Чудовище - Алекс Флинн

— Замечательно. Объявили финалистов на кандидатуры короля и королевы весенних танцев, я один из них. Говорят, что я, наверно, выиграю.

— Отлично, Кайл. — Он посмотрел на свой мобильный. Интересно, ответил бы он точно так же «Отлично, Кайл», если бы я сказал ему то, что подумал сначала.

Я попытался затронуть единственную тему, способную вызвать у него отклик: «Что-нибудь слышно от мамы?»

Мама бросила нас, когда мне было одиннадцать, потому что «должно существовать еще что-то, кроме этой рутины». Закончилось все это браком с пластическим хирургом и отъездом в Майами, так что она могла облучаться ультрафиолетом, сколько влезет, и не беспокоиться о старении. Или о том, чтобы позвонить мне.

— Что? А, она, наверное, где-то лечится от запоев. — Он посмотрел в сторону кухни, словно поторапливая микроволновку. — Они сегодня уволили Джессику Сильвер.

Джессика была его напарницей по репортажам, и таким образом разговор возвращался к его любимому предмету — ему самому.

— Почему? — спросил я.

— По официальной версии из-за ошибок в репортаже о деле Крамера.

Я понятия не имел, что это за дело Крамера.

Отец продолжал. — …Но между нами, если бы она избавилась от двух десятков фунтов после того, как родила ребенка, — или, еще лучше, если бы вообще не обзаводилась ребенком — она бы сохранила работу.

Это навело меня на размышления о том, что сказала Кендра. Ну и что? Люди хотят смотреть на кого-то красивого, а не на урода. Это свойственно человеку. И что тут неправильного?

— Она полная дура, — согласился я. Отец снова поглядел в сторону кухни, и я сказал: «Янки забили».

В этот момент запищала микроволновка.

— Что? — переспросил отец. Он сфокусировался на телевизоре, может секунд на десять. — Кайл, у меня много работы.

Затем он захватил тарелку и ушел в свою спальню, закрыв за собой дверь.

Ну ладно, может, Слоан и не сказала Кендре, что в действительности она будет моей парой на танцах. Но она рассказала об этом всем остальным. Когда я пришел в школу, две девушки, несомненно мечтавшие, чтобы я пригласил их, шарахнулись от меня, и как только я вошел в двери, возле меня оказался Трей.

— Слоан Хэйген. — Он поднял руку в приветственном жесте. — Отличная работа.

— Сойдет.

— Сойдет, — передразнил он. — Она, наверное, самая красивая девчонка в школе.

— Почему я должен соглашаться на что-то иное, чем самое лучшее?

Я почти уверен, что Кендра тоже была в курсе, поэтому удивился, когда во время перемены она подошла ко мне в коридоре: — Привет, — она взяла меня под руку.

— Привет! — Я попытался не отдернуть свою руку и не обернуться — не смотрит ли кто-нибудь на меня, когда ко мне цепляется эта дефективная. — Я пытался позвонить тебе вчера вечером.

Впервые она выглядела встревоженной. — Меня нет в списке. Я… ну, новенькая, с этого года. Студент по обмену.

— Я догадался. — Она все еще держалась за меня. Мимо проходили некоторые мои друзья, и машинально я попытался освободиться от ее хватки.

— Ой! — она поцарапала меня ногтем.

— Прости.

— Итак, мы все же идем на танцы?

— Конечно. Почему бы и нет? — Она взглянула на меня.

Я как раз собирался поведать ей о том, что нам нужно встретиться на танцах, потому что мой папа не мог подвести нас из-за шестичасовых новостей, когда она сказала: — Я думаю, что мы должны просто встретиться там.

— Правда? Большинство девушек предпочитают что-то типа королевского эскорта.

— Нет. Это странно, но мою маму, пожалуй, не напугает то, что я иду на танцы с мальчиком.

В отличие от кого? Оборотня?

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Хорошо. Я куплю тебе билет, и мы увидимся там.

— Увидимся там, — она собралась уходить.

Я тоже собрался идти, но затем вспомнил, что сказала Слоан насчет бутоньерки. Я подумал, что должен спросить ее об этом, для большего правдоподобия. — Кендра, какого цвета платье ты наденешь? Мой папа говорит, что у меня должна быть бутоньерка.

— О, я еще не думала о том, что надену. Что-нибудь черное — это мой фирменный цвет. Но маленькая белая роза подойдет к любой одежде, ведь так? И это символ чистоты.

Она была настолько невероятно уродлива, что я на секунду представил, на что это было бы похоже, если бы я на самом деле решил пойти с ней на танцы, наклонялся бы к ней, смотрел на ее кривые зубы и крючковатый нос, и эти жуткие зеленые глаза, и прицеплял бы бутоньерку, в то время как все мои друзья стояли и смеялись надо мной. На секунду я вообразил, что она действительно ведьма. Невозможно. Ведьмы не существуют.

— Я принесу тебе розу, — сказал я. — Так что, увидимся на танцах?

— Это будет незабываемая ночь.

В день танцев я влез в смокинг, который Магда взяла для меня в аренду по отцовской кредитке. Замечательная штука — иметь отца, которого нет рядом, он покупает тебе всякое барахло, потому что это легче, чем спорить. Родители Трея, например, совершенные скряги — заставили его выбирать между игровыми приставками Xbox и Wii. Беспокоятся, как бы не испортить его, или что-то типа того. Мой отец купил мне обе. Затем я разговаривал с Треем по телефону (отцовскому), дожидаясь прибытия лимузина (проплаченного… отцом). Я проверил Саб-Зиро на наличие бутоньерки, которую должна была забрать у флориста Магда. Слоан повторила раз пятнадцать-шестнадцать, что ее платье «черное и очень сексуальное», и что я не пожалею, если раздобуду бутоньерку из орхидеи. Так что именно такую я и велел купить Магде.

— Ты когда-нибудь задумывался, что школьные танцы — это форма легализованной проституции? — спросил я Трея по телефону.

Он рассмеялся. — В каком смысле?

— Я хочу сказать, что я (на самом деле мой отец) спустил пять сотен или около того на смокинг, лимузин, билеты и бутоньерку, и в ответ я получаю кое-что. Как, по-твоему, это называется?

Трей засмеялся. — Классика.

Я заглянул в холодильник за цветком. — Где…

— Что случилось?

— Ничего. Мне нужно идти.

Я потянулся в глубину Саб-Зиро, но там не было орхидеи. Единственным цветком там была одинокая белая роза.

— Магда! — заорал я. — Где, черт побери, бутоньерка из орхидеи, которую ты должна была получить? Откуда взялась роза? — Я твердо знал, что розы куда дешевле орхидей. — Магда!

Ответа нет.

Наконец, я нашел ее в прачечной, отстирывающей воротник одной из папиных рубашек. Довольно непыльная работенка, по-моему. Отец работает двадцать четыре часа семь дней в неделю и не создает беспорядка. Я в основном находился в школе, а если за ее пределами, то на максимальном удалении от дома. Так что, в целом, она получала зарплату и свободное распоряжение квартирой, а ей надо было стирать, пылесосить, смотреть сериалы и валяться весь день.