С тобой и без тебя - Шэрон Кендрик

— Фактически я не покупала его... — начала Алессандра.

Но Камерон прервал ее вопросом:

— Тогда кто же его купил?

— Компания.

— Компания? — повторил он тихим, полным сарказма голосом, и его серо-голубые глаза совсем сузились. — Вот как?

— Да, именно так! — огрызнулась она. Камерон поднял свои темные, красиво очерченные брови.

— Как интересно! Должен сказать, мне никогда не приходило в голову заниматься покупкой одежды для моих сотрудниц, — намеренно подчеркнул он. — Особенно очень дорогих платьев, которые больше демонстрируют, чем скрывают. Одежды, рассчитанной только на то, чтобы перевернуть мужчине душу. — Он смотрел ей прямо в глаза, и на его холодном лице был написан высокомерный вопрос. — Возможно, именно это Эндрю имел в виду?

— Эндрю не имел к этому никакого отношения! — парировала она гневно.

— Нет? — Было ясно, что он не верит ни единому ее слову. — Он только оплатил счет, не так ли?

— О, я не хочу разговаривать с тобой, когда ты в таком настроении! — отрезала Алессандра, сделав движение, чтобы обойти его, но он остановил ее, схватив за обнаженную руку, и это, несмотря на ее гнев, возбудило в ней радостное желание чувствовать его прикосновения. Она посмотрела на него, ее глаза широко раскрылись в немой мольбе. — Камерон?.. — сказала она шепотом.

Но в его лице не было ответных чувств.

— И Эндрю помог тебе выбрать — честно? — Он произнес имя Эндрю иронически мягко, и в его голосе прозвучала угроза, которая была ей незнакома.

— Что... что ты говоришь? — Она запнулась, заметив пламя ярости в его глазах.

— Прослушай автоответчик, — вкрадчиво предложил он и отпустил ее руку.

Алессандра направилась на своих высоких, тонких каблуках к автоответчику, как робот, чувствуя, что этот холодный взгляд серо-синих глаз никогда не отпустит ее.

Она нажала кнопку сообщений, и развязный голос Эндрю разнесся по всей квартире:

— Алессандра, ты уже здесь? Сейчас десять часов, и я хочу проверить, что ты благополучно добралась до дома. Детка, звякни мне, как только придешь, если получишь мое сообщение!

Проклятый Эндрю со своими глупыми выходками! Алессандра быстро повернулась к мужу.

Ей вовсе не хотелось, чтобы возвращение Камерона домой было таким, совсем нет.

— Я объясню, — начала она, но Камерон покачал головой и подошел к ней мягкими шагами, которые заставили ее сердце забиться.

— Так это Эндрю помогал тебе выбирать платье? — спросил он снова, останавливаясь в нескольких дюймах от нее. — И ему понравилось, как плотно оно тебя облегает? Так, что, когда твои соски набухают, как теперь, они становятся видны сквозь шелк и кажется, что на тебе вообще ничего нет, — грубо настаивал он.

Бессмысленно доказывать, что это происходит только при нем, что только с Камероном ее грудь находится в постоянном возбуждении. Она видела по его лицу, что он не слушает ее.

— Интересно кое-что еще, — продолжал он, и Алессандра поняла, что он точно знал о воздействии, которое производил на нее. — Носишь ли ты трусики под платьем? — Его глаза сверкнули. — А что говорит Эндрю?

Алессандра чувствовала, как охватывающее ее желание растекается по всем уголкам тела, она ощущала такое возбуждение, что вся гордость куда-то испарилась. И вместо того, чтобы выбежать из комнаты подальше от его отвратительных обвинений, она не могла сдвинуться с места; ее кожа пылала. Презирая себя, она заранее знала, чем мог закончиться этот бурный конфликт.

— Можно? — спросил Камерон, и его длинные пальцы начали перебирать шелк платья на бедрах, пока не стали видны ее крошечные черные трусики. — О, — протянул он саркастически, — ты что-то носишь. — Его палец скользнул внутрь, и Алессандра задохнулась от возбуждения и удовольствия. — Но ты же не оставишь их на себе, правда, моя любовь? — продолжил он, затем решительно стянул вниз тонкую ткань одним быстрым, уверенным движением, и трусики сползли с ее ног на пол.

Камерон поднял Алессандру на руки, опустил на ковер и наконец-то начал ее целовать. Она хотела вызвать в себе обиду или гнев, но была так влюблена в этого мужчину и такая страсть сжигала ее изнутри, что она решила простить ему чудовищный приступ ревности и сама начала целовать его. Страстно.

— Камерон! — простонала Алессандра. — О, Камерон...

Но он молча целовал ее, поглаживая внутреннюю поверхность бедер, пока она уже не смогла больше выносить сладостную муку и не начала расстегивать его ремень и брюки со страстной поспешностью.

Алессандра слышала, как он издал низкий стон, когда отодвинул ее руку, чтобы быстро освободиться от одежды, и затем лег и погрузился в нее, так страстно, как никогда до сих пор; она почти лишилась сознания от ощущения физического удовольствия.

Она была так лихорадочно возбуждена, что удовлетворение пришло почти сразу. Камерон мягко засмеялся своей победе, ощутив конвульсии ее плоти, прежде чем сам издал последний беспомощный вздох.

Они лежали на ковре, переводя дыхание, и внезапное чувство стыда окатило Алессандру как ледяной водой. Потому что теперь, когда ее предательское тело было удовлетворено, достоинство и гордость возвратились.

— Убирайся от меня, ты скотина! — Она попыталась оттолкнуть его.

А Камерон и не сопротивлялся. Он легко вскочил на ноги, быстро натянул брюки, затем нагнулся и сгреб ее в охапку. Алессандра вгляделась в его лицо; хотя резкость исчезла, однако все еще было совершенно невозможно понять, о чем он думал. У него всегда был вид человека, который что-то немного утаивал, и это одновременно расстраивало и очаровывало ее. Он был как разобранная головоломка, которую невозможно собрать. Это была одна из черт его характера, которые привлекали ее к нему, однако заставляли сохранять осторожность при общении с ним.

Камерон направился в спальню, и Алессандра сердито забарабанила кулаками по его груди.

— Оставь меня! — требовала она. — Немедленно отпусти!

— Нет!

— Я позову полицию!

— Не поздновато ли для воплей о помощи?

— Нет, черт возьми, самое время! — горячо запротестовала она.

— Тогда кричи, — произнес Камерон, но было что-то странное в его интонации.

Она услышала легкую дрожь отвращения, исказившую его голос, и, решив быть до конца честной, отрицательно покачала головой так, что ее волосы рассыпались в темноте серебряным облаком.

— Я не буду кричать, Камерон, — сказала она спокойно. — Потому что не хочу врать. Никакого нападения не было.

— Тогда насилие. — Он опустил ее на кровать и наклонился над ней, его глаза внезапно потеплели. — Прости меня, любимая.

Алессандра заставила себя не таять сразу же под ласковым взглядом его глаз. Она откатилась на край кровати и швырнула свои туфли на ковер, не заботясь о том, где они приземлятся, затем села и начала отстегивать черные чулки от шелкового пояса и спускать их вниз по своим длинным ногам.