Любовь по правилам и без - Анастасия Соловьева

Всю ночью платье сохло в ванной на вешалке, а утром мы проснулись от пронзительного Танюшкиного крика:

– Алла, его нет! Нет!!! Оно исчезло! Алла, смотри!

Я села на кровати, не в силах открыть глаза, тем более понять, что происходит. Сознание в полной мере вернулось ко мне лишь после того, как я услышала грозное восклицание Стива:

– Таня! Как ты себя ведешь?! Врываешься без стука в родительскую спальню! Немедленно выйди отсюда. Сейчас так рано, мы еще спим!..

– Сейчас без десяти восемь! – не уменьшая громкости, ответствовала Танюшка. – Тебе пора вставать! Скажи спасибо, что я тебя разбудила! – С этими словами обиженный ребенок покинул территорию родительской спальни.

– Спасибо скажи!.. – ворчал после ее ухода Стив, а я бессильно откинулась на подушку, стараясь побыстрей проснуться, а заодно и постичь только что случившееся.

Произошло же на самом деле несколько вещей.

Во-первых, пятно! Его больше нет! Мое любимое синее платье, пройдя курс реабилитации, снова возвращается к жизни! И значит, у меня есть в чем пойти на праздник.

А где же тогда радость, столь естественная и законная в такой ситуации? Радости нет. Это так всегда. Даже самая большая и светлая радость всегда омрачается какими-нибудь многочисленными мелкими неприятностями. А уж победа над пятном – да это просто смешно!..

Это мне смешно – сорокалетней женщине. А моей Танюшке всего одиннадцать. Она обрадовалась, и очень серьезно. И меня обрадовать захотела. Поэтому и ворвалась в нашу спальню с радостным криком. Но Стив!.. Мужчины вообще к таким вещам нечувствительны. Им чужд этот уютный мирок маленьких радостей и сюрпризов.

Да ради бога! Это же личное дело каждого!.. Но будь ты по крайней мере деликатнее. Сам понимаешь: перед тобой девочка. Ребенок!..

В прошлом году, когда мы только удочерили Танюшку, нам предложили воспользоваться услугами детского психолога, и мы взяли у него несколько консультаций. Психолог говорил много и пространно, из его речей я вынесла лишь прописные истины, вроде: никогда не повышайте голоса, но умейте настоять на своем, не прибегая к крикам и репрессивным мерам.

А Стив взял и пренебрег этим золотым правилом! Свел на нет нашу маленькую радость и мало того – обидел Таню...

Я открыла глаза и взглянула на часы. Восемь. Стив лежал недвижимо с закрытыми глазами. Досыпал ли, боролся ли со сном – неизвестно.

– Пора вставать, – железным тоном сообщила я. Пусть почувствует, каково это получить удар в самую неожиданную минуту. И выждав немного, повторила: – Пора вставать.

– Что-то не так? – слабо поинтересовался Стив, покорно сползая с кровати.

– Все так, – продолжала я железным голосом. – Все так. Или почти все.

– Почти?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Да. Но, Алена... Мы же, наконец, должны воспитывать ребенка... Ей нужно усвоить хотя бы самые элементарные правила: в спальню ко взрослым нельзя входить без стука.

– Боюсь, твои педагогические установки неактуальны в нашем случае! – Я присела к зеркалу, поправила волосы, потом надела халат и углубилась в хитрую систему его веревочек и завязок. И только на Стива я ни за что взглянуть не желала. – А неактуальны они потому, что девочка наша и так знает все правила, и, заметь, не только самые элементарные!

– А тогда в чем дело?

– Просто она очень обрадовалась.

– Позволь же узнать, чему?

– Я совершила почти невозможное: отстирала от синего платья то жуткое пятно.

– Что?! Опять это платье?! Опять пятно! Ну я же просил тебя! Сколько можно слушать про это платье?!

– Вот видишь! Ты же мне ни капельки не сочувствуешь! А Танюшка вот посочувствовала, так ты уже и недоволен.

– Прекрати!

– Мало знать правила приличия! Ребенок должен расти отзывчивым.

– Это она от большой отзывчивости разбудила нас ни свет ни заря?!

– Без десяти восемь. Ты бы иначе на работу опоздал! – С этими словами я устремилась на кухню, чтобы заняться приготовлением завтрака.

Недавно в одном женском журнале я вычитала рецепт блинчиков со шкварками. Рецепт оказался прост, как все гениальное. Обычное блинное тесто замешивается на кефире, затем в него добавляются шкварки, и получается великолепный горячий завтрак. Блюдо, конечно, на любителя. Но Стив как раз-то и оказался любителем, да еще каким! Несложно поэтому понять, почему навыки приготовления блинчиков я в рекордно короткие сроки сумела довести до автоматизма.

Кефир, мука, яйца, сахар, миксер, сковородка, бекон...

А что толку, если человек усвоит формальные правила этикета, а в душе останется сухарем?! Вот хотя бы и Стася. У нее великолепные манеры: сдержанность, простота, тонкий вкус. Но временами она мне чем-то напоминает деревянного человека. В Риге ей, по всей видимости, понравился какой-то мужчина, но она боится, осторожничает, высчитывает чего-то. Вот оно, твое хваленое воспитание, мой дорогой муженек!

Правда – я совсем забыла об этом – в девятнадцать лет Стася пережила какую-то трагическую любовную историю, из-за которой пыталась отравиться, выпила запредельную дозу сильнодействующих таблеток и этим на всю жизнь посадила себе сердце. Да, на всю жизнь!.. Но, может, от попытки самоубийства на всю жизнь осталось кое-что еще?

Ну да, остался иммунитет. Эта недоверчивость, осторожность... и, несмотря ни на что, – страстное желание любить и быть счастливой. Бедная, бедная Стася! И бедный Стив. Я знаю точно: он никогда не перестает беспокоиться о дочери. А сколько ему пришлось перестрадать, пережить из-за нее... Стасе было десять лет, когда от лейкоза скончалась ее мама – двадцатидевятилетняя красавица, талантливая художница и нежно любимая жена. Стив один занимался воспитанием осиротевшей девочки. И он воспитывал ее как умел...

– Алла, извини, что я разбудила вас, – входя на кухню, затверженно попросила Таня.

– А я и не сержусь! – Я постаралась как можно правдоподобнее улыбнуться. – Если хочешь знать, в Древней Греции гонцу, приносившему хорошую новость, оказывали разные почести!

– А дядя Степа сердится? – не унималась Таня.

– Прекрати! Никто не сердится на тебя! Но, я надеюсь, и ты ни на кого – тоже.

– Да нет, я не сержусь. Просто как-то неудобно получилось.

– Подавай тарелки, сейчас блинчики будем есть.

– Нет, Ал, только не блинчики!

– Это еще что за новости?! – вознегодовала я. – Ничего другого на завтрак у меня нет.

– Я не могу есть блинчики со шкварками, – невозмутимо продолжала Танюшка, – в них слишком много калорий.

– Ну и что?

– Я буду толстая жирдоска, как Женька.

– Толстая жирдоска? Да ты посмотри на себя, в чем только душа держится?! – Я положила на блюдо последний блин и с грохотом отодвинула сковородку.