Душа темнее ночи - Марина Серова

– О! – обрадовалась мне Татьяна. – Пойдем выпьем! У тебя есть?

Я отрицательно покачала головой. Танька по-детски обиженно скривилась.

– А ты кто? – наконец поинтересовалась квартирная хозяйка. – Что-то я тебя не помню…

– Я – твой новый жилец. Вместо Володьки, – пояснила я.

Танька нахмурила белые бровки:

– Так ведь он помер!

– Вот поэтому, – наставительно проговорила я, – вместо него теперь я живу в той комнате. И плачу тебе полтинник в сутки. Так что выдай мне ведро и тряпку.

– Зачем?! – изумилась хозяйка.

– Секрет, – ответила я.

– Да здесь сроду такого не было! – пожала плечами Танька. – Тряпок полно, бери любую! – И хозяйка широким жестом обвела свои хоромы. – А ведро Колька пропил, извини.

– Ладно, я что-нибудь придумаю, – пообещала я и покинула кухню.

Примерно полдня ушло у меня на то, чтобы привести комнату покойника Володьки в приемлемый вид. Первым делом я отправилась в магазин и сделала кое-какие покупки. Ведро и швабра шли в моем списке под номером первым и вторым. Я сгребла вещи покойника в черный пакет для мусора и, мысленно попросив у Володьки прощения, вынесла все это на помойку. Оставила только стопку книг и гитару. Я взяла инструмент в руки, тронула струны… Нет, играть на гитаре я в прошлой жизни точно не умела. Потом я принялась за уборку. Когда часы на здании вокзала показали час дня, я присела передохнуть. В это время дверь приоткрылась и в проеме возникла голова Таньки. Хозяйка вытаращила глаза:

– Ты это… чего это здесь наделала-то?!

Я вздохнула и объяснила:

– Понимаешь, раз я тут живу, значит, все должно быть по-моему. Мне нравится, когда пол видно, понимаешь? И окно должно пропускать свет. А что, какие-то проблемы?

– Да нет. – Танька смотрела на меня как на ненормальную. – Охота тебе молодость свою тратить на уборку?!

– Охота! – твердо ответила я, и Танька скрылась, перед тем покрутив пальцем у виска.

Так началась моя жизнь в шалмане. Вскоре она вошла в привычное русло, и небольшие странности, присущие этому чудному месту, перестали вызывать у меня удивление.

Владелицей большой коммунальной квартиры была Танька Черная. Когда-то давно остальные комнаты населяли какие-то соседи, но никто не мог долго выносить круглосуточного веселья, царившего в шалмане, и соседи куда-то делись.

Каждую ночь в огромной квартире на продавленных кроватях и просто на полу ночевало не меньше двух десятков человек. Причем только половина жильцов была постоянными, остальные менялись. Шалман притягивал к себе всякую странную публику со всего города. Спившиеся йоги, веселые поддатые бабенки с фонарями под каждым глазом, профессиональные бродяги, что останавливались на пару ночей отдохнуть и подкормиться, а потом отправлялись в свои бесконечные странствия по нашей необъятной родине – кого тут только не было! Однажды утром я обнаружила на полу своей комнаты совокупляющуюся парочку. На мои вопросы, что, собственно, они здесь делают, мужик, оторвавшись всего на пару секунд от своего приятного занятия, сообщил мне, что они практикуют тантрический секс, посоветовал спать спокойно и продолжил процесс. Я пожала плечами, перевернулась на другой бок, накрылась одеялом с головой и заснула. Но в тот же день поставила задвижку на дверь своей комнаты.

В другой раз на кухне меня подловил старичок в красном берете. У старичка в руках был блокнотик, в котором он проворно черкал карандашом. Старичок вежливо попросил разрешения сделать с меня набросок, потому что у меня «интересный типаж». Я хмуро кивнула и принялась за еду – после смены я всегда была голодна как волк. Когда минут через пятнадцать старичок вручил мне готовый портрет, я присвистнула. Это был сделанный легкими штрихами, уверенной профессиональной рукой портрет женщины с правильными чертами лица и ежиком едва отросших волос на бритой голове. Неужели это я?! Я сунула художнику денег. Он принял плату за работу с достоинством профессионала и удалился из шалмана. А я в тот же день купила и повесила у себя в комнате маленькое зеркало.

Днем жизнь в шалмане замирала. Его обитатели спали до обеда, а потом выходили на охоту. Предметом этой охоты могло быть все, что угодно: сплющенные жестянки из-под пива, картон и бумага, пластиковые бутылки. Все это можно было сдать в переработку за очень небольшие деньги. Кто-то пытался подрабатывать – в основном таская тяжести или копая канавы. Но большинство обитателей шалмана было хронически неспособно к регулярной работе. Кто-то пробовал воровать, но обычно это заканчивалось плохо – с такой замедленной реакцией и напрочь спаленными дешевым алкоголем мозгами за криминал лучше не браться.

Однажды амбал Миша предложил мне «взять сейф тут неподалеку». Мне стоило большого труда отказаться. «Ну ты же умная баба! – гудел Миша и умильно заглядывал в лицо. – С тобой мы все провернем по-умному! Не с этими же мне идти!» Вскоре после этого Миша пропал. Понятия не имею, что с ним случилось.

Из постоянных жильцов самой яркой фигурой был Колька. Назойливый, как навозная муха, но совершенно беззлобный, он был родом из деревни. Отсидел за драку, в которую ввязался по пьяни, и домой уже не вернулся. Зона его сломала. Зубов в его улыбчивом рту почти не осталось, и голова сделалась абсолютно лысой, несмотря на то что лет Кольке было не так уж много. На голом черепе виднелись жуткого вида шрамы, а небесной голубизны глаза смотрели как будто издалека, словно Колька постоянно сомневался: а с ним ли все это происходит? Несмотря на свое юродство, Колька умел быть очень практичным, именно он притаскивал в шалман новых жильцов.

Расценки у Таньки были самые демократичные. Койка – червонец, комната – полтинник. Думаю, хозяйка вообще не брала бы денег за постой, настолько ей нравилась веселая компания, но Колька собирал дань и отдавал Татьяне, гордясь своей ролью контролера.

Танька была, что называется, без царя в голове. Она ложилась в постель с каждым, кто позовет, но утверждала, что любит одного Кольку, и считала себя его невестой. Прозвище Черная она присвоила себе сама в честь знаменитой цыганки Ляли Черной, исполнительницы романсов. Петь Танька не умела, но иногда пыталась. Днем хозяйка ходила в трениках и майке, а по вечерам переодевалась в свое замечательное кимоно.

Время в шалмане летело незаметно. Я купила календарь и повесила его на стенку. Во-первых, красиво, а во-вторых, надо же иметь хоть какое-то представление о времени, правда? Закончился август, пролетел сентябрь. Моя жизнь вошла в накатанную колею. По ночам я работала на разгрузке. Я больше не ходила на вокзал в составе «инвалидной команды», которую хитрый бригадир использовал на бросовых работах, чтобы сэкономить. Теперь я работала в бригаде настоящих «грузил» – это были мрачные мужики, в основном приезжие. Никто из них не тратил время на разговоры и перекуры. Мы вкалывали в хорошем темпе, получали свои деньги и расходились, не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания». Сначала эти мужчины с удивлением поглядывали на меня, но потом привыкли и уже не обращали внимания на то, что я женщина. После двух месяцев такой работы мои мышцы пролегали под кожей как веревки. Я могла поднять такой же вес, как здоровенный мужик. Петрович не уставал восхищаться моими талантами (это заставляло остальных работать быстрее). Я вполне прилично зарабатывала. Купила себе нормальную одежду и обувь. Приспособилась ходить в сауну по соседству с вокзалом – пользоваться Танькиным душем можно было только в резиновых сапогах. Ну, или в костюме полной химической защиты.