Изысканная свадьба - Патриция Уоддел

Когда она открыла дверь и посмотрела на него своими синими глазами, в которых смешались любопытство и страх, Джонатан сразу понял, что желает эту женщину. Строгий покрой ее платья не смог скрыть от его проницательного взгляда соблазнительные линии ее фигуры. Джонатан представил себе ее обнаженной на широкой двуспальной кровати в его спальне: бездонные глаза устремлены на него, влажные губы раскрыты для поцелуев, густые волосы разметались по подушке.

Возбуждение вновь охватило его, кровь закипела. В постели она будет нежной и страстной, их разгоряченные тела сольются воедино на смятых простынях.

За обедом они будут обсуждать последние новости из газет. Она станет изобретательной и очаровательной хозяйкой дома, хотя женитьба вряд ли в корне изменит его образ жизни. Джонатан ценил свой покой и редко приглашал гостей. Лишь в случае деловой необходимости. С тех пор как Джонатан стал преуспевающим владельцем текстильных фабрик, железных дорог и пароходов, он понял, что выслушивать мнение деловых партнеров гораздо полезнее, чем излагать свое собственное.

И жалел лишь о том, что умение слушать не приобрел раньше.

Он поднялся с кресла и подошел к заснеженному окну, где на стене висела написанная им картина. На картине была изображена девочка, запускающая бумажного змея. Она подняла лицо к небу и с улыбкой смотрела на яркого змея, поднимающегося в облака.

Это было одно из приятных воспоминаний о младшей сестре, но существовало еще и другое, мучившее его день и ночь.

Джонатан стоял у окна и смотрел на надвигающуюся бурю. Воспоминание тяжелым грузом легло на плечи. Ему тогда было двенадцать лет. И хотя он уже становился мужчиной, ничто, кроме развлечений, его не интересовало. В отличие от своих деловых партнеров Джонатан родился в семье, не принадлежавшей к избранному обществу Манхэттена, хотя теперь представители этого общества искали знакомства с ним. Он родился в семье владельца мясной лавки. Его мать, простая женщина, души не чаяла в своих детях.

Был обычный день в восточной части Манхэттена. Продавцы с тележками наперебой расхваливали свои товары, предлагая прохожим, заполнившим узкие улочки, консервы и свежий итальянский хлеб. Джонатан в то утро работал в лавке отца, срезая жир с больших кусков говядины. Мать привела шестилетнюю Абигайль и велела Джонатану присмотреть за сестренкой.

Закончив работу, мальчик побежал на улицу играть с друзьями в прятки, совершенно забыв об Абигайль. Девочке надоело сидеть на крылечке, шумная улица манила ее, там было столько всего интересного.

Раздался душераздирающий вопль. Джонатан выбежал на улицу и увидел свою маленькую сестренку под колесами фургона с пивом. Глаза Абигайль безжизненно смотрели на него. Часто среди ночи он и сейчас слышал вопль матери. Взгляд ее был безжизненным, как у дочери.

Никто не упрекал Джонатана, но он знал, что виноват в гибели сестры. Не оставь он тогда Абигайль, девочка и поныне была бы жива. Чувство вины угнетало мальчика. Он до изнеможения работал в лавке, стараясь облегчить жизнь отцу и самому себе.

Мать редко улыбалась после смерти Абби, и Джонатан не мог без боли смотреть на ее страдальческое лицо.

Работа не мешала Джонатану хорошо учиться в школе. Особенно по математике и литературе. На деньги, заработанные в лавке, он продолжал учебу, поступив в колледж. Чувство вины и грусти постепенно притупилось, но окончательно не исчезло. Он жил с этой тяжестью в душе, которая постоянно напоминала ему о том, как важно внимательно слушать, что тебе говорят.

Этот урок сослужил свою службу, думал Джонатан. Слушая людей, он заглядывал в их жизнь, узнавал, что им нравится или не нравится, по тону голоса или выражению лица. Например, он внимательно слушал Реджину Ван Бурен. Для него было очень важно не только то, что она говорила о своих политических симпатиях, но как она говорила.

Ее слова шли от сердца, она говорила убедительно, и Джонатан нисколько не сомневался, что Реджина действительно верит в необходимость введения закона о равноправии мужчин и женщин. Его возражения против суфражизма не носили политического характера, он не возражал в принципе против введения избирательных прав для женщин. Но не мог согласиться с идеей равенства мужчин и женщин. Женщина – роза, а мужчина – дуб.

Улыбка тронула его губы, когда он подумал о том, как будет объяснять это Реджине. Его размышления прервал Бисби, который сообщил, что пришел Фрэнк Фаулер из полиции знакомиться с новым жителем Мерриам-Фоллс.

Дворецкий проводил посетителя в кабинет.

– Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, мистер Паркер, – извинился полицейский, приняв стакан виски, который ему протянул Джонатан. – Но я узнал, что вы владеете этой фабрикой, а девушка работала у вас, и решил сообщить вам последнюю новость.

– Какую новость? – удивился Джонатан. – И о какой девушке идет речь?

– О Хейзл Глам. Этим утром мы обнаружили ее тело в старом сарае у северного входа на фабрику, – без обиняков ответил Фаулер.

– Что с ней случилось?

– Ее задушили. Труп уже окоченел, но на шее видны следы веревки.

Джонатан велел Бисби войти в кабинет и закрыть за собой дверь. Он хотел, чтобы верный слуга был полностью в курсе дела.

– Вы говорите, девушка работала у меня, – сказал Джонатан, глядя на полицейского. – Не хочу показаться черствым, мистер Фаулер, но на фабрике работает много молодых женщин. Я еще никого из них не знаю.

– Понятно, – произнес Фрэнк Фаулер, отпив глоток отличного ирландского виски, какого ему еще никогда не доводилось пробовать, и продолжил: – Девушка снимает комнату в пансионе у мисс Ван Бурен. Вернее, снимала. Как мне удалось узнать, все думали, что Хейзл сейчас в Буффало у своих родственников.

– Значит, мисс Ван Бурен не могла обратиться к вам с заявлением о пропаже девушки, – заметил Джонатан, уверенный в том, что если бы Реджина была расстроена чем-нибудь серьезным, например исчезновением жильца, он обязательно заметил бы это.

– Нет. И мне не просто будет сказать Реджине о смерти девушки. Та жила в пансионе уже очень давно.

– Да, задача не из приятных, – ответил Джонатан. Он решил присутствовать при этом разговоре. Его будущая невеста, наверное, считает, что может обойтись без мужской поддержки, но ей понадобится плечо, на котором она сможет поплакать. И Джонатан решил, что это должно быть именно его плечо. – Расскажите, что произошло, вернее, что, по вашему мнению, могло произойти.

Фаулер толстыми бледными пальцами, словно гребнем, провел по своим седеющим волосам.

– Черт меня побери, если я что-нибудь знаю, – проворчал он. – Тело обнаружил Пит Брайсон. Он тоже работает на вашей фабрике. Как обычно, Пит привез уголь для печей. Открыл дверь склада и увидел ее на полу. Она будто спала, свернувшись калачиком.

– Вы говорите, следов насилия не обнаружено?

– Доктор Рамли утверждает, что изнасилования не было, – подтвердил Фаулер. – Ее просто задушили. – Он задумался. – Хейзл была не очень привлекательной девушкой. Полная там, где не надо, если вы понимаете, что я хочу сказать.