, еврейки или уроженки Кавказа.

Позволю себе остановиться еще на одной нашей особенности. Не знаю даже, к чему ее отнести: то ли к опасному любопытству, то ли к непреодолимому желанию сделать пакость. О стремлении к разрушению, жертвой которого становятся телефоны-автоматы, остановки городского транспорта и прочее, я не говорю. Это общеизвестно и никого не удивляет. Но как не удивляться, когда человек, находясь в самолете на высоте десять тысяч метров, начинает ломиться в «аварийный выход»! А ведь именно такую картину мне довелось увидеть, и, надо признаться, я почему-то постеснялся остановить экспериментатора. Или другой случай: ученики одного из старших классов в Краснодарском крае принесли на урок минометную мину. (Таких мин по нашим лесам со времен войны разбросано немало.) Учительница попросила мальчиков не отвлекаться и не трогать мину. Ее, конечно, никто не послушал. Более того, один из учеников взял большой школьный циркуль, которым чертят на доске, и стал ковырять мину его острым концом. Другой смышленый мальчик при этом заметил: «Щас жахнет». Он оказался прав. Мина действительно жахнула. В результате – шесть трупов и несколько раненых. Учительница осталась жива. Тем урок и закончился. Урок на всю жизнь.

За дикие, неоправданные поступки, пьянство и многое другое европейцы не очень жалуют русских, видя в них если не варваров, то уж полуварваров наверняка. А образ «загадочной русской души» в их сознании возник, скорее всего, от неспособности рационального европейского ума объяснить нелепые поступки их восточных соседей. «Каждый народ имеет свои достоинства, но имеет и недостатки, – писал Даниэль Дефо. – Возьмите русских, сколько урона им приносит приверженность к необузданным страстям!» Обжорство, пьянство, сумасшедший карточный азарт, короче, все, чему мы так непринужденно и легко предаемся по своей распущенности и отсутствию воли, воспринимается европейцами как проявление «необузданности страстей». Другую особенность русского характера подметил Фридрих Ницше, который изрек: «Говорят, у злых людей нет песен. Почему же у русских есть песни?» В устах провозвестника фашизма это звучало как комплимент. Возможно, Ницше прав.

Легкость перехода русского человека в отношениях с себе подобными от равнодушия и даже симпатии к озлоблению и ненависти не позволяет говорить о мягкости нравов в России.

Специалисты по русской истории 3-й фашистской танковой армии капитан Штрик-Штрикфельд и доктор Штольте в докладе о русских вообще и о формировании их национального характера в частности писали: «… непосредственность и наивность мысли, внезапная перемена в настроении и опасная склонность к утопии характеризуют этот тип… Упорная работа на скудных участках земли на севере сделала этих людей сильными, долгая зима воспитала выносливость… для русских характерны непримиримость, социальная ненависть». Эти, последние, черты русского характера немецкие специалисты объясняют бесправием и рабством, в котором несколько веков жил русский народ, попадая под власть то Европы, то Азии. Особое место в докладе было уделено вопросам религиозности русского народа. Причину своеобразия русских немецкие ученые увидели также в насаждении и проповедовании в России «самой закоснелой формы христианства – православия идейно незрелому народу и в сдерживании развития светской культуры». Отсюда, по их мнению, возникла исключительная набожность русских и их глубокая мистическая вера в обряды. Положение, по мнению авторов доклада, усугублялось еще и тем, что после захвата Константинополя турками Москва стала единственным центром православия, и чувство своеобразности веры стало частью русского национального самосознания. Безраздельному господству церкви в духовной жизни народа способствовало еще и то, что Россия не знала ни рыцарства, ни гуманизма, ни ренессанса. Не знала она, к сожалению авторов доклада, и антисемитизма с расовой точки зрения. Это правда. В России антисемитизм не мешал русским и евреям дружить, любить и обзаводиться детьми.