Эскорт для босса или Верни моего ребенка - Ника Янг

— О нас пойдут верные слухи — мы ведь хотим убедить мэра, что пара?

Я резко останавливаюсь и притягиваю Еву к себе. Беру её за подбородок двумя пальцами и поднимаю её голову так, чтобы смотрела мне прямо в глаза, а вторую руку держу на её талии, мягко прижимая к себе. Её губы раскрываются, и мне хочется сорвать запретный плод, попробовав их на вкус, но я торможу себя. Кажется, я слишком увлёкся, и вместо ужина мы поедем в гостиницу, а я не хочу торопить события. Я пока не разгадал эту маленькую Загадку, поэтому я не хочу испортить всё и лишить себя удовольствия.

Слышу лязганье ведра где-то за спиной и понимаю, что уборщица увидела уже всё, что следовало увидеть, дабы пустить слухи. Я даже не сомневаюсь, что завтра все начнут перешёптываться о нашей с Евой интрижке, но она знала на что идёт, поэтому должна была понимать и последствия своего невинного обращения ко мне.

В лифте в носовые пазухи то и дело проникает аромат её духов, от которых кружится голова. Он совсем не насыщенный, тонкий… сладковатый, с лёгкой горчинкой… Подходит её фамилии — Сладкова. Облизываю губы несколько раз и краем глаза ловлю нервное напряжение Загадки: она нервничает, пусть и пытается сделать вид, что всё в порядке.

Когда я снимаю тачку с сигнализации, звонит телефон, и я негромко чертыхаюсь себе под нос. Да какая разница, кто там вдруг захотел получить у меня аудиенцию? Плевать! Не отвечаю и даже не смотрю на имя звонящего. Открываю дверцу пассажирского места и помогаю Еве сесть, а потом обхожу машину и сажусь рядом с ней.

— Не передумала сопровождать меня на новогоднем уикенде? Придётся три дня провести в моей компании… И три ночи! — последние слова я произношу немного растягивая, а Ева поджимает губы, словно я и сейчас неприятен ей.

Телефон снова начинает трезвонить, и я громко ругаюсь себе под нос. Достаю его из кармана и ругаюсь ещё громче, потому что это новенькая нянька моей дочурки. Что там приключилось? И почему она звонит на рабочий телефон?

— Нина? — спрашиваю я, нажав кнопку ответа.

— Дмитрий Александрович, я не знаю, что делать! Саша совсем не хочет слушать меня, она забралась в шкаф и сказала, что там будет ждать возвращения папочки.

— Твою мать, Нина! Откуда у тебя столько рекомендаций, если ты не можешь сладить с ребёнком? — почти рычу я. — Сейчас буду дома, и если с Сашей что-то случится, я тебя уничтожу!

Я отключаю телефон и смотрю на отчего-то перепуганную Еву.

— Планы меняются! Мы едем ко мне домой и поужинаем там, либо ты можешь прямо сейчас выйти из моей машины и топать восвояси. Выбирай, Ева!

Нина работает у нас месяц. Раньше она оставалась с моей малышкой вместе со старой няней, Варварой Никитичной, но та попросила отпуск на месяц, чтобы полететь к сыну в другой город на новогодние праздники, и вот тебе результат — в первый же день Нина облажалась. И я готов вышвырнуть ее на улицу, вот только кому я смогу доверить своего ребёнка? У меня не выйдет найти новую няню так быстро, а бросить работу и остаться с малышкой дома я попросту не смогу — сейчас ведь перед Новым годом у нас как раз самые завалы, самое сложное, что следует успеть сделать до конца года.

— Планы меняются! Мы едем ко мне домой и поужинаем там, либо ты можешь прямо сейчас выйти из моей машины и топать восвояси. Выбирай, Ева! — рычит недовольный переменой планов Дмитрий Александрович, но я слышу совсем другое.

Мне кажется, он говорит мне то, что я давно хочу услышать: «Ева, едем ко мне и ты сможешь побыть поближе с дочкой». А эти слова звучат небесной музыкой в моей голове, переливаются тысячами бубенчиков, распространяются нежным звучанием по коже, переходящим в объятие арфы.

— Ева? — окликает он меня, вырывая из задумчивости. — Так что, каким будет твой положительный ответ?

Я тихонько смеюсь, впервые за неделю работы.

Наверное, кто-то наверху смилостивился надо мной и решил послать немного радости и щепотку счастья под конец тяжелого года, окрашенного в черные тона затяжной депрессии.

— Разве я могу вам отказать? — говорю с придыханием, стрельнув из-под ресниц острым взглядом. И когда только успела научиться?

Но все происходящее сегодня, после нашего разговора в его кабинете, делает жизнь ярче, острее, будто бы в пресную пищу добавили красного перца, и он жжет на языке, отзывается в крови, полыхает в сердце.

Царев реагирует на мой взгляд так, как нужно: усмехается, задумчиво трет свой подбородок, улыбается одними уголками губ.

— Тогда милости просим, — открывает передо мной дверь своего белоснежного, огромного, как крейсер, Ленд Крузера.

Я ловлю его улыбку и откликаюсь загадочной, тонкой, как у Моны Лизы, — хочу плотнее затянуть на нем аркан, который удалось закинуть в начале рабочего дня. Ни в чем еще не уверена, боюсь, что он еще может переменить решение, а мне во что бы то ни стало нужно попасть к ней, к моей девочке.

— Ну что, Ев-ва, — словно шарик мороженого, катает он мое имя на языке и от этого оно звучит тягуче, длинным вступлением к песне. — Расскажешь немного о себе?

Поправляю на коленях полы зимнего пальто, чем притягиваю его секундный взгляд, и тут же перемещаю руку к груди, запахивая воротник плотнее. Мы снова с ним вдвоем, наедине, и это ужасно волнует, путает мысли. По салону растекается едва уловимый, но вполне себе дерзкий аромат мужской туалетной воды, который напоминает мне о том, что я все эти три года даже не сидела так близко с мужчиной. Тем более с таким уверенным в себе, сильным, волевым.

Украдкой бросаю взгляд на его руки на руле и нервно облизываюсь, ощущая, как губы стали разом сухими. Пальцы его длинные, сильные, таящие в себе скрытую угрозу, которую он может выпустить в любой момент, по желанию хищника внутри.

И автомобиль он ведет вполне себе расслабленно, позволяя себе бросить на меня долгий внимательный взгляд, не комментируя лихача, который скользнул вперед перед светофором, провоцируя возможное дорожно — транспортное происшествие. Ловлю себя на мысли, что мне импонирует его такое поведение — томная уверенность в якобы ленных движениях.

— Ничего примечательного, — вздыхаю и отвожу взгляд за окно, туда, где начинает сверкать праздничная иллюминация, отражаясь на боках спешащих машин. — Работа, дом.

— Может быть, кошки? — ухмыляется беззлобно Царев.

— Ой нет, — отмахиваюсь, пытаясь поддержать расслабленную атмосферу. — Хотя, наверное, надо было бы…

— Мужчина? — поднимает брови Царев до линии роста волос, и цепко впивается взглядом, ловя эмоции на моем лице. Я захлебываюсь воздухом, как будто тону в воде, и отчаянно покрываясь пятнами. Мое прошлое — не то, что я могу и хочу обсуждать с ним. Именно с ним.

Царев ждет ответа, а я чувствую, как захватывает паника, она наливается серым, ползет по венам, чтобы отозваться дрожанием в пальцах. И вдруг в ту самую минуту, когда я открываю рот, тишину салона разрывает звонок сотового телефона. Это точно мой! Как за спасительной соломинкой, ныряю в недра сумочки и извлекаю из нее аппарат, провожу по экрану пальцем и тут же надеваю на лицо дежурную улыбку.