Джек Ричер, или В розыске - Ли Чайлд

– Она терпеть не может ездить на машине.

Джек тоже промолчал.

Они медленно продвигались вперед. Полицейские действовали по определенной схеме, и вскоре Ричер ее понял: они просили открыть багажник только в том случае, если в машине сидел один человек. А это означало, что предположение Кинга о сбежавшем заключенном не соответствует действительности. Он вполне мог спрятаться в багажнике машины, в которой ехали два, три или четыре пассажира. Или даже пять, или шесть, или целый автобус. Значит, копам сообщили об одном водителе, который везет что-то очень большое и плохое. Наркотики, бомбу, оружие, краденые товары – да все, что угодно.

Они медленно ползли вперед и вскоре оказались третьими в очереди. В обеих машинах перед ними сидели одинокие водители, и у обоих проверили багажники. Обоим махнули, чтобы те проезжали. Маккуин подкатил к посту и остановился там, где ему велел коп. Один из полицейских встал перед капотом и осветил фонариком номера. Еще четверо подошли с обеих сторон и посветили фонариком на переднее и заднее сиденья, затем пол и сосчитали пассажиров. После этого коп, стоявший около капота, шагнул в сторону, а тот, что находился ближе всех к Маккуину, быстро махнул рукой, показывая, что тот может ехать.

Маккуин покатил вперед, принялся крутить руль, резко свернул налево, потом направо, и вот уже перед ними раскинулась тысяча миль открытого пространства. Он с облегчением выдохнул и поудобнее устроился на своем месте. Кинг, сидевший с ним рядом, тоже выдохнул и поерзал на сиденье, затем Маккуин нажал на педаль газа, машина сорвалась с места и понеслась на восток, словно впереди их ждали неотложные дела.

Через минуту за ограждением Ричер увидел, как в противоположном направлении на такой же огромной скорости мчится другой автомобиль – темный «Форд Краун Виктория» с мерцающими голубыми огнями на решетке. Не вызывало сомнений, что это правительственная машина, которая спешит по каким-то срочным делам.

Темный «Краун Виктория» являлся машиной ФБР, принадлежавшей офису в Омахе. Дежурный офицер, получив звонок Гудмена, отреагировал мгновенно. Шериф произнес слово «профессионалы», а это по меркам ФБР означало организованную преступность, которая была их любимым блюдом, потому что такие дела влияли на репутацию, а также позволяли получить повышение и прославиться. На место преступления немедленно отправили ветерана, прослужившего в Бюро двадцать лет, имевшего награды, высокую квалификацию и опыт, и заслужившего уважение своих коллег.

Ее звали Джулия Соренсон, на днях ей должно было исполниться сорок семь лет, и она прослужила в Омахе чуть меньше сорока семи очень счастливых месяцев. Омаха – это не Нью-Йорк или Вашингтон, но и не какая-то там дыра. Например, не Сибирь. Даже близко не лежала. По неизвестным истории причинам, преступления следуют за железнодорожными рельсами, а в Небраске расположены самые крупные депо в стране. Так что способности Соренсон пришлись тут как нельзя кстати. Она не испытывала на новой работе ни разочарования, ни раздражения.

По дороге Джулия позвонила на мобильный телефон Гудмена, сказала, что скоро приедет, и договорилась через час встретиться с ним на месте преступления.

Гудмен находился в своей машине, когда она ему позвонила. Один его заместитель охранял место преступления и караулил свидетеля, остальные блокировали дороги, ведущие в другой округ. В результате он остался единственным свободным копом и поэтому разъезжал в поисках ярко-красной машины.

Его округ был большим, но с точки зрения географии не представлял особых проблем. Век назад кто-то нарисовал на карте квадрат, который так и остался. Квадрат пересекался в двух местах – сначала двухполосной дорогой, идущей с запада на восток, а потом – такой же, сверху вниз. Две дороги встречались примерно в центре квадрата, образуя перекресток, вокруг которого вырос город с населением восемь тысяч человек.

Движение с востока на запад и с запада на восток через округ было не слишком напряженным, потому что автострада между штатами, находящаяся в пятидесяти милях к северу, шла параллельно и брала на себя большую часть нагрузки. А вот в направлении с севера на юг дела обстояли значительно хуже, потому что машины двигались в сторону шоссе между штатами и обратно. Местным бизнесменам понадобилось около пяти минут, чтобы это понять, и примерно в трех милях к северу от города появилась длинная неровная дорога с заправками, где продавали газ и дизельное топливо, имелись мотели и кафе, бары, и магазины, и коктейль-бары. Обычные горожане считали это место еще одним деловым районом, в то время как поборники нравственности называли Городом греха. Он подчинялся тем же законам и правилам, что весь штат, но на протяжении пятидесяти лет законы и правила действовали там не так строго. В барах стояли автоматы для игры в кено[6]и покер, в коктейль-бары приходили посмотреть на стриптиз; ходили слухи, что в мотелях процветает проституция, а в результате в закрома штата текли полноводные реки денежных поступлений.

Движение в обе стороны, совсем как двухполосная дорога.

Гудмен направлялся именно туда, но не по соображениям морали, а просто потому, что это место было последней остановкой перед шоссе и там имелось огромное количество заброшенных стоянок, давно закрывшихся заведений и стен из шлакобетона без окон. Если тебе нужно спрятать где-то машину, на которой ты собираешься потом сбежать, и добраться до нее без проблем, лучшего места в городе не найти.

Шериф проехал перекресток и оставил позади респектабельную часть города. Дальше шло поле, засеянное соевыми бобами, за ним на целые четверть мили на обочине выстроились старые сельскохозяйственные машины. Все они были выставлены на продажу, но некоторые прождали покупателей так долго, что насквозь проржавели. Затем снова бобы – и вдалеке сияние огней Города греха. По обе стороны дороги расположились заправочные станции, одна на восточной, другая – на западной, обе размером с парковку у стадиона. Они предназначались для восемнадцатиколесных грузовиков; обе ярко освещали прожектора, установленные на высоких столбах, а вывески, сообщавшие, какой компании они принадлежат, висели так высоко, что их было видно на многие мили.

Между ними по обе стороны дороги под разными углами пристроились кафе, мотели, бары и магазины. В некоторых горел свет, в других – нет, все они стояли в гордом одиночестве на парковках из битого камня. Некоторым удалось продержаться пятьдесят лет, другие давным-давно умерли и заросли сорняками.

Гудмен начал поиски на восточной стороне двухполосной дороги, медленно, держа одну руку на руле, другой направляя ручку прожектора, установленного на крыше над ветровым стеклом, объехал кафе, куда время от времени заходил. Он проверял припаркованные автомобили. Затем он взглянул на задний выход, миновал мусорные баки и покатил вперед. Сделал круг возле коктейль-бара и мотеля, но ничего не нашел. На заправке в конце дороги пара седанов с помятыми бамперами стояли около пункта замены машинного масла, но ни один из них не был красным, а судя по грязи на ветровых стеклах, они провели там довольно много времени.