Твоя по принуждению - Алиса Ковалевская

— Знаешь, что я понял? — его сиплый голос будоражил. — Зря я возился с тобой. Баб нужно трахать. Особенно таких, как ты, — глухо прорычал, наматывая на кулак мои волосы, и вошёл до упора.

Я закричала. Рихард потянул меня назад и принялся входить так быстро, что я задыхалась. Скребла ногтями по столу, всхлипывала и не находила в себе сил воспротивиться ему.

— Теперь всё будет по-другому, — потянул сильнее, лизнул скулу, слезинку, выкатившуюся из уголка глаза. — Запомни это.

— З-зачем ты мне всё это говоришь? — запнулась, глотнула ставший густым и словно лишённым кислорода воздух. Попробовала повернуться к нему, но он сжал волосы так сильно, что я поморщилась.

Он действительно трахал меня. Ритмично двигал бёдрами, насаживая на себя. Низ живота тянуло, а по телу прокатывались тёплые волны. Я уже успела забыть, что способна чувствовать. То, что происходило, было отвратительно — примитивный грубый секс. Он брал меня, как дешёвую шлюху, тяжело дышал и говорил мерзости, а моё тело откликалось на это.

— Рихард, давай… — зашептала, плохо понимая, что хочу сказать. О чём попросить.

Опять попыталась повернуться. Он не дожидался этого — сам дёрнул назад и обхватил за горло. Нашёл мой рот и накрыл своим. Мне не хватало воздуха, я задыхалась, а он имел меня и целовал так, что я даже не могла подстроиться под это безумие.

— Никаких «давай», — рыкнул он и опять сунул язык в мой рот. Поцеловал глубоко и жадно. Оттолкнул и, взяв обеими руками, заставил меня выпятить зад.

— Вот на это ты только и годишься, — рычание и размашистое проникновение. Мой вскрик, и его шумное дыхание, сменившееся удовлетворённым, сиплым: — Да…

Он пульсировал во мне, наполняя спермой. Внизу живота было горячо. Моё собственное возбуждение требовало выхода, завершения. Кровь бежала по венам быстро, перед глазами стоял туман.

— Неплохо, — он несколько раз небрежно шлёпнул меня по заду. — Но я ожидал большего.

Я приподнялась на дрожащих руках. С непониманием посмотрела на него.

— Как ты не умела трахаться, так и не умеешь, — выговорил он, застёгивая ремень. — Неудивительно, что Афанасьев решил от тебя избавиться. Ты напоминаешь кусок моцареллы с подошедшим сроком годности — жрать можно только с голоду.

— Скотина, — прошипела я.

К глазам подступили слёзы. Так резко, что я не успела справиться с ними. Грудь обожгло болью и досадой, сердце превратилось в жалкий комочек. Губы Рихарда презрительно искривились.

— Теперь всё будет по-другому, — повторил он, глядя мне в глаза. — Я тебя предупредил.

Сказав это, он вышел из кухни. Я выпрямилась. Ноги подкашивались, коленки дрожали. Не помня себя, подошла к двери и ухватилась за косяк. Хотела было пойти за Рихардом, хотя зачем, толком не знала сама.

Входная дверь хлопнула, и в этот же момент по лицу потекли слёзы.

— Ненавижу, — всхлипнула я в пустоту и потихоньку заскулила.

Глава 3

Только оставшись одна, я в полной мере почувствовала собственную уязвимость. Стены квартиры мало чем отличались от стен тюремной камеры — я была всё той же пленницей. Разница заключалась в одном — сейчас у меня была надежда.

Подняв с пола халат, я укуталась в него. Вытащила из рюкзака дочери телефон и, вернувшись на кухню, открыла фотографии. Листала и мысленно просила свою девочку потерпеть. Представила радугу из трёх ярких полосок: серебристая — счастье, синяя — спокойствие, алая — любовь. Мысленно протянула ниточку от своего сердца к её. В огромном доме Дмитрия, где все были друг другу чужими, за ней наверняка приглядывала няня. И всё. Дмитрий никогда не был щедрым на чувства. Порой мне даже казалось, что он совсем не любит дочь. Может быть, если бы я родила мальчика, он проявлял бы к нему больше интереса. Скорее всего.

— Я сделаю всё, чтобы ты была со мной, — прошептала, коснулась экрана — пальцем провела по чёрным, чуть вьющимся волосам. Моя маленькая красивая девочка.

Вздохнула и отложила телефон. Внизу живота ныло. Когда у нас с бывшем мужем в последний раз был секс? Год назад? Может быть, и больше. Он не прикасался ко мне уже очень давно, и меня это радовало. Потому что его прикосновения давно не вызывали ничего, кроме отвращения и желания, чтобы всё скорее закончилось.

Я дотронулась до живота через халат. Сжала ткань. Вкус обиды и горечи, оставленный словами Арда, стал сильнее.

— Ты должна выдержать всё, — сказала я самой себе. В пустой кухне они показались очень громкими. — Ради Алисы должна.

Прозвучавшее вслух имя дочери помогло мне собраться с силами. Я встала и тут же зашлась кашлем. Голова закружилась, меня резко повело в сторону. Чтобы не упасть, схватилась за край стола, на котором только что Ард поимел меня, как бульварную девку.

— Этого ещё не хватало, — приложила ладонь ко лбу. Наверное, у меня всё-таки поднялась температура, потому что чувствовала я себя отвратительно. Хотя от чего тело горело особенно сильно именно в тех местах, где до меня дотрагивался Агатов, сказать было сложно. Или как раз наоборот — не сложно. Моё тело помнило его. Я помнила его.

Осмотрела кухню, с грустью вспоминая ту, другую, из нашего прошлого. Крохотная, со старыми, ещё советских времён шкафчиками и колченогими табуретками.

Поспешно отогнав воспоминания, я поставила чайник. Когда-то нам казалось, что впереди вся жизнь. Она действительно была впереди, только сложилась не так, как мы представляли. По крайней мере, не так, как представляла я.

Семь лет назад

— Твой Мухтар приехал, — мама зашла в комнату и скептически осмотрела меня.

Торопясь, я выронила серёжку, которую всё никак не могла вставить в ухо. Посмотрела на маму с недовольством.

— Я же просила тебя не называть так Рихарда.

— А я просила тебя найти себе кого-нибудь получше, — мгновенно ответила мама. — Ты меня послушала?

— Мы с тобой уже много раз об этом говорили, — примирительно. Спор бы ни к чему не привёл, а я и так опаздывала.

Мы с Ардом договорились встретиться в семь. Обычно я не задерживалась, но сегодня всё буквально валилось из рук. Непонятное тревожное чувство, появившееся с самого утра, никак не желало отступать, и это мешало мне.

— Мам, хватит, — её молчание было уж слишком откровенным. Вдев-таки серёжку, я подошла к ней и дотронулась до руки. — Я люблю его и тебе придётся с этим смириться.

— Что он может тебе дать? Тина, ты же должна понимать…

— Я всё понимаю, — перебила её. Взяла сумку. Ремешок неожиданно выскользнул, и сумка упала мне на ногу. — Да что же такое, — шепнула под нос. Старенький ремень лопнул. Давно нужно было сменить его, но мне было не до этого.