Страна кривого зазеркалья - Анна Данилова

– Да я и сейчас могу сказать – с мужчиной она в тот день не была. Пусть Нора исследует ее бельишко…

Все-то он знает, и про Нору… Шубин попрощался с Закутским, они сели с Таней в машину и поехали на улицу Горького.

Квартира, понятное дело, была опечатана. Шубин осторожно отклеил листок с печатью и достал ключи. Квартира открылась легко, замок был заперт на один оборот.

Маленькая чистенькая квартирка. Если не считать большого пятна крови прямо в передней, на полу. Таня занялась осмотром вещей, постели, Шубин – книгами, письменным столом, компьютером.

– Она жила без мужчины. Квартира вроде бы чистая, но на мебели много пыли, словно она здесь давно не была. Может, приехала откуда и решила испечь этот дурацкий торт… Кстати, где он? На экспертизе?

Торт оказался в холодильнике и представлял собой жуткое зрелище.

– Может, его тоже отдать на экспертизу, а вдруг он отравлен? Взять соскобы со всех этих грязных мисок, миксера?

– Да все уже сделали. Подождем результата… Но я не верю в то, что торт мог быть отравлен. Все это полная ерунда. Другое дело – надо подстраховаться.

Снова вернулись в комнату и принялись все тщательно исследовать.

В ванной комнате, в корзине для грязного белья, Таня нашла пакет, а в нем – мокрый купальник.

– Как же это эксперты могли оставить его здесь?

– Мокрый? – Шубин тоже заглянул в ванную комнату.

– Ну да, вот, смотри, зеленые пятна, это водоросли, песок… Она купалась вчера или позавчера в каком-то водоеме…

– Подожди, я позвоню Норе.

Шубин позвонил в лабораторию и выяснил, что с купальника Ивановой взяли пробы водорослей, песка, земли и даже воды.

– Почему она не прополоскала купальник, не вывесила сушиться, а сунула мокрый в корзину? – недоумевала Таня. – Комната рассказала мне о хозяйке довольно много и прежде всего то, что она была девушкой аккуратной. А тут, гляди, и книга в ванной комнате валяется прямо на полу, должно быть, ее уронили эксперты, когда рылись в корзине для грязного белья… Себастьян Жапризо. Детектив. Она была на пляже, больше чем уверена. Жара-то какая!

На кухне среди грязной посуды нашлись и яблоки, о которых, по-видимому, говорил Лева Закутский, и пять плиток горького темного шоколада.

– Она использовала шоколад для крема, потому так много… А яблоки сама ела. Но смотри, – она снова открыла холодильник, – он почти пуст. В морозилке замороженные болгарские перцы, оставшиеся, скорее всего, еще с прошлого года, да пакет цветной капусты. Негусто. Ну какой же ужасный, страшный торт!..

Пролистывая документы, хранящиеся в круглой шляпной коробке в шкафу, Шубин наткнулся на записку: «„Сосновый бор“, пансионат» и два номера телефона.

– Может, она собиралась там отдохнуть? Наверно, стоит позвонить?

– Говори номер… – Таня уже устроила на коленях телефон, – …двадцать пять… Алло! Добрый день, девушка. Это пансионат «Сосновый бор»? Могу я поговорить с директором пансионата? Из прокуратуры… Нет-нет, ничего страшного, просто мне хотелось бы узнать, не отдыхала ли у вас женщина по фамилии Иванова. Лариса Иванова… Что? А… Вот теперь все понятно… Как зовут вашего директора? Алиса Борисовна? Передайте ей, что мы сегодня же вечером приедем. Дело очень срочное… Это не телефонный разговор.

Таня опустила трубку.

– Слушай, она там работает. Не «работала», а работает, понимаешь, в настоящее время. Психологом. И уже давно. Вот почему вокруг так много пыли. Она живет там, в этом пансионате, а дома появляется редко. Приехала вот, решила испечь страшный торт, а ее убили. Ничего себе отдохнула…

Сначала он не поверил своим глазам, когда увидел среди ив стройную фигурку девушки. Это была она, та самая девушка, с которой он провел здесь же, в этой тихой заводи, среди ив, несколько восхитительных часов, полных благодати, ровно два года тому назад. Тогда все произошло настолько неожиданно, что они даже не успели познакомиться. Они не знали имен друг друга даже после того, как он отвез ее в лагерь. Она молчала, вжавшись в сиденье машины и стараясь не смотреть в его сторону, как если бы сгорала от стыда за то, что так легко отдалась первому встречному…

Страсть, как ему казалось, охватила их после того, как они почувствовали полное единение с природой. Он понял это еще в воде, когда они плавали, рассматривая друг друга так, как если бы им сказали, что они предназначены друг для друга, но встретились только что… Над ними светило солнце, сжигая все условности, запреты, выдуманные человечеством принципы морали. Хотелось счастья безоглядного, сиюминутного, но не основанного лишь на физической близости, которую он мог купить, а наполненного чем-то более теплым и родным, чего никогда не было в его жизни. Он и сам не мог тогда объяснить, что же такого было в этой женщине, отчего его так тянуло к ней. Больше того, в нем поселился страх потери. Он почувствовал его еще там, под ивами, когда целовал ее, и он усиливался по мере приближения к лагерю. Она не спрашивала его имени и отказывалась назвать свое. Поэтому на следующий день он искал эту девушку в лагере, описав ее внешность. Лариса Иванова. «Она собрала вещи и уехала». Это все, что он узнал у одной из воспитательниц, и лишь позже ему удалось узнать ее адрес…

Он вспоминал каждую минуту, проведенную с ней, и удивлялся себе: почему он отпустил ее тогда, а не увез с собой? Может, он потерял два года счастья? Лариса… Она говорила что-то о том, что ей все равно, что он о ней подумает, потому что они никогда больше не встретятся, но она не жалеет о том, что здесь произошло. Он спросил, часто ли она купается в этой заводи, в этом крохотном заливе, но она не ответила и на этот простой вопрос. Неискушенная в любви, она наслаждалась, как ему показалось, одними лишь его невинными прикосновениями и была счастлива. От нее пахло водой, ивами, песком, водорослями, и он назвал ее про себя русалкой. Она так сильно отличалась от всех тех женщин, которых он знал до нее, что им овладела страсть прежде, чем он осознал это, он совершенно потерял голову. Спасаясь от жары и от своих проблем, он заехал в это тихое и зеленое место с единственной целью – побыть в тишине, искупаться и отдохнуть. И вдруг такая неожиданная встреча. Не было пошловатых разговоров об Адаме и Еве. Не было и змия-искусителя. Была женщина, которую он не хотел бы выпускать из своих рук. Но он выпустил ее. Как птицу или рыбу… Кто бы мог подумать, что на следующий день ее в лагере уже не будет. Раздобыв ее адрес, он помчался в город, но не застал ее и там. Он поручил своим людям проследить за квартирой, но в ней за целый месяц так никто и не появился. А потом он, Михаил Горный, крупный бизнесмен, решил кардинально изменить свою жизнь: развелся наконец с женой, с которой никогда не был счастлив и которая не хотела рожать ему детей, и, поручив своему заместителю вести дела в фирме, отправился путешествовать. Он был в Англии, пожил там два месяца у друга, затем переехал в Германию, где тоже останавливался у друзей. Потом был Израиль, Испания, Венеция… Через год он вернулся домой и с изумлением узнал, что его жена вот уже несколько месяцев живет в Петербурге со своим новым мужем и ждет от него ребенка. Затем последовала черная полоса – болезни. Одна за другой. И только бизнес, к счастью, процветал – его строительная фирма заключила еще несколько крупных контрактов, которые обещали принести хорошую прибыль, – строительство элитных домов под ключ.